New Page 1
|
|
О Трактате Менахот
Трактат Зевахим
Трактат Менахот
Лист 20
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать высказывания Рава (великий
Учитель Талмуда первого поколения, 3-й век). Излагая свою позицию, Рав отмечает,
в каких случаях указания Торы по поводу реализации процедуры приношения минхи
должны выполняться без малейших отклонений, в каких - незначительные отклонения
допускаются (начало этого обсуждение и суть позиции Рава - см. на сайте в
обзоре листа 19 ).
Рав говорил, в частности: если какая-либо подробность реализации процедуры
приношения минхи
повторяется
в Торе дважды, это следует воспринимать как намек на принципиальное значение
данной «детали», и если именно здесь допущена оплошность, минха будет
непригодной для дальнейшего использования.
Надо ли понимать слова Рава так, что в случае, если какое-то указание в Торе
не повторяется, можно считать, что незначительное нарушение не препятствует
исполнению заповеди? - спрашивает
рав Ѓуна
(великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век).
Рав Ѓуна приводит свой пример.
Возьмем, предположим, - говорит он, - закон о добавлении соли. В Торе
говорится о том, что мясо приношения (категории зевах - животного
происхождения) надо солить. Но - не дважды, а только один раз. Согласно
логической цепочке, выстроенной Равом, даже если соль забыли добавить к
приношению, заповедь все равно должна считаться выполненной. Однако известно,
что такая ошибка препятствует дальнейшему использованию корбана
(приношения в Храме).
Тут, вероятно, необходимо пояснить, что по правилам, регламентирующим
процедуру приношения, корбанот (множественное число от слова корбан)
полагалось солить. Пользовались при этом не обычной солью, а - специальной,
которая носила название «сдомской». И отличалась она от «бытовой» соли - особой
остротой.
Почему добавлению соли придавалось такое значение, что без нее приношение
становилось непригодным?
Объяснение этого факта - в системе глубокой еврейской символики, построенной
на том, что все в нашем мире, в том числе - неодушевленные предметы и явления,
служит отражением элементов духовных миров.
Так, в частности, соль приношения,
- объясняет
Талмуд, - олицетворяет Союз, заключенный Всевышним с сыновьями Аарона-коэна.
Как сказано: «Все приношения, которые отделят сыновья Израиля Всевышнему, дал я
тебе и сыновьям твоим и дочерям твоим с тобой - законом вечным, союз вечной соли
он…» (Бамидбар, гл. 18, ст. 19).
Комментируя этот отрывок из Торы, Раши (раби Шломо бен Ицхак,
величайший комментатор Торы, Танаха и Талмуда; Франция, 11 век) отмечает: у соли
- особые свойства, они никогда не портится; поэтому она и стала символом союза
Творца с сыновьями Аарона - в знак того, что этот союз будет существовать вечно.
Раби Шимон (Раби Шимон бар Йохай - великий Учитель Мишны, составитель
книги Зоѓар; 2-й век) приходит к тому же выводу - соль
принципиально важна в процедуре приношения, в противном случае мясо корбана
непригодно для использования. Однако - иным путем. Используя принцип гзера
шава - один из методов исследования текстов Торы, которые были даны Творцом
месте с самой Торой на горе Синай.
Суть принципа гзера шава заключается в том, что, встречая в тексте
Торы одно и то же слово в описаниях разных заповедей, следует иметь в виду:
особенность одной из этих заповедей характерна и для - другой.
В рассматриваемом нами случае раби Шимон обнаружил слово «вечный»
(употребленное в приведенной выше цитате) - в отрывке, где повествуется о
даровании Пинхасу коэнства. Как сказано: «(и дал Всевышний Пинхасу и его
потомству) союз коэнства вечный» (Бамидбар, гл. 25, ст.
13).
Из этого повтора одного и того же слова в разных фрагментах Торы, - объясняет
Талмуд, - следует: корбан (приношение в Храме) «не действителен» без соли
точно так же, как и корбан, процедуру приношения которого осуществили без
участия коэна .
