“Мы, народ...” — это, несомненно, прекрасное вступление к конституции. Однако преамбула заканчивается, и далее необходимость в народной воле и народном одобрении исчезает. Это утверждение было справедливым в 1787 году, когда американская конституция была в процессе формирования. Однако оно не утратило свою актуальность и теперь, в 2003 году, когда США пытаются привить демократию в Ираке и на всем Ближнем Востоке.

Эта парадоксальная идея, отметим — не нова. Она заложена в основу модели демократического общества Джеймса Мэдисона (четвертый президент США, начало 19-го века). Эта модель, как известно, предусматривает систему контроля, задача которой — сохранять определенный баланс между структурами власти, коллегией избирателей и Сенатом. Иными словами, эта система обеспечивает функционирование органов власти, которые были созданы государственными законодательными учреждениями — для того, чтобы участие народа в управлении страной свести к минимуму. По образу и подобию этой модели спроектирована американская конституционная система.

Анализируя те особенности, которые позволили американской системе успешно функционировать, Закария одновременно указывает и на ее недостатки, утверждая при этом, что США не смогут экспортировать свою демократию в другие страны — до тех пор, пока не признают эти самые недостатки.

Отмечает он и перспективную, на его взгляд тенденцию: по его словам, еще никогда за всю историю человечества демократический путь развития не привлекал такое большое количество государств.

Но, если все эти страны будут стремиться лишь к активному участию народа в управлении государством, а не к представительной демократии, — предостерегает он, — берущей начало в конституционном либерализме, их усилия обречены на провал.

Подобно молодежи, которая бесшабашно тратит годы на пустое времяпрепровождение, не задумываясь о будущем, толпа не в состоянии разумно распорядиться демократией. “Народ” в массе своей склонен к невежеству и нетерпимости и часто становится слепым орудием в руках ловких демагогов. С другой стороны, народ, к счастью, пассивен — если не стимулировать его воинственность с помощью таких доктрин как нацизм, коммунизм или исламизм. Если это все же происходит — беды не миновать.

Закария напоминает, что именно народ свободным волеизъявлением избрал Гитлера на пост канцлера Германии. Именно народ в результате неудачного эксперимента по вовлечению граждан в социально-политическую жизнь общества чуть было не превратил Алжир в исламскую республику. С тех пор тысячи людей погибли в жестоких междоусобных бойнях.

Более того, никто, в сущности, не сомневается в том, что движение Хамас действительно пользуется популярностью среди палестинцев, и совершенно справедливо получает наибольшее количество голосов избирателей во время “истинно демократических” выборов.

Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно просто сравнить стремления и поведение этих элитных групп с образом мышления народных масс. Именно элитный, никем не избираемый Высший суд США обеспечил принятие гражданских свобод. К примеру, “народ” отнюдь не стремился защитить преступника от дачи невыгодных для него показаний — этого добился элитный суд.

Можно с уверенностью заявить, что массы — недальновидны. Народ скрытен, легко поддается паранойе и склонен во всем видеть тайные заговоры и махинации высших представителей власти, что само по себе подрывает основы демократии. Миллионы жителей арабских стран уверены, что в трагедии 11 сентября повинен израильский Моссад. Тысячи израильтян готовы подписаться под тем, что убийство Ицхака Рабина — дело рук Шимона Переса. Большинство афро-американцев считает, что правительство США осуществляет секретную программу, цель которой — геноцид темнокожего населения, которое хотят уничтожить с помощью СПИДа и наркотиков. Бесчисленное множество людей верит, что их правительства скрывают правду о НЛО.

Легкость стиля и безукоризненная логика помогает Закарии выдвинуть и защитить тезис о том, что экспортировать в другие страны можно только такую демократию, которая зиждется на модели Мэдисона. Закария выражает обеспокоенность тем, что Америка несколько отклонилась от данной модели в сторону большей демократизации общества. В современных Соединенных Штатах народ слишком активно вмешивается в управление государством, что, согласно мнению отцов-основателей Америки, чревато серьезными опасностями. В результате граждане потеряли веру в систему, ненавидят политику и уверены в том, что государство их предает.

“Чем более открытой становится система, тем уязвимее она перед лицом политических интриг, безраздельной власти денег и фанатизма”, — пишет Закария. Америка, по его словам, превратилась в “чересчур чувствительную и питающую нездоровый интерес к избирательным кампаниям” державу, страдающую от того, что сверхдемократизация системы косвенно нанесла вред общему благу ее граждан”.

Итак, какие уроки можно извлечь из проблем, с которыми столкнулась сегодня американская демократия, а так же из глубокого кризиса, переживаемого другими странами мира?

Во-первых, трудно не согласиться с тем, что демократия обязана найти “золотую середину” между свободой отдельного индивидуума и стабильностью системы в целом, — пишет Закария. Порядок способствует увеличению благосостояния, а благосостояние, в свою очередь, содействует укреплению гражданских свобод, ибо позволяет отдельным ячейкам общества обеспечить свою независимость от государства.

Беда арабских нефтяных держав — в том, что их благосостояние “развивалось в глубокой зависимости от правящего режима”. Капитализм стимулирует продвижение демократии, однако ирония судьбы заключается в том, что, как показывает мировой опыт, благосостояние государства, основанное исключительно на таких природных ресурсах как нефть, мешает развитию институтов политической власти.

“Легкие деньги, это почти всегда — полное отсутствие экономической и политической модернизации общества”, — объясняет Закария.

Представительная демократия наиболее успешно функционирует в тех странах, где доход на душу населения сравнительно высок, права гражданина перед лицом государства неукоснительно соблюдаются, и органы власти подчиняются четко сформулированным законам. Все это благоприятствует зарождению и развитию “действительно предприимчивого класса деловых людей”, что, в свою очередь, способствует проведению политических реформ.