О Трактате БАВА МЕЦИА
ТРАКТАТ Бава Мециа
ТРАКТАТ Бава Мециа
Лист 101-107
19 – 25 адара 5762 года (3 – 9 марта
2002)
Лист 101
03.03.02
Речь здесь идут о продаже фруктовых деревьев, которые
уже почти не плодоносят и используются на дрова.
Если покупатель не срубил деревья сразу, между ним и
продавцом может возникнуть спор.
Следующая Мишна обозначает проблему:
Если некто продал оливковые деревья (и продавец
не срубил их сразу), а они дали урожай, этот урожай
принадлежит покупателю, если он — небольшой (меньше
150 грамм оливкового масла — на площадь, которая, если
бы ее засеяли ячменем, способна была дать сэа,
около 12 кг, ячменя). Если же урожай больше
указанного, то (возникнет спор, и если)
покупатель говорит: купленные мной деревья произвели
этот урожай, а продавец говорит: на моей земле (на
которой стоят деревья; ведь продали их, а не участок)
вырос этот урожай, стоимость урожая делят пополам .
Талмуд анализирует слова Мишны и высказывает
удивление. Допустим, продавец сказал покупателю:
немедленно сруби деревья. И если они не были срублены,
любой урожай оливок (и масла) принадлежит продавцу. Ведь
он ясно дал понять, что этот участок земли ему нужен, и
все, что на этом участке выросло после продажи деревьев,
явно принадлежит продавцу.
Но если продавец сказал покупателю: срубишь деревья,
когда захочешь, то даже на большой урожай претендовать
он не имеет права, ибо своими словами продемонстрировал,
что участок его не интересует.
То есть, в обоих случаях видим, что нет
необходимости делить урожай .
Но есть и третий случай, — продолжает Талмуд.
Продавец продал деревья, а о сроках, когда их нужно
срубить, ничего не сказал. И тогда Мишна определяет, что
урожай, превышающий “150 грамм — на сэа”,
принадлежит обеим сторонам, и его следует поделить между
продавцом и покупателем поровну.
Интересно, что и здесь делят пополам вовсе не по
“Принципу Сумхоса” (см. на сайте
обзор
листа
100),
который предполагает, что спорное имущество обычно делят
пополам.
Мы уже говорили, что при кажущейся простоте, этот
принцип слишком глубок, и Учителя его не принимают и
делают исключение лишь в одной ситуации, которая не
имеет отношения к нашему случаю.
Урожай с проданных деревьев, пока их еще не срубили,
делят на основании другого принципа: хозяин участка и
покупатель здесь рассматриваются как совладельцы.
Покупателю принадлежат корни и стволы, продавцу —
питание этих деревьев, то есть — почва.
По ассоциации Гемара переходит к очень актуальной
сегодня теме и выдвигает вопрос: может ли нееврей
владеть участками земли в Эрец Исраэль?
В результате Талмуд делает вывод, что Эрец Исраэль
навсегда принадлежит евреям. И даже если вся она или ее
часть захвачена насильно, любой ее участок считается
“участком наших отцов” — Авраама, Ицхака и Яакова.
Более того, по еврейскому закону (ѓалахе),
если еврей берет у нееврея в аренду участок израильской
земли, в качестве наказания, он должен отдавать десятину
со всего урожая, а не только с той части, которая
остается ему в пользование по условиям аренды. Скажем,
по договору он обязан отдать хозяину участка половину
урожая. А десятину коэнам и левитам ему
нужно отдать не с оставшейся у него половины, а — со
всего урожая в целом.
Для чего существует такой закон? Зачем он
“наказывает” еврея?
Для того, чтобы еврей пришел к мысли: лучше не в
аренду брать земли Эрец Исраэль, а — выкупать их.
Интересно, что арабы тоже чувствуют, что владение
захваченной ими Землей Израиля — вопрос не только
экономический. По законам Иордании (которая заключила
якобы мирный договор с Израилем), арабу, продавшему
участок земли еврею, полагается смертная казнь.
Награбленное, по их разумению, должно остаться у
грабителей.
Лист 102
04.03.02
Очередная Мишна переходит к спорным вопросам,
возникающим, когда сдаются внаем жилые помещения.