Кроме того, в Торе есть фраза, дающая прямое указание (причем, именно для
категории - минха) использовать соль для каждого приношения: «И всякую
минху посоли… и не прерывай… союз Всевышнего, от минхи Твоей, к
любому приношению добавляй соль…» (Ваикра, гл. 2, ст. 13)…
Автор текста
Барух Шнайдер
Трактат Менахот
Лист 21
Отметим, что каждый лист Талмуда - «полифоничен»: Учителя анализируют
одновременно несколько тем, порой даже, казалось бы, не имеющих друг с другом
непосредственной связи. Бывают случаи, когда, рассматривая какую-либо проблему и
выдвигая на обсуждение один из ее аспектов, они уходят по цепочке сравнений так
далеко, что неопытный в чтении текстов Талмуда человек может потерять основную
нить в постановке и разрешении задачи.
Мы заговорили об этом, потому что, анализируя на предыдущем листе проблему
добавления соли к приношению (см. на сайте
обзор листа 20),
Учителя, продвигаясь по «трапу» ассоциаций, на нашем листе приходят как будто бы
к обсуждению очень важной для всех нас, специфической для еврейской традиции
проблеме кашрута. Речь, в частности, идет о крови животного, мясо которого
предназначено для употребления в пищу.
Как известно, в Торе существует категорический запрет на употребление в пищу
крови животного. Даже если ему по всем правилам сделали шхиту (когда
животное режут описанным в Торе, безболезненным способом), есть его мясо, пока
кровь из него не выпущена, не разрешается. Для удаления крови мясо подвергают
специальной обработке.
Что будет, если некто по ошибке сварил или засолил не прошедшее обработку
мясо? - спрашивает Талмуд.
Если человек сварил или просолил мясо с кровью, а потом съел его, - говорит
раби Зейра (Учитель Талмуда третьего поколения; 3-й век), - его не
наказывают. Надо лишь довести до его сведения, что так делать нельзя.
Если человек
съел, к
примеру, запекшуюся кровь и хелев (внутренний жир животного, который
есть, по закону Торы, запрещается), - говорит Абайе
(амора,
один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века), -
его ожидает суровое наказание Небес, вплоть до того, что он может быть лишен
удела в Будущем мире.
Раби Зейра имел в виду случай, когда кровь сварили на огне, - уточняет Рава
(величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век). - Абайе же приводит ситуацию,
когда кровь запеклась на солнце. А это - разные вещи. Ибо сваренная на огне
кровь переходит в иное состояние, это уже как бы - и не кровь. Кровь,
разогревшаяся на солнце, остынет и может вернуться в первоначальное состояние.
Поэтому еврей, вероятно, будет наказан за то, что съел запекшуюся кровь.
Однако Абайе дает доказательства тому, что и запекшаяся кровь переходит в
иное состояние, превращаясь в нечто другое.
Но тогда совершенно неясно, почему в одном случае еврея ждет наказание, а в
другом - нет.
Тут Абайе выдвигает весьма неожиданное решение проблемы.
Речь в тексте, который он приводил (см. выше), высказывая свою позицию, -
говорит он, - идет о крови животных, предназначенных для приношения в Храме,
которую выливают к расположенному в азаре (храмовом дворе), внешнему
мизбеаху (в приблизительном переводе - «жертвенник»). А раби Зейра имел в
виду кровь, которой окропляют внутренний, золотой мизбеах (то есть - тот,
который стоял в самом помещении Храма).
Однако Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век) открывает в
этом вопросе совершенно иную грань Истины.
Не имеет значение, для чего предназначена кровь, - говорит он. - Важен сам
факт, что человек употребил кровь в пищу. И за это он получит наказание. Ибо
кровь животного в принципе не предназначена для еды. На это есть особый и
однозначный запрет Торы…
Автор текста
Барух Шнайдер
Трактат Менахот
Лист 22
Возвращаясь на нашем листе к основной теме трактата - законы,
регламентирующие процедуру приношения минхи (мучного приношения) в Храме
- Талмуд анализирует ситуации, возникающие, когда часть минхи одного вида
попадает в минху другого вида.
В Мишне нашего листа сказано:
Если комец (отделенная от общей массы минхи горсть муки,
сжигание которой на мизбеахе, условно говоря - «жертвеннике», является
центральным моментом всей процедуры приношения) добровольной минхи
попал в минху другого вида (например, в минху коэна гадоль -
первосвященника), обе минхи остаются пригодными для дальнейшего
использования .
Раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век) усматривает в этом вопросе
иную грань Истины.
В данном случае они становятся непригодными, - говорит он .
- Для
добровольной минхи тесто замешано густо, у другой замес - жидкий, поэтому
масло, добавленное в каждую минху, перемешивается…
Речь идет о такой ситуации, - уточняет Талмуд, - когда комец
добровольной минхи (остаток которой съедают коэны - служители в
Храме) попадает в минху одного из трех видов (минха коэнов ;
минха
первосвященника; минха, вместе с возлиянием вина на мизбеах
сопровождающая некоторые приношения категории зевах - животного
происхождения), подлежащую сожжению на мизбеахе - целиком, без остатка.
Но ведь комец тоже сжигается на мизбеахе. Попав в минху-ола
(символизирующую тотальную близость с Творцом, в знак чего приношение сжигается
полностью), комец, как положено, в любом случае будет сожжен на
мизбеахе. И это лишь подкрепляет позицию, высказанную составителем Мишны.
Почему же раби Иегуда высказывает иную точку зрения? На чем основаны его
выводы?
Талмуд углубляется в исследование позиции раби Иегуды.
Ход построения логической цепочки изначально подсказан самим раби Иегудой - в
Мишне. «Разгадка», как мы понимаем, кроется в том, что добровольная минха,
из которой извлечен комец - иной консистенции, нежели минха, в
которую он попадает.
И действительно, - подчеркивают Учителя. - В добровольной минхе, по
установленным правилам, масла на ту же меру муки - в три раза меньше, чем,
скажем, в минхе первосвященника. И получается, что комец
добровольной минхи впитывает в себя масло «чужого» приношения. Тогда
выходит, что минха коэна гадоль теряет масло, становится, как будто бы,
«неполноценной».
Но что это нам дает? Результат все равно будет, казалось бы, тот же: все - и
мука и масло - сгорят на мизбеахе .
Чтобы получить на это ответ, Талмуд пользуется методом сравнительного
анализа, сопоставляя выводы Учителей с аналогичными законами, регламентирующими
процедуру приношения категории зевах .
Как известно, актара (этап сожжения комеца на мизбеахе)
в приношении минхи соответствует зерике (окроплению мизбеаха
кровью предназначенного для приношения в Храме и зарезанного животного) в
процедуре приношения зевах (см. на сайте
Введение
в трактат Менахот). Этот этап и рассматривает Талмуд в поиске
обоснования позиции раби Иегуды.
В Мишне трактата Зевахим сказано, что в случае, когда в кровь
для окропления мизбеаха смешалась с водой, эту смесь можно употребить по
назначению, только если она имеет все же внешний вид крови. Если смешалась - с
вином или кровью другого животного, не предназначенного для приношения,
«прикидывают», сколько в смеси «инородного вещества». И если его не больше, чем
воды, когда количество воды принципиально не меняет вид крови для окропления,
смесь пригодна для проведения этапа зерики (см. на сайте
обзор листа 78
трактата Зевахим ).
Талмуд отмечает, что и по поводу крови раби Иегуда открыл иную грань Истины.
Если кровь зарезанного для приношения животного смешалась с кровью не отделенных
для Храма животных, - говорил он ,
- этой смесью
можно окроплять мизбеах даже в том случае, когда крови корбана в
смеси оказалось меньше, чем крови других животных. Но, если эти другие животные
были непригодными для Храма, независимо от количественного соотношения,
использовать эту кровь для зерики запрещено (см. там же).
Суть его точки зрения состоит в том, что в смеси «вещества» одного вида,
воздействуя друг на друга, уничтожают важные для приношения свойства.
Теперь мы начинаем понимать, почему раби Иегуда накладывает запрет на
использование мучных приношений, если комец одной минхи
перемешался с другой минхой. В своем логическом построении он исходит из
положения, что обе минхи теряют необходимые для приношения качества…
Автор текста
Барух Шнайдер
Трактат Менахот
Лист 23
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать ситуацию, возникающую, когда
разные виды мучных приношений «перепутываются». И рассматривает вопрос,
какой статус приобретает смесь приношений.
Как обычно, в подобных случаях Талмуд выдвигает к рассмотрению различные
варианты ситуаций и анализирует каждую в отдельности.
