Говорить сегодня о традициях в еврейском искусстве сложно, и не потому, что этих традиций не существовало. Дело в том, что мы говорим об уничтоженной культуре, сожженных синагогах, разбитых кладбищах, о погибшей во время Второй мировой войны еврейской цивилизации. По опыту работы в Центре еврейского искусства при Иерусалимском университете я знаю, насколько трудно исследователям и этнографам классифицировать памятники еврейского искусства в связи с тем, что почти ничего не уцелело, а то, что уцелело, находится в очень плохой сохранности.

Тем не менее, если мы окажемся на еврейском кладбище и начнем рассматривать надгробные камни (мацевот), мы увидим сходство пластических и образных решений на огромной территории: от Молдавии и Румынии - до Чехии и Германии. То же сходство увидим и в росписях синагог, в оформлении еврейской книги. Конечно же, еврейские художники испытывали огромное влияние окружающих культур.

Однако есть некие устойчивые традиции, прослеживаемые со Средних веков и до наших дней. Представим себе впечатления ребенка, живущего в еврейском местечке. Самый большой дом, который он видит - синагога. Синагога должна вместить в праздник всех евреев местечка. Свои представления об изобразительном искусстве ребенок выносит оттуда. Диковинные и таинственные для постороннего взгляда изображения животных на росписях, занавесях, резьбе составляют для еврейского мальчика понятный, последовательный образный ряд. Поскольку еврейское искусство избегало человеческих изображений, еврейский художник намеренно изображает людей в виде животных или придумывает существо, соединяющее в себе и человеческие и «звериные» черты. Отсюда возникает фантастический изобразительный ряд, которым пользуются еврейские художники и сегодня. Это - устойчивая линия, проходящая через весь еврейский мир.

Надгробные камни из Галиции и Подолии… Медведь попадает в райский сад, и некое фантастическое животное протягивает ему ключи; львы и олени, стоя на задних лапах, опираются на Древо жизни; грустный единорог охраняет храмовые колонны; все это - евреи, прошедшие свой жизненный путь…

Рукопись Пасхальной Агады, которую называют «Птичья Агада» была создана в 1300 г. В Германии (хранится в Музее Израиля; Иерусалим)… Евреи с птичьими головами собирают ман в пустыне. Моше получает Тору и передает скрижали людям, птичьи головы которых украшены островерхими шапочками «юденхут» - такие головные уборы носили евреи средневековой Германии.

Изображения евреев в виде фантастических существ встречаются в синагогальных росписях и в синагогальной утвари, в торговой марке Амстердамского еврейского издательства, где изображения разведчиков, несущих виноградную лозу из Земли Израиля, заменены изображением медведей.

Художники «еврейского Возрождения» - Лисицкий, Альтман, Шагал, Рыбак и другие - с детства знали этот символический язык и свободно им пользовались. Не их вина, что созданное ими натолкнулось на страшные катаклизмы, завершившиеся Катастрофой.

Посмотрите работы Альтмана, Рыбака, Лисицкого. В 1919 г. Лисицким, например, были сделаны иллюстрации к старинной народной песне на арамейском языке, которая завершает чтение Пасхальной агады. В песне говорится о козленке, которого купил отец за два зуза (денежная единица в древности), которого съела кошка, а кошку съела - собака и т.д. Пока не пришел отец и не восстановил справедливость. Мы понимаем, что козленок - это евреи, кошка - Ассирия, собака - Вавилон… А отец - Всевышний. То есть, в конце концов, все враги гибнут, уничтожив друг друга… По иллюстрациям видно, что Лисицкий прекрасно понимал этот образный язык - каждый персонаж в его картинках точен и многозначен.

В России наиболее последовательно эту линию продолжал Александр Тышлер, во Франции - Марк Шагал. Прожив почти до конца 20-го века эти художники остались верны сформировавшей их образной системе.

После Катастрофы и образования государства Израиль эта линия получает новое развитие уже в израильском искусстве.

Метафорическое изображение животных, которые использовались для приношений в Храме (коз и овец) проходит через все творчество Менаше Кадишмана (родился в 1932 г.). Он расписывал надгробные плиты изображением животных. В картинах на спины овец он порой наносил синие линии, характерные для таллита.

С творчеством Кадишмана перекликается работа Марселя Янко «Овцы»: евреи, «стадо» Всевышнего в темном лесу ждут своей трагической участи. Марсель Янко родился в 1895 г. В Румынии, и ему, конечно же, были хорошо известны подобные изображения на росписях румынских синагог.

Свой метафорический язык, связанный с еврейской символикой, находит другой израильский художник - Йосл Бергнер: ожившие предметы кухонной утвари - старые кофемолки, терки, чашки и кувшины - покорно бредут строем за горизонт («Взгляд сверху», «Дорога к морю» и т.д.)…

Традиционный изобразительный ряд довольно часто используют и художники - выходцы из России. Наиболее последовательны в этом, пожалуй, Михаил Гробман и Григорий Брускин.

В одном из произведений Гробмана с крыла падающего самолета готова слететь птичка - образ еврея, стремительно покидающего СССР…

Однако существует и другая сторона «развития» художественного процесса.

Нам, живущим в Израиле, чрезвычайно лестно осознавать себя молодым народом в молодой стране, создающим новую молодую культуру. В этом контексте прошлое, связанное с чертой оседлости, погромами, Катастрофой, хочется как можно скорее забыть. Ощутить себя израильтянами… Забыть, что мы древнейший народ и что с культурой у нас дело тоже обстояло неплохо. Порвать со «средневековыми религиозными традициями». Забыть идиш. Забыть прошлое. Идти в ногу с другими народами. Ощутить влияние арабской культуры. Не забыть и об американской - самой модной и влиятельной.

Я лишь повторяю тезисы одного из известных музейных кураторов людей, формирующих концептуальные линии развития искусства.

К счастью, во всем мире, и в Израиле - в том числе, ощущается тоска по корням, по фольклору, по чему-то почти утерянному, но сокровенному и важному. Сейчас об этом в Израиле много говорят, об этом думают и над этим работают многие молодые художники…