В принципе, хозяин помещения обязан сдать его в
хорошем состоянии — без изъянов. Как правило, в договоре
о съеме (квартиры, дома) записываются все детали.
Мишна сообщает о ситуации, когда в договоре
подробностей нет, и в нем просто сказано: “Такой-то снял
данную квартиру или дом у такого-то”.
Читаем текст Мишны:
Если некто сдал внаем дом, он обязан обеспечить
исправность дверей, замков и засовов. А также должен
привести в состояние исправности все (что необходимо
для использования помещения по назначению и), что
требует работы мастера-профессионала. То, что не требует
работы мастера-профессионала (и что обычный человек
может исправить сам) — хозяин дома не обязан доводить
до исправного состояния.
Талмуд начинает обсуждать Мишну с вопроса о мезузе
(отрывок из Торы, содержащий слова — Шма, Исраэль...
— Слушай, Израиль... — написанный на пергаменте, который
помещают в небольшой футляр).
И выдвигает вопрос: на ком лежит обязанность
прикрепить мезузу к косяку двери, как этого
требует Тора?
Квартиросъемщик, а не владелец помещения, — говорит
Гемара, — обязан купить и прикрепить мезузу.
После окончания срока аренды квартиросъемщик, несмотря
на то, что мезуза стоит денег, не имеет права
забирать ее с собой. Однако, если ее стоимость
достаточно высока, чтобы просто так “подарить” мезузу,
можно стребовать эту сумму со следующего
квартиросъемщика.
Талмуд приводит случай, когда некто, по окончании
срока аренды, забрал мезузу с собой. Вскоре у
него умерли жена и двое сыновей.
Комментаторы объясняют: этот человек пренебрег
возможностью сделать доброе дело другому еврею. И,
поскольку мезуза в каком-то смысле охраняет дом,
а дом для человека, в первую очередь — семья, он потерял
жену и двоих детей.
Если еврей снял дом у нееврея, мезузу, когда
срок аренды закончится, он забирает с собой. Ведь у
неевреев нет обязанности прикреплять мезузы к
косякам дверей. Однако, если следующим квартиросъемщиком
этого помещения будет еврей, забирать мезузу
нельзя.
Кстати, если нееврей просит еврея оставить ему
мезузу, по закону, записанному в Шульхан Арухе,
еврей может и даже должен удовлетворить его просьбу.
Отметим для информации, что мезузы надо
прикреплять не только к косяку входной двери, но и ко
всем косякам внутренних дверей, ведущих в жилые комнаты.
На двери туалета, ванной комнаты и подсобных помещений
мезуза не нужна.
Следующая Мишна уточняет ситуацию, когда квартира
сдается, на год, и этот год — високосный. Напомним, что
по еврейскому календарю, високосный год состоит из 13-ти
месяцев и повторяется с частотой примерно 7 раз за 19
лет (приблизительно, каждый третий год).
Приведем фрагмент текста Мишны:
Если некто сдал помещение сразу на год,
выиграл квартиросъемщик (ибо плата за
високосный год не увеличивается). Но, если он сдает
(помещение) помесячно, выигрывает хозяин
(квартиросъемщик платит не за 12, а за 13 месяцев).
Далее Мишна объясняет: если в договоре об аренде
сказано — “сдается на год” и указана помесячная плата,
то в 13-й месяц квартиросъемщик отдает хозяину половину
месячной суммы, ибо в договоре упомянуты и год и месяц.
Здесь Талмуд, как на листе 100 (см. на сайте
обзор
листа
100),
усматривает в тексте “Принцип Сумхоса”, который он
отвергает. Поэтому, в соответствии с определением
рава Нахмана (вавилонский амора, великий
Учитель Талмуда, конец 3-го века), ѓалаха (закон)
предписывает следовать “последнему слову” договора. Если
в нем сказано — “на год, по столько-то в месяц”, в
високосный год платят 13 раз.
Лист 103
05.03.02
На последнем листе восьмой главы под названием
А-мекабель садэ ме-хаверо (“Тот, кто берет поле
в аренду”) обсуждаются невыясненные “остатки” проблем,
возникающих при одалживании предметов или съеме
помещений.