Допустим, - говорит Талмуд, - в комец (горсть муки, которая отделяется
от общего количества всей минхи и сжигается на мизбеахе, условно -
«жертвеннике», что является центральным моментом процедуры приношения минхи )
минхи-хатат
(символизирующей раскаяние и искреннее желание исправить ошибку) попало масло,
предназначенное для другого мучного приношения (процедура приношения
минхи-хатат добавления масла не требует).
Спрашивается, будет такая минха пригодна для дальнейшего использования
или нет?
По этому поводу между Учителями разворачивается дискуссия.
Для сжигания на мизбеахе такой комец
минхи-хатат
- непригоден, - говорит раби Йоханан (крупнейший амора,
Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век).
Реш Лакиш (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век,
ученик, а потом и коллега раби Йоханана, 3-й век) открывает в этом вопросе иную
грань Истины (отметим попутно, что в разных трактатах дискуссии именно между
этими Учителями встречаются достаточно часто).
Если в комеце минхи-хатат будет немного масла, его вполне можно сжечь
на мизбеахе, - говорит Реш Лакиш, - и статус минхи от этого не
изменится.
Талмуд исследует позиции Учителей, изучая источники. И приводит цитату из
фрагмента Торы, в котором о минхе-хатат
сказано: «…Не
положит в нее масло и не добавит левону (крупицы сухой смолы особого
дерева, которыми посыпали другие виды минхи)»
(Ваикра,
гл. 5, ст. 11).
Как будто бы все ясно и определенно. И это, безусловно, означает, что в
противном случае заповедь исполнена неправильно и минха для использования
непригодна.
Почему же тогда Реш Лакиш разрешает сжигать на мизбеахе комец минхи-хатат,
«сдобренный» маслом? Почему говорит, что она пригодна?
Проведя детальный анализ, Талмуд приходит к выводу: статус минхи-хатат
зависит от того, в какой момент в нее попало масло. Если это произошло
еще до того, как от нее отделили комец, использовать минху нельзя.
Если - после того, она пригодна для дальнейшего использования. Высказывая свою
точку зрения, Реш Лакиш подразумевал ситуацию, когда масло попало в минху
(точнее - в ее часть) после того, как от нее была отделена горсть муки для
сожжения на мизбеахе .
Далее Талмуд занимается изучением других ситуаций, касающихся иных видов
минхи .
И приводит Мишну, в которой сказано:
Если (по случайности) соединили две минхи, от которых еще не
отделен комец, их можно считать кошерными, если от каждой из них в смеси
осталось достаточное для кемицы (процедура отделения комеца )
количество
муки; если же муки для этого окажется недостаточно, обе минхи непригодны
для дальнейшего использования.
Если комец одной минхи попал в состав другой минхи - еще
до этапа кемицы (об этапах осуществления процедуры приношения
минхи - см. на сайте Введение в трактат Менахот),
минха
не годится для дальнейшего использования, ибо комец отделять от нее
нельзя (может получиться, что в составе горсти муки, отделенной от второй
минхи, окажется часть комеца первой минхи).
Если же
коэн (служитель в Храме) все же сжег часть второй минхи,
приношение засчитывается лишь хозяевам первой минхи (тем, кто принес
вторую минху, в которую до кемицы попал «посторонний» комец,
приношение не засчитывается)…
Автор текста
Моше Гойхберг
Трактат Менахот
Лист 24
На нашем листе Талмуд обсуждает законы, связанные с «проникновением» тумы
(духовной нечистоты) в сосуд, где находится минха (мучное приношение).
Талмуд выдвигает на обсуждение такую ситуацию. Допустим муку, в количестве,
необходимом для одной минхи, разделили на две равных части. И обе
половины поместили в специальный храмовый сосуд, где обычно замешивают «тесто»
для приношения (соединяя муку с маслом). Причем, так, чтобы одна «горка» муки не
соприкасалась - со второй. И вот до одной половины муки дотронулся человек в
состоянии таме (духовной нечистоты). Вопрос формулируется так: получит ли
при этом туму вторая «горка» муки, находящаяся в том же сосуде?
Безусловно, получит, - отвечает Талмуд. Две части минхи образуют
внутри сосуда единое «энергетическое» поле, поэтому в духовном смысле они, даже
не касаясь друга друга, «автоматически» соединяются в единое целое .
