- Существует ли разница между тем Рамсфельдом, которого вы знаете лично, и тем, которого весь мир видит на экране телевизоров?

- Насколько военные кампании в Афганистане и Ираке являются отражением взглядов самого Рамсфельда?

- В значительной мере… Стиль войны в Ираке соответствует его представлениям о том, какими должны быть современные военные операции. И он, несомненно, надеялся, что война пройдет именно так, несмотря на то, что сам, скорее всего, стал бы отрицать, что заранее все спланировал.

- Послевоенные проблемы, выявившиеся сейчас в Ираке - сопротивление местных жителей, провал попыток обнаружить свидетельства наличия оружия массового поражения, застали его врасплох?

- Его все это удивило гораздо меньше, чем, скажем, прессу… Дело в том, что с момента окончания войны прошло не так уж много времени. И общество никак не может отделаться от иллюзии, что иракская война должна была стать трехнедельной военной операцией со стремительным хэппи-эндом…

- Каковы сильные стороны личности Рамсфельда?

- Ну, очевидно, для вас не будет неожиданностью, если скажу, что он очень умен. У него ясная голова. Ему точно известно, что именно он знает, и чего не знает. Поэтому наряду со скромностью в нем живет твердая уверенность в себе. В жизненной практике это - весьма своеобразное и редкое сочетание.

- Есть ли у него слабости?

- Одну я обнаружила. Впрочем, не думаю, что не все согласятся, что это можно назвать слабостью. Я говорю о том, что он чрезвычайно дисциплинирован. Сформулирую это так: он душой и телом предан формальностям, и соблюдает их даже в тех случаях, когда они не очень уместны. Например, если вы зададите ему вопрос о войне, в ответ услышите «Главнокомандующим американской армии является президент Соединенных Штатов…». Если спросите насчет Государственного департамента, он скажет: «У Государственного департамента - свои обязанности, а у Министерства обороны - свои»…

- Если бы Рамсфельд придерживался изоляционистских взглядов, если бы являлся ярым сторонником позиции невмешательства, характерной для Института Като (институт политологии крайне правого направления - прим. ред.), вы все равно испытывали бы к нему симпатию?

- Это - некорректный вопрос! Разумеется, нет, ибо одно из условий возникновения дружеских чувств - близость взглядов и жизненных позиций. Я знакома с некоторыми представителями Института Като, и они мне нравятся. Однако среди тех, к кому я испытываю истинное уважение, нет коммунистов. На ваш вопрос мне следует ответить иначе, потому что с Рамсфельдом мы встретились и подружились, занимаясь общим делом.

В 1980-х годах я возглавляла организацию под названием «Комитет в поддержку Мира свободы» В ее состав входили ученые и вообще - интеллектуалы, то есть люди той же социальной принадлежности, что и те, кто придумывал тогда антиамериканские лозунги. Мы собрались вместе и заявили: «Мы - тоже интеллектуалы, представителями мира литературы и т.д., и мы считаем США «миром свободы» и будем отстаивать свое мнение и защищать наше государство».

Я стала организатором группы, и обратилась к Рамсфельду, о котором была наслышана, но лично не знала его тогда, с просьбой стать нашим почетным председателем. Таким образом, мы познакомились. Общее дело объединяет людей.

- Рассказывал ли он когда-нибудь о своей встрече с Саддамом Хусейном в 1983-1984 годах?

- Нет, мне не удалось расспросить его об этом. Потому что, пока я готовила материалы для книги, началась война в Ираке, и у него не осталось ни одной свободной минуты. Значительная часть моего исследования основывается на том, что мне удалось о нем прочитать. По хранящимся у него документам.

- Предвидел ли и продумал ли сам Рамсфельд план военной оккупации?

- Не думаю, чтобы он, или кто-либо другой из членов правительства, или вообще кто-нибудь в нашей стране из тех, кого я знаю, занимался тщательным планированием военной оккупации. Мне кажется, вина за это частично лежит на иракцах, которые находятся в США. Они снабжали правительство неточной информацией, вводя правящие круги в заблуждение. Кроме того, свою негативную роль сыграло отсутствие воображения и неспособность предвидеть то недоверие, с которым иракцы-шииты относятся к США. Мы были уверены, что курды нас поддержат. И это подтвердилось. Но с шиитами американцы ошиблись.

- Умеет ли Рамсфельд признавать ошибки? Способен ли он, к примеру, сказать: «Да, мы попали впросак. Мы все испортили»?

- Он умеет видеть свои ошибки и ошибки других. Однако пока не готов признать, что ситуация в Ираке на данный момент катастрофична. Нельзя забывать и о том, что с момента окончания войны прошло всего шесть месяцев. В любом случае, положение иракцев гораздо благоприятнее, чем было до военного вмешательства США. Ведь с этой страной обходились просто бесчеловечно. Причем, я имею в виду не только народ. Электросети, сельское хозяйство, здравоохранение - все это было в руках сторонников партии «Баас». Люди жили в ужасных условиях.

Разумеется, каждый погибший американский военнослужащий - горе для нас всех. С другой стороны, как сказал Рамсфельд, по статистике, в Чикаго и во многих других крупных городах Америки, столько же людей еженедельно убивают бандиты. Подумайте о том, каковы были потери американских войск во Вьетнаме. И, тем не менее, многие люди склонны ставить знак равенства между вьетнамской войной и тем, что происходит сейчас в Ираке. Но это же глупо! Иракская операция была проведена блестяще. Очевидцы рассказывают, что общее положение в этой стране значительно улучшилось. К тому же, речь идет не просто о войне, а о войне - с терроризмом, и «благовоспитанные» американцы не слишком-то сильны в ведении подобной войны. Для того, чтобы успешно бороться с террором, нужно самому быть в достаточной мере жестоким…