Приводится, например, такая ситуация. Некто сдал
помещение, и в документе написано: “на 10 лет”, но дата
не обозначена. Через некоторое время, в желании
конкретизировать сроки, хозяин помещений может прийти в
суд и заявить, что арендатор уже прожил в квартире, к
примеру, 5 лет. Даже если арендатор это оспаривает
(говорит, допустим — “только три года”), верят
хозяину.
Это постановление, конечно же, обсуждается. Ведь если
кто-то взял в долг 100 зуз (денежная единица), а
потом в суде заявил: “я уже отдал 50 зуз”, без
доказательств его слова на веру не принимают.
Однако между этими двумя ситуациями есть различие.
Документ о долге, по своему предназначению, фиксирует
сумму долга и определяет факт возврата денег (если часть
долга возвращается досрочно, это обязательно указывается
в документе или в отдельной квитанции — с подписью
кредитора). У документа о сдаче помещения в наем, этой
функции нет. Он предназначен для того, чтобы лишить
арендатора права жить в данном помещении дольше
указанного срока. Поэтому доказывать свои утверждения
должен арендатор.
Ведь хозяин постоянно и бесспорно владеет имуществом,
арендатор же владеет им временно.
Последняя Мишна главы говорит о том, что в случае,
если сданное помещение пришло в негодность (не по вине
арендатора), хозяин обязан предоставить арендатору
другое помещение.
В определении этого законе есть элемент новизны.
Конкретно это выражается в том, что другое помещение по
всем параметрам должно совпадать с первым. Нельзя,
например, предоставить не только помещение меньшей
площади, но без согласия арендатора — и большей. Это —
не вполне очевидное условие. Кроме того, в новом жилище
должно быть столько же окон и т.п.
На нашем листе начинается обсуждение новой, двадцатой
главы трактата. Ее первая тема — законы, регулирующие
правила аренды сельскохозяйственных угодий (поле, сад и
т.п.). Вторая тема — законы о выплате работникам
заработной платы.
Первая Мишна задает первую тему. В нашем обзоре мы
лишь кратко перескажем ее смысл:
Тот, кто берет в аренду поле, обязан обрабатывать его
и снимать урожай по обычаю данной местности. То
есть, в случае, если речь идет о жатве, арендатор обязан
срезать колосья косой или серпом или — вырывать их.
Выбор способа диктует ему местный обычай. И также, если,
скажем, в данной местности принято, собрав урожай,
перепахивать поле, чтобы уничтожить сорняки на будущее,
арендатор обязан это сделать.
И еще Мишна говорит: расплачиваясь за аренду частью
урожая — зерном (скажем, половиной или третью),
арендатор должен отдать такую же часть соломы.
Талмуд уточняет: почему Мишна подчеркивает — по
обычаю данной местности?
Дело тут в том, что хозяину иногда может быть выгоден
какой-то иной способ ведения хозяйства. Он, скажем,
предпочитает, чтобы колосья не срезали (как принято), а
вырвали. В таком случае другая сторона (арендатор),
ссылаясь на обычаи данной местности, имеет право не
делать этого. И владелец поля не может объявить
арендатору: “Я — хозяин, урожай, который ты вырастил, за
вычетом платы за аренду — твой. Но вот как его собирать
— я тебе укажу”.
Также и в отношении перепахивания поля после сбора
урожая. Даже если арендатор перед сбором урожая прополол
поле и избавил его от сорняков, он не имеет права
сказать хозяину: “Сорняков на поле нет, и перепахивать
его, собрав урожай, я не хочу”.
Лист 104
06.03.02
Что делать, если человек арендовал поле, а оно
изменилось?
Мишна говорит:
Тот, кто взял в аренду поле, которое орошалось
ирригационной системой или имело дерево (деревья),
а потом высох источник, питавший ирригационную
систему, срублено было дерево — не имеет права уменьшить
свою арендную плату.
Однако, если (при подписании договора об аренде,
арендатор) сказал: именно это поле (участок
земли) я хочу, то может уменьшить арендную плату.