Что произойдет, - спрашивает рав
Каѓана,
разворачивая ситуацию под иным углом зрения, - если человек в состоянии таме
лишь опустит палец в сосуд, а до муки не дотронется?
Туму получат стенки сосуда, - констатирует Талмуд. - Даже в том случае,
если человек их не коснется.
Далее Талмуд усложняет ситуацию. К примеру, к двум отдельно лежащим в
храмовом сосуде горкам муки так же, без касания, насыпали - третью, как мы
понимаем, не принадлежащую этой минхе. А в результате выяснилось, что
третья горка муки «заражена» тумой. Спрашивается: повлияет ли на
«духовный статус» муки минхи «посторонняя» мука?
По логике первого примера, как будто бы, и в этом случае вся мука минхи
должна была бы стать таме. Однако Талмуд предпринимает детальное
исследование и приходит к выводу, что «посторонняя» мука не может стать единым
целым с мукой минхи. И, следовательно, минха сохранит свою
духовную чистоту.
Из первой темы обсуждения на нашем листе логически вытекает вторая.
Поскольку, как описывается, муку одной минхи разделили пополам, и две
части лежат в сосуде, «не контактируя» друг с другом, возникает вопрос: как в
этом случае производить кемицу (этап отделения комеца, горсти
муки, которая, согласно процедуре приношения минхи, должна быть сожжена
на мизбеахе, условно - «жертвеннике»; об этапах осуществления процедуры -
см. Введение в трактат Менахот),
чтобы минха оставалась кошерной? Можно ли отделять от одной части муки
комец для всей минхи ?
Если бы две половинки муки для одной минхи поместили в разные сосуды,
- говорит Рава
(величайший
Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век),
- комец
от этой минхи отделять было бы нельзя. Но в нашем случае обе горки муки
находятся в одном сосуде, а, значит, как сказано выше, они составляют единое
духовное целое и отделять комец можно от любой части этой муки - минха
будет кошерной.
Здесь, вероятно, необходимо напомнить, что приношение в Храме - акт духовного
взаимодействия с Небом. Поэтому в процессе приношения - на всех этапах
процедуры, принципиальное значение имеет, прежде всего, именно духовный аспект,
а физический порой становится - «формальным». Рассматриваемая здесь ситуация,
когда «физически» части минхи разделены, а духовно образуют единство -
яркий тому пример. Учителя, исследуя сущность проблемы, оперируют духовными
категориями.
Абайе (амора,
один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века)
«корректирует» описанную Учителями ситуацию по-своему. Коэны (служители в
Храме) взяли, скажем, один большой сосуд, - говорит он. - И вставили в него
другой, поменьше, с низкими стенками. Первая половина муки для минхи
оказалась в большем сосуде, вторая - в меньшем…
Будет ли минха пригодна для дальнейшего использования, - задается
вопросом Абайе, - если комец отделить от одной из частей?
И отвечает: даже если мука второй части минхи будет возвышаться над
низкими стенками «внутреннего» сосуда и осыпаться на первую половину муки во
«внешнем» соседу, то есть - вступать с ней в контакт, кемицу производить
нельзя. В противном случае минха будет некошерной.
Другое дело - если части минхи внутри одного сосуда разделены низкой
перегородкой. Тут ситуация такова: если две горки муки абсолютно изолированы
друг от друга, кемицу осуществлять нельзя; если одна горка возвышается
над перегородкой и, осыпаясь на вторую, соприкасается с ней, комец
отделять - можно, минха будет кошерной.
Рава предлагает обсудить новый вариант ситуации. К примеру, разделили муку
минхи пополам, и вторая половина пропала. Дополнили минху второй,
отдельной, горкой муки. Обе горки поместили в один сосуд. И тут обнаружилась
пропажа, которую третьей горкой всыпали в тот же сосуд. И вот выясняется,
что пропавшая, а затем найденная, мука получила туму. Возникает вопрос:
следует ли считать, что вся мука в сосуде стала нечистой.
Тумой «заразится» лишь первая половина муки, - объясняет Талмуд. - Ибо
она с той, что пропала и нашлась, составляет духовное целое. Та часть, которую
добавили поздней, остается в состоянии таѓор (духовная чистота) - духовно
она с пропадавшей частью муки абсолютно не связана.
