В одном из своих публичных выступлений новый президент США Барак Обама коснулся обсуждаемой в СМИ проблемы, связанной с методами воздействия на заключенных в Гуантанамо. Непосвященным поясню, что речь — о тюрьме, построенной на территории американской военной базы в Гуантанамо (провинция на юго-востоке Кубы), куда помещают арестованных, задержанных на территории Соединенных Штатов за участие в террористической деятельности.

«Некоторые высокопоставленные сотрудники американских служб безопасности, — сказал в своей речи президент, — настаивают на том, что жестокие методы допросов с использованием пыток, практикуемые в этой тюрьме, в сложившейся обстановке — необходимы. Я, как главнокомандующий страны, лицо, ответственное за безопасность, категорически с ними не согласен. И отрицаю утверждение, что подобные методы допросов — максимально эффективны».

Поскольку вопрос о пытках не был главной темой данного выступления, большинство журналистов центральных американских средств массовой информации оставили высказанную Обамой сентенцию без внимания. И — совершенно напрасно. Владеющий ораторским искусством Барак Обама тщательно подбирает слова для своих речей. Поэтому все, что звучит в них, заслуживает рассмотрения и анализа. Анализируя президентские речевые обороты, можно составить впечатление не только о выстраиваемой им политике, но и о личности и предпочтениях самого президента.

Зафиксируем в памяти факт, что господин Обама, говоря об «жестоких» допросах, не называет имен своих оппонентов. И даже вскользь не упоминает слова бывшего вице-президента США Дика Чейни, который в свое время прямо сказал, что использование пыток на допросах способствовало получению достоверной, надежной информации, что спасло жизнь многим американцам. Вместе с тем, Обама напрямую не отрицает, что пытки дают желаемый результат, оставляя вопрос о степени их эффективности — открытым. Он, по сути, говорит лишь о том, что обеспечить безопасность американских граждан можно и не применяя на допросах самые жесткие, бесчеловечные методы.

Иными словами, президент Обама «по умолчанию» признает факт, что подобные способы «общения» с заключенными, замешанными в терроризме, помогли сотрудникам служб безопасности получить от них жизненно необходимые сведения. Но при этом считает, что эту информацию можно было бы получить, используя другие, более гуманные и более эффективные методы допросов.

Надеюсь, читатели понимают, что мне, американцу, очень хотелось бы, чтобы наш новый президент оказался в данном вопросе прав. Очень хотелось бы с чистым сердцем, ничуть не кривя душой, заявить, что в Америке на допросах никогда не применяют пытки, но при этом умеют «развязать языки» арестованным террористам, добывая от них сведения, спасающие от гибели и увечий тысячи граждан.

Однако, если «более эффективные и гуманные» методы ведения допросов существуют (просто о них открыто никогда не говорят, президент Обама должен сообщить американскому народу, что это за методы. А если их нужно держать в секрете, он мог бы, по крайней мере, поделиться имеющейся у него информацией с избранными членами Конгресса или хотя бы с сотрудниками специальных служб, которые без проволочек ввели бы их в практику.

Представьте себе, что министр здравоохранения (или кто-то другой) во всеуслышание говорит, что «химиотерапия» — трудно переносимый больными и не самый эффективный метод борьбы с раком. А затем — умалчивает о том, что существуют более легкие и более радикальные способы лечения этого тяжелого недуга и отказывается их назвать. Что вы подумали бы об этом министре?

Вы подумали бы, что высказавшийся столь «обтекаемым» образом человек либо намеренно тормозит разработки новых методов, и ему наплевать, что от этого заболевания гибнут многие люди всех возрастов, либо новое средство еще не найдено, и фраза о «неэффективности» химиотерапии брошена ради красного словца.

Точно так же можно расценивать и позицию президента Обамы (и его сторонников в этом вопросе) по поводу необходимости пыток.

Вспоминаю, как пять лет назад сенатор от демократической партии Чарльз Шумер сказал: «Всем сегодня ясно, что мы должны делать все возможное, чтобы получить от схваченного террориста всю информацию, которой он располагает, чтобы предотвратить новые террористические акты».

Шумер сказал — «все возможное». И это означает, что в случаях, когда речь идет о безопасности мирных граждан, а до врага не достучаться цивилизованными способами — допустимы и «старые», испытанные методы, даже — пытки.

И если кто-то выступает против «необязательной и незаконной жестокости», применяемой во время допросов арестованных членов террористических организаций, он должен представить обществу ясную альтернативу — предложить конкретные, более гуманные и не менее эффективные меры воздействия на их умы. Тот, кто, трубя о «морали и человечности», этого не делает, в лучшем случае — пустослов. В худшем — человек с извращенными представлениями о морали и гуманности. Человек, который, любуясь собственной «широтой взглядов» и заботясь, главным образом, о том, чтобы прослыть «истинным демократом», готов забыть, что за декларируемую им «человечность» тысячи ни в чем не повинных людей могут заплатить жизнью или навсегда утраченным здоровьем.

Краснобаям и «воинствующим гуманистам» следовало бы осознать, что и те, кому приходится добывать у террористов ценные показания пытками, тоже не имеют пристрастия к жестокости. Они, выполняя грязную работу, лишь прикладывают все усилия к тому, чтобы можно было предупредить готовящиеся теракты и спасти человеческие жизни.

Напрашивается закономерный вопрос: кого же в сложившихся обстоятельствах нам следует считать истинными гуманистами — противников пыток или тех, кто, заботясь о безопасности граждан своего государства, вынужден разрешить их применение? Ответ, полагаю — очевиден.

Новый американский президент Барак Обама оказал бы собственной стране и всему миру неоценимую услугу, если бы положил конец всем спорам и описал (хотя бы избранным) новую методику ведения допросов, способную без жестокости и с наивысшей эффективностью получать от террористов нужную нам информацию.

Очень хочется верить, что такая методика и в самом деле есть. Но когда я пытаюсь представить себе ее приблизительные «очертания», проблески этой веры — меркнут, и на смену им приходят вполне обоснованные сомнения. Сомневаюсь я и в том, что президенту Обаме известна такая «чудодейственная» методика…