Талмуд уточняет: если ирригационная система питалась
от большой реки, и она пересохла, арендный договор,
естественно, может быть пересмотрен. Ведь от того, что
высохла большая река, ситуация в корне меняется,
меняются виды на урожай.
Но, как говорит рав Папа (крупнейший амора
— Учитель Талмуда пятого поколения; вторая половина 4-го
века), речь в Мишне идет об узком ирригационном канале
(ручейке). Его высыхание ситуацию на поле не меняет.
Однако и вторая часть Мишны не совсем ясна. Когда
арендатор говорит — “именно это поле”, он не всегда
имеет в виду, что ему важно, чтобы был там ручеек или
дерево. Например, хозяин поля имеет право сказать
арендатору: “я даю тебе в аренду виноградник”, даже если
винограда там нет. Или — гранатовый сад, даже
если там нет гранатовых деревьев.
Как такое может быть?
Шмуэль (крупнейший амора первого
поколения; середина 3-го века) объясняет: речь идет об
аренде, плата за которую — часть урожая. И тогда
странный, казалось бы, договор (“сдаю тебе гранатовый
сад — без гранатовых деревьев — за половину урожая”), не
ставит арендатора в несправедливую ситуацию. Арендатор
не собрал ни одного граната. Следовательно, ничего
хозяину сада не отдает (часть от нуля — ноль). В
точности — по договору.
В этом случае текст Мишны как будто бы неверен. Не
может арендатор уменьшить плату, если высох ручеек или
срублено дерево. Ведь арендатор платит долей урожая.
Однако, продолжает Шмуэль, другое дело — когда за
аренду платят определенную сумму денег (как за жилое
помещение). Тогда арендатор, в случае, если ситуация
ухудшилась, может, естественно, потребовать изменения
условий оплаты.
Следующая Мишна рассматривает ситуацию, когда поле
ухудшилось по вине арендатора:
Тот, кто взял в аренду поле и не обрабатывал его
(не пахал и не сеял), должен отдать хозяину стоимость
его доли, как будто бы урожай был снят (расчеты
стоимости производят эксперты).
При этом, уточняет Мишна, он должен заплатить по
“высшему разряду”. И если в другом месте он собрал
урожай, то платит из лучшей его части.
Далее Талмуд углубляется в проблему, каким образом
арендатор приобретает такую степень ответственности.
Обычно в документе об аренде написано: “если я не буду
обрабатывать поле, беру на себя за это материальную
ответственность”. Иногда пишутся другие, но подобные
этим, слова.
Что имеют в виду обычные люди, не юристы, когда пишут
и подписывают “самодельные” документы?
Талмуд приводит интересные, взятые из жизни, примеры,
когда пишут одно, а подразумевают другое. В таких
случаях не так просто стребовать исполнения
обозначенного в договоре пункта. Всем понятно, что
какие-то слова здесь употреблены “для красоты” и имеют
не столько практическую, сколько “эстетическую”
ценность.
Например, не только в талмудические времена, но в
наши дни в Израиле принято вписывать в кетубу
(брачный документ, который жених дает невесте в день
заключения брака, включающий в себя “финансовые
гарантии” на случай развода) нереальные суммы. Для чего,
если не “для красоты”, обычный, небогатый человек
вписывает, скажем , 10 миллионов долларов? И что делать
с этой записью потом? Может ли суд признать ее
действительной?
Талмуд закладывает основы понимания истинного
подтекста в документах, делая поправку на “коэффициент
хвастовства”.
Лист 105
07.03.02
Талмуд продолжает исследовать моменты, где арендатор
проявляет халатность или лень.
В Мишне говорится:
Если тот, кто взял в аренду поле, не хотел
пропалывать его, а потом сказал хозяину — какое тебе
дело, я же все равно (согласно договору)
плачу тебе за аренду, слова его отвергаются
судом. Ибо хозяин имеет основание сказать арендатору:
завтра тебя здесь не будет (а я, хозяин, всегда
здесь остаюсь), и земля родит мне одни сорняки.
По ассоциации, Талмуд обсуждает некоторые вопросы,
которые относятся к состоянию поля. В качестве примера
приведем один из них.
