Детство Дана Грувера прошло в Париже. Система его эстетических ценностей формировалась на фоне распространенной в 1980-е годы в Европе культуры «хип-хоп». Культуры, которая охватывала все — воззрения, манеру одеваться и т.п. Это был особый стиль жизни с определенными пристрастиями в музыке, танце, изобразительном искусстве…

Подростку важно заявить о себе. Дан, нашел достойный, по его мнению, способ самовыражения, рисуя граффити на уличных стенах.

— Мы, группа парижских мальчишек, одно время взялись разрисовывать вагоны на станции, — вспоминает Грувер. — И это было для нас самоутверждением, стремлением доказать свое право жить в среде, где нас считали «чужаками».

В 1988 году Грувер почувствовал, что ему необходимо изменить что-то в своей жизни. Он переезжает на Карибские острова и продолжает расписывать стены. Но вскоре понимает, что это уже не удовлетворяет его — ограничивает в использовании выразительных средств и темах. И Дан начинает писать на холстах, дав волю творческому воображению.

Но выяснилось, что этот переход с огромных по размеру плоскостей на маленький холстик (даже самая большая картина, по сравнению со стенами, которые расписывал художник казалась маленькой) — не такая простая задача. Однако Грувер проявил упорство в достижение цели, которую он перед собой поставил.

— Настенные изображения всегда приходится делать «под диктовку», — рассказывает художник. — По цвету, форме и смыслу они должны быть подчинены пространству, в котором их помещают. Мне же хотелось свободы, хотелось написать то невысказанное, что накопилось во мне за долгие годы — мои размышления о жизни и о месте человека в окружающей действительности, собственные представления о красоте мира, в котором мы живем… Недостаток физической площади я старался компенсировать интеллектуальным и духовным наполнением, глубиной художественного осмысления реальности.

У каждого художника есть потребность поделиться своими художественными соображениями с публикой, вступить с ней в диалог, увидеть ее реакцию. Когда станковых работ накопилось достаточно много, Дан решился устроить выставку. Художника одолевали сомнения — как зритель воспримет его в новом качестве? Однако первый же выставочный «эксперимент» принес ему уверенность в том, что он выбрал правильный путь. Его картинами заинтересовались. После выставки у него появились первые заказчики.

— Это стало началом моей карьеры, — говорит Дан Грувер. — Но я отдавал себе отчет в том, что мне необходимо двигаться дальше. И не только совершенствовать «техническое» мастерство, но и — расширять свой кругозор, расти духовно…

Далеко не все художники способны справиться с популярностью. Многих она «затормаживает» — добившись первых успехов, они полагают, что нашли «плодоносный слой», когда результаты работы над ним остается лишь тиражировать. Однако Грувер воспринял свою удачу иначе. Первые успехи заставили его изучать историю, философию и психологию, изучать жизнь в самых разнообразных ее проявлениях.

— Этот поэтичный роман, — вспоминает художник, — в котором автор передает свое видение Сотворения мира, не просто увлек меня, но поставил передо мной вопросы, которыми я до тех пор не задавался. Кто я? Что означает — быть евреем? Кто мы такие?.. Я начал изучать свои корни. И не без удивления обнаружил, что ничего не знаю об Израиле и израильтянах, хотя и побывал там несколько раз…

В 1995 году Дан Грувер переезжает в Израиль и поселяется в Иерусалиме. Он полностью погружается в новый для него мир — учит иврит и большую часть дня проводит в йешиве.

— В тот период я почти ничего не писал, — рассказывает Дан. — Я прислушивался к себе и постигал основы еврейского мировоззрения. Сама атмосфера Великого города притягивала, манила меня. Но я знал, что еще не готов выразить эти переполняющие меня ощущения. И жил в предчувствии, что когда-нибудь они найдут свое место на моих холстах…

Сегодня искусство Грувера можно назвать «путешествием памяти». В своих картинах он стремится языком цвета и пластики рассказать людям о том, что сумел постичь сам. Многие его работы израильского периода — размышление об Устройстве нашего мира, о духовном мире человека. Красочные и яркие, объединяющие в себе элементы европейской, карибской и израильской культуры, они способны воздействовать на зрителя, заставляя его задуматься о прошлом и будущем.

— Я все еще в пути, — говорит Дан. — Я — «вечный странник». В том смысле, что все еще ищу себя в творчестве. Ищу и знаю — что-то обязательно произойдет. На пути постижения нашей, еврейской традиции меня ожидают новые и новые открытия. И это трансформируется в новые творческие импульсы. Верю — мне откроются тайны, о существовании которых я даже не подозревал. И это прекрасно — идти своей дорогой, не останавливаясь на достигнутом. Но главное, что теперь я ощущаю под собой твердую почву. Я, наконец, обрел свой дом…