Теперь Талмуд обращается к истокам проблем, затронутых во второй главе и ставит вопрос: на каком основании принимается решение — объявлять о находке или оставить найденную вещь себе?

В последней фразе Мишна проанализирует слово “одеждой”, несмотря на то, что далее в ней сказано — “так поступай со всякой потерей”. И действительно, возникает вопрос: зачем отдельно упоминается одежда?.. Впрочем, Талмуд будет выяснять и другое: почему перечислены три вида животных — бык, овца и осел. Но приведем прежде текст Мишны:

Прежде всего, Талмуд задается вопросом: почему в заповеди о том, что любую вещь надо вернуть, Тора перечисляет конкретные виды животных?

И дает серию ответов.

Во-первых, виды животных упомянуты, чтобы у нас не возникло сомнений — надо ли объявлять об утерянном объекте (и возвращать его), если свидетели не могут показать: “Мы знаем, что это животное принадлежит этому человеку”. Ведь в случае с одеждой свидетели способны дать такие показания. Обычно никто не обращает внимание на особенности конкретного животного. Запоминают, к примеру, какая на нем была, скажем, сбруя и т.п.

Во-вторых, у быка и овцы — различные “сопутствующие предметы”. С овцы стригут шерсть (что означает, что и шерсть с нее нужно вернуть), а у быка стригут шерсть с хвоста (ценность ее — минимальна), и, значит, вещи незначительной стоимости тоже надо вернуть.

В третьих, для компоста (биологическое удобрение) используют “отходы пищеварения” животных. Отсюда следует, что при возвращении учитываются и такие детали.

Впрочем, Талмуд приходит к выводу, что перечисленных причин недостаточно для того, чтобы понять, почему в Торе упомянуты три вида животных, а не один.

Далее Талмуд возвращается к теме одежды и рассматривает два основополагающих вопроса.

Первый. Откуда взято правило об отличительных признаках: из Торы или из постановлений Учителей?

Этот вопрос имеет принципиальное значение. Ибо в решении проблем, связанных с запретами Торы (например, запрет на интимные отношения с замужней женщиной), мы можем рассчитывать на возвращение найденного предмета (в данном случае — разводного письма) только в том случае, если требование, чтобы на нем был симан, выводится из Торы.

Второй. Все ли симаны расцениваются одинаково?

Из анализа, который проводит Талмуд, явствует, что “вес” на уровне Торы имеет только уникальный симан (скажем, одна пуговица на одежде пришита нитками другого цвета). Весомость весьма распространенного симана (к примеру, только цвет предмета) практически равна нулю. Есть и “промежуточная градация” симанов: например, вес, длина и т.п. Они считаются существенными, но указание на них не всегда бывает достаточным.

На этом мы оставляем тему и переходим к следующей.

Естественным образом возникает вопрос: если требуется объявить о находке — когда это следует делать, сколько раз и т.п.?

Основу для обсуждения этой темы в Талмуде дает Мишна:

Талмуд уточняет слова раби Меира. О каких соседях идет речь? Ведь нашедший не знает, кто потерял вещь. И тогда непонятно, какую помощь могут оказать тут соседи нашедшего.

И поясняет: раби Меир имел в виду людей, живущих в том месте, где найден предмет.

Прежде всего, здесь дается уточнение: даже если для того, чтобы прийти домой, человеку требуется больше трех дней, нашедший вещь человек (поскольку он обязан в дни всех трех праздников вывешивать объявление в Иерусалиме), по постановлению Учителей, после третьего раза все равно ограничивается семью днями (как в Мишне), чтобы возвращение вещи не было для него слишком хлопотным делом.

Напомним: в периоды, когда в Иерусалиме был Храм, евреи собирались здесь, как минимум, три раза в год.

Следующая Мишна говорит о том, каким образом возвращают найденную вещь:

Талмуд обсуждает понятие “лжец” и замечает, что Мишна как будто бы противоречит закону. Ведь сказано: отдай, если претендент на вещь докажет, что он — владелец. Разве имеет значение здесь, честен человек или считается лжецом?

Талмуд обсуждает возможности нечестных людей (профессиональных жуликов) выведать симаны и приобрести чужую вещь.

Теперь Талмуд переходит к обсуждению расходов, которые может понести человек, нашедший вещь. С одной стороны, Тора требует вернуть потерянную вещь, с другой — проявляет заботу о том, чтобы человеку, который ее нашел, не был нанесен серьезный урон во имя материальных интересов другого человека.

Читаем Мишну:

Любое животное, способное выполнять работу (скажем, бык или осел) должно быть использовано на работах, и питание ему дают за счет прибыли от его работы. Но если животное не может быть использовано в работах (к примеру, петух или теленок) — его надо продать (и деньги хранить до установленных сроков — см. выше)... Что делать (тем временем) с деньгами? Говорит раби Тарфон: ими можно пользоваться, и поэтому, если они пропадут, ты отвечаешь (и должен вернуть первоначальную сумму). Раби Акива говорит: нельзя ими пользоваться, и поэтому, в случае пропажи, ты не несешь ответственность (естественно, в суде надо будет доказать, что ты деньги хранил правильным образом, и они пропали по независящим от тебя обстоятельствам).

Таков текст Мишны.

Талмуд разбирает его частями. И в начале уточняет: “вечно” ли следует хранить животное, которое используется в работах?

Рав Нахман говорит: до 12-ти месяцев.