Напомним, что во времена Храма действуют законы Торы,
связанные с понятиями тума (духовная нечистота) и
таѓора (духовная чистота). Не вдаваясь в
подробности, скажем, что некоторым объектам Тора
приписывает статус тума, причем, человек, имевший
контакт с объектом тума, сам получает такой
статус. А это уже — засорение духовных каналов человека.
Если мы говорим, что человек — в состоянии таѓора,
это означает, что он не “подхватил” туму.
Самый сильный генератор тумы — тело умершего
человека. Гемара обсуждает вопрос: что делать, если на
поле была могила, и ее случайно (или специально)
перепахали вместе со всем полем; можно ли ходить по
такому полю и остаться в статусе таѓор?
Ответ таков. Можно, сохраняя статус таѓор,
ходить (даже прыгать, как по кочкам) по камням, которые
столь надежно погружены в землю, что при этом не
сдвигаются.
Ничего не случится, если проехать по полю (на котором
— могила) на здоровом, не ослабленном болезнью,
животном.
Однако в случае, если человек оседлал ослабленное
животное, а оно сдвинет камень, под которым находятся
останки умершего, человек окажется “втянутым” в эту
ситуацию. Ведь наездник должен помогать ослабаленному
животному (лошади, ослу и т.п.) в движении. Таким
образом, он становится прямым участником перемещения
костей умершего. А это — запрещено. Во-первых, потому
что к останкам умершего надо проявлять уважение.
Во-вторых, потому, что так передается тума.
По тонкой ассоциации с наездником, Гемара переходит к
вопросу о том, что можно носить на голове,
если на ней — коробочка тфиллин (в которую
помещены написанные на пергаменте четыре текста Торы —
Шма, Исраэль... и еще три; она
закрепляется особым образом: на мышце левой руки — “у
сердца” и выше лба — на голове, “у мозга”).
Отметим, что во времена Храма и даже некоторое время
после его разрушения, когда люди умели хранить себя в
состоянии таѓора (сегодня все — в статусе тумы),
они (мужчины старше 13-ти лет) надевали тфиллин
не только на время утренней молитвы (как это делается
сегодня), но носили его весь день.
Так вот, Гемара выясняет: можно ли носить на голове
вещи “технического” назначения — скажем, корзину с
сельскохозяйственной продукцией, если на голове —
коробочка тфиллин?
И вспоминает о принципе “уважения к священным вещам”.
Исходя из этого принципа получается, что не стоит класть
на голову что-то рядом с тфиллин. Ведь в нем —
текст Торы, на особом пергаменте, а это имеет статус
святости.
Просто отодвинуть тфиллин — недостаточно.
Необходимо на время перенесения корзины снять коробочку
тфиллин с головы и повязать на руку. На правую
или на левую?
На левой уже есть коробочка и ремни тфиллин. И
все-таки, говорит Талмуд, — именно на левую. Ибо правой
рукой человек будет опускать и поднимать корзину, а это
— неуважительно по отношению к тфиллин —
священному объекту.
Так, как будто бы, между прочим, Устная Тора учит нас
воздавать почести тексту Торы — Мудрости Всевышнего.
Лист 106
08.03.02
В обзоре этого листа мы рассмотрим интереснейшую
мировоззренческую проблему: какую меру
ответственности несет человек за то, что происходит
в его городе, в его стране?
Талмуд обсуждает этот вопрос на примере такой
ситуации, когда кто-то взял в аренду поле, и в
результате стихийного бедствия потерял урожай.
В обычной жизни можно избежать вопроса об
ответственности. Есть она или нет, люди не задумываются
над этим и продолжают жить дальше. Однако арендатор
должен платить за аренду деньги и ему от ответственности
не уйти.
Спрашивается: несет ли арендатор ответственность за
последствия стихийного бедствия и обязан ли в этом
случае вносить за поле арендную плату? Хозяин, к
примеру, скажет ему: “Временно поле — твое, ты — в
ответе за все, что с ним происходит”.
Впрочем, арендатор может ответить хозяину: “Я
арендовал у тебя поле. Разве я виноват, что урожай съела
саранча?”. Но означает ли это, что ответственность с
него снимается, и арендная плата за поле снизится?
Посмотрим, что по этому поводу говорится в Мишне:
Если (урожай) с поля, взятого в аренду, был
съеден саранчой или уничтожен ураганом, арендатор
уменьшает плату, если то же самое произошло на
(полях) всей
области.
Если (на полях) всей
области ничего такого не случилось (поле
арендатора — исключение), арендная плата не
уменьшается.
Раби Иегуда говорит: если арендатор платит помесячно
— деньгами (а не долей урожая), арендную плату
в любом случае не уменьшают.
Гемара, определяя терминологию, задается вопросом:
что означает — “вся область”?
Рав Иегуда (амора,
Учитель Талмуда второго поколения; вторая половина 3-го
века) говорит: выражение “вся область” — это большая
часть долины, на территории которой находится данное
поле.
Улла (амора,
Учитель Талмуда второго поколения; осуществлял
информационную связь между Учителями Эрец Исраэль
и Вавилона) сказал: если со всех четырех сторон соседние
поля подверглись бедствию, это означает уже, что
несчастье случилось во “всей области”.
Однако он же, Улла, сообщил, что в Эрец Исраэль
Учителя не пришли к однозначным выводам по следующим
вопросам: можно ли сказать, что “вся область” поражена,
если несчастье постигло длинную полосу земли вдоль поля
и далее, а окружающие территории остались в сохранности;
или, скажем, целой и невредимой осталась полоса, а
другие близлежащие территории поражены; или в случае,
когда со всех сторон поле окружают земли “под паром” (не
засеянные), и невозможно узнать, были ли бы они
поражены, если бы на них что-то росло; или — урожай во
всей области заражен или погиб по одной причине, а
у арендатора — по другой.
Во всех таких случаях Талмуд постановил — теку,
то есть не смог на все эти вопросы дать определенный
ответ.
Тут интересно вот что: если хозяин поля сказал
арендатору — “сей здесь пшеницу”, а тот засеял поле
ячменем, и урожай погиб от урагана, то даже если во всей
округе пшеница погибла, уменьшить арендную плату
арендатор не в праве. Ведь хозяин может сказать ему: “Я
молился об удачном урожае пшеницы, и, может быть,
Всевышний ответил бы на мои мольбы. Но ты засеял поле
ячменем и не
позволил, тем самым, претвориться в жизнь моим
молитвам”. Об этом в книге Иова сказано: “И ты примешь
план (действий), и он сбудется, и на пути твои снизойдет
свет (благословение)” (гл. 22, ст. 28).
А теперь вернемся к Мишне и к той грани Истины,
которую увидел раби Иегуда. Зададимся вопросом:
почему в случае стихийного бедствия, распространившегося
по всей области, раби Иегуда не дает “поблажку”
арендатору, который платит за аренду поля деньгами?
Раби Иегуда видит ситуацию так. Бедствие не
направлено против людей, оно — “против” урожая
(наказание Свыше). Следовательно, оно с конкретным
человеком (хозяином или арендатором) не связано. И
отвечать должен тот, в чьих руках находится поле (и
урожай на нем) фактически, то есть — арендатор.
Однако ѓалаха (закон) установлена по первой
части Мишны — не со слов раби Иегуды.
Интересно отметить: когда Рава (крупнейший
амора, Учитель Талмуда в Вавилоне) вынес судебное
решение на основе первой части Мишны, некоторые раввины
все же были готовы учесть мнение раби Иегуды. И это
свидетельствует о том, что вопрос о мере ответственности
индивидуума за последствия стихийного бедствия — весьма
непрост.
Иногда Талмуд формулирует мировоззренческие проблемы,
а иногда, рассматривая их на конкретных примерах, дает
лишь фундамент для развития темы. Обычно в таком случае
в других фрагментах Талмуда мы найдем материал,
позволяющий прийти к глубокому видению проблемы в более
широком спектре.
Лист 107
09.03.02
Продолжая тему предыдущего листа, Талмуд
рассматривает вопрос о влиянии хозяина сданного в аренду
поля на действия арендатора. Несмотря на то, что
арендатор, по сути, в каком-то смысле становится
владельцем (пусть — временным) данного земельного
участка.