Талмуд уточняет и это: крупный скот — 12 месяцев; мелкий — 3 месяца; совсем маленьких животных (к примеру, птицу) — 30 дней, а иногда, если содержать его хлопотно — 3 дня. По истечению сроков животных продают.

Далее речь идет о различиях в высказываниях раби Тарфона и раби Акивы. Но в начале Талмуд пытается найти область, в которой их различные подходы к проблеме приводят к одинаковым выводам. Рассматривается такая ситуация: человек нашел вещь и продал ее; деньгами не воспользовался, а вскоре они пропали.

Согласно подходу к проблеме раби Акивы, этот человек за пропажу денег ответственности не несет. Какие выводы сделал бы раби Тарфон в этом случае?

Талмуд возражает раву Йосефу, приводя фрагмент Мишны, где сказано раби Акивой, что вырученными за вещь деньгами нельзя пользоваться, и поэтому... нет ответственности.

Возникает вопрос: если (согласно высказыванию рава Йосефа) очевидно, что нашедший вещь несет за нее ответственность (исключение составляют случаи, когда вещь или деньги потеряны по независящим от “хранителя” причинам), почему же раби Акива говорит о таких случаях: “и поэтому нет ответственности”? Ведь и без этого слова ясно, что в указанных случаях тот, кто хранил вещь, утратив ее, ответственности не несет.

Гемара приходит к такому выводу: раби Акива употребил в своем высказывании слово “поэтому”, по одной причине — это слово в своем высказывании использовал раби Тарфон. А в выражениях наших Учителей важна каждая смысловая единица.

Но что же имел в виду раби Тарфон, употребив слово “поэтому”?

Раби Тарфон говорит: если есть разрешение пользоваться деньгами, человек, который хранит их, рассматривается уже не как сторож, а как шоэль (человек, который взял деньги в долг). И поэтому (должник всегда отвечает за то, что взял в долг) он в любом случае, пользовался ли он деньгами или не пользовался, несет за них ответственность.

Мы обсуждали проблему отношения к найденным животным.

Теперь Талмуд переходит к другой теме: как относиться к найденным вещам, которые требуют ухода. Например, свитки Торы надо периодически просматривать. Или одежда... Она нуждается в проветривании. Или, скажем, металлическая (медная или серебряная) посуда... Ее следует протирать.

Уход за вещами требует усилий и времени. Какие обязанности возлагаются на того, кто их нашел?

Основная идея отношения к найденному предмету — делать все необходимое, чтобы он сохранился как можно лучше. Но при этом не рекомендуется предпринимать что-либо такое, что принесет выгоды тому, кто этот предмет нашел и хранит.

Гемара, например, до деталей обсуждает вопрос, как проветривать одежду или ковры. Ковер, допустим, можно проветривать во дворе, чтобы он не испортился. Но можно повесить и в своем доме — и ковер не испортится, и в комнате будет висеть украшение.

Талмуд порицает подобные “маленькие хитрости”. Дело в том, что, используя вещь (для себя) человеку трудно удержаться в определенных границах, которые гарантируют полную сохранность вещи.

Предположим, гости не знают, что развешенные по стенам ковры не принадлежат хозяину дома. И их завистливые взгляды способны испортить их. На иврите это называется аин а-ра (дословно — дурной глаз). В духовных мирах аин а-ра может произвести изменения, и, как следствие аин а-ра, объект получит повреждение.

Завершая тему, Талмуд не обходит вниманием и случай, когда человек имеет право не заниматься потерянной вещью. И приводит несколько примеров.

Допустим, коэн издалека видит потерянную вещь, которая лежит на территории кладбища. Ходить на кладбище коэну запрещено. Поэтому закон освобождает его от заповеди возвращения потерянного.

Но, представим, что этот пожилой человек поднял бы эту вещь в поле (где никто не видел его) и вернул ее владельцу. Обязан ли он поступить так же и в городе? Талмуд отвечает на этот вопрос, применив специальный термин — тейку. Что означает: конкретный вывод тут сделать невозможно. В связи с этим Талмуд приводит поучительную историю, из содержания которой проистекают далеко идущие выводы.

Сколько стоят эти дрова?

Пол-зуза (в сегодняшних денежных единицах — примерно пять долларов), — ответил человек.

Раби Ишмаэль дал ему пол-зуза и объявил дрова бесхозным имуществом. Чтобы избавиться от обязанности заниматься этими дровами.

Талмуд спрашивает: зачем раби Ишмаэль так сделал? Ведь по закону он — Учитель весьма почтенного возраста — не должен был помогать человеку взваливать на спину вязанку дров.

И отвечает: раби Ишмаэль хотел поступить лифним ми-шурат а-дин (мягче, чем того требует закон). Чтобы не обидеть этого человека.

Тут приводится несколько принципов. И цитируется фрагмент из Торы, фраза, обращенная к Моше: “И объясняй им (евреям) уставы и наставления, и указывай им путь, по которому им ходить, и дела, которые им делать” (Шемот, гл. 18, ст. 20).

В этой фразе все слова после “уставы и наставления” — как будто бы лишние. А это означает, что они несут в себе необходимую уточняющую информацию.

К нашей теме непосредственное отношение имеют слова: “...и дела, которые им делать”.

Колоссальная емкость этой мысли требует обстоятельного обсуждения. Но это выходит за рамки нашего обозрения.