Сам факт, что арендатор — владелец временный, дает
хозяину поля основания диктовать ему способы ведения
хозяйства. У него есть вполне законные причины проявлять
заботу. Ведь, к примеру, качество земли на
участке на годы вперед зависит от того, какую культуру
посеют этой весной.
Тему задает Мишна
Если арендатор снял поле для посева ячменя, он не
имеет право сеять пшеницу (ибо пшеница истощает
почву в большей степени).
Если он арендовал поле под пшеницу, имеет право сеять
и ячмень.
Рабан Шимон бен Гамлиэль (глава Высшего
раввинского суда — Санѓедрина; 2-й век)
запрещает (и в этом случае отклоняться от условий
договора).
Талмуд высказывает удивление: почему рабан Шимон бен
Гамлиэль запрещает то, что выгодно и владельцу поля?
Ведь, казалось бы, в данном случае обе стороны будут
довольны.
Первое разъяснение позиции рабана Шимона бен Гамлиэля
дает рав Хисда (амора,
Учитель Талмуда, второго поколения; вторая половина 3-го
века), обосновывая его высказыванием: “У сынов Израиля
не будет лжи (в делах) и лжи в словах, и на языке не
будет обмана” (Танах, Книга 12-ти пророков, пророк
Цефания, гл. 3, ст. 13). Поэтому арендатор не может
изменить слову, данному владельцу поля.
Однако Талмуд возражает: ведь мы учили, что деньги,
собранные, чтобы раздать беднякам в Пурим купленную на
них еду (см. на сайте
обозрение
листа 78),
администратор кассы цедаким
(пожертвований) не имеет права передать тем же
беднякам, но — на другие нужды. И получается, что
рабан Шимон бен Гамлиэль как раз придерживался
мнения, что поменять назначение денег можно,
главное — чтобы их получили те люди, для которых эти
деньги собраны. Как же так?
Абайе (один из самых выдающихся Учителей Талмуда;
4-й век) объясняет: качество почвы улучшается, если
попеременно поле засевают различными видами
сельскохозяйственных культур (один год — пшеницей,
другой — ячменем и т.д.); поэтому севооборот идет по
строгому графику; и если арендатор этот график нарушит,
одна из культур будет посеяна два года подряд; рабан
Шимон бен Гамлиэль возражает против этого.
По ассоциации с разговором о качестве почвы, урожае и
т.п., Талмуд приводит высказывание рава Иегуды
(второе поколение Учителей Талмуда), о том, что
приобретать поле рядом с городом небезопасно. Мимо него
проходит много людей, и аин а-ра (недобрый глаз)
повредит урожаю (люди его “сглазят”).
Однако Талмуд приводит объяснение Равы
(Учитель Талмуда первого поколения) по поводу фразы из
Торы — “Благословен ты будешь в городе твоем” (Дварим,
гл. 28, ст. 3): если твое поле находится рядом с
городом, урожай не придется возить на далекое
расстояние.
Неужели Рав не учитывал аин а-ра?
И Талмуд рассказывает историю. Однажды Рав пошел на
кладбище и, сосредоточив духовные силы, сумел
определить, что 99 процентов из тех, кто лежит там в
могилах, умерли от воздействия аин а-ра.
И тогда Талмуд находит, что противоречия между
словами рава Иегуды и Рава нет, ибо Рав имел в виду, что
поле, расположенное рядом с городом, следует обносить
забором или изгородью. Тогда аин а-ра не повлияет
на урожай.
Интересно, что попутно Талмуд дает “статистические
оценки” влияния других факторов на возникновение
болезней.
Шмуэль (коллега Рава и врач) считает, что большое
влияние на состояние здоровья оказывает атмосфера — ее
влажность или сухость, перепады давления и т.п.
Раби Ханина (коллега Рава и Шмуэля) сказал, что
болезни появляются, главным образом, из-за перепадов
температур, что зависит от того, какие дуют ветры —
горячие или холодные.
И действительно. Проанализировав сходные тексты,
выясняешь, что температурные перепады ослабляют организм
и позволяют микробам проявлять агрессивность.
Автор
текста Элиягу Эссас
Новая страница 1
|