Автор текста
Моше Гойхберг
Трактат Менахот
Лист 25
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать законы, связанные с
«проникновением» тумы (духовной нечистоты) в Храм. И рассматривает
способы избавления от нее.
Здесь анализируется, в частности, весьма «нетрадиционный» в контексте
сегодняшнего дня метод духовного очищения - использование для этой цели
детали одежды коэна (служителя в Храме), которая называется циц
(золотая пластина с надписью, которая надевалась на лоб коэна гадоль -
первосвященника).
Впрочем, тем, кто регулярно читает наши обзоры, это сообщение уже не
покажется «новостью». Мы уже говорили о том, закон требует от коэна,
чтобы, приходя в Храм, он надевал на себя все, что положено. Говорили, что
отсутствие в его «костюме» всего одной детали может «испортить» всю процедуру
приношения - сделать корбан (приношение в Храме) некошерным.
Рассматривали также особые свойства каждой детали одежды коэна
(см. на сайте обзоры
листов
18
и
88
трактата Зевахим). Правда, в общих чертах. В обзоре листа 88
(трактат Зевахим) отмечалось, например, что циц «искупает
человеческую наглость».
Теперь же нам предстоит узнать о конкретных проявлениях свойств циц в
практике храмового служения.
Здесь Талмуд сообщает, что золотая пластина на лбу главного коэна
обладает способностью очищать корбанот (множественное число от слова
корбан) от тумы (духовной нечистоты).
В Мишне нашего листа по этому поводу сказано:
Если комец (горсть муки, отделенная от общего объема минхи )
получил
туму, и его принесли на мизбеах (в приблизительном переводе -
«жертвенник»), особые свойства циц очищают его, и комец
становится пригодным для сожжения, а минха - для дальнейшего
использования.
Если же комец был вынесен за пределы азары (храмового
двора), а потом его принесли обратно в Храм, циц не в состоянии
вернуть ему пригодность …
Талмуд приступает к анализу Мишны. И, прежде всего, выясняет истоки ее
положений.
Приводится цитата из Торы: «…И искупит (исправит) Аарон ошибку приношений» (Шемот,
гл. 28, ст. 38). В этой фразе Талмуд находит намек на возможность исправить
«изъян» с помощью циц .
Предпринимая глубокое исследование, Талмуд задается вопросом, о какой ошибке
здесь речь. И выдвигает гипотезу: быть может - о неправильном намерении коэна,
когда на одном из этапов осуществления процедуры приношения (об этапах - см. на
сайте обзор листа
2
и
13
трактата Зевахим), он мысленно сформулировал желание съесть мясо
корбана по истечению установленного Торой срока?
Но ведь мы говорим о мучном приношении. При чем тут приношение категории
зевах (животного происхождения)?
Здесь, вероятно, не лишним будет напомнить, что, анализируя проблемы
связанные с процедурой приношения минхи, Талмуд постоянно сопоставляет
возникающие ситуации и регламентирующие их законы с законами, которые в
аналогичных случаях регулируют процедуру приношения зевах. И это понятно:
между процедурами приношения минхи и зевах существует прямая и
непосредственная связь. В чем мы могли убедиться, скажем, на примере «схемы
соответствия» этапов тех и других приношения (см. на сайте Введение в трактат Менахот ).
Однако вернемся к приведенной на нашем листе цитате.
Предположив, что под словом «ошибка» Тора подразумевает неправильное
намерение коэна, Талмуд вскоре отвергает
его -
сосредоточив внимание на факте, что неверное направление мысли делает корбан
некошерным. А «некошерность» - понятие «фатальное», если можно так выразиться.
Если мясо непригодно для еды, его статус уже нельзя, изменить, ситуацию
невозможно исправить.
Значит, речь идет о приобретении тумы (духовной нечистоты), -
заключает Талмуд. - Регламентирующие это явление законы не так строги, как
законы «кошерности». И напоминает о существовании правила: если вся община
Израиля - в состоянии тумы, даже служение в Храме в этом состоянии
разрешается.
Однако во втором положении Мишны сказано, - отмечает раби Зейра
(Учитель Талмуда третьего поколения; 3-й век), - что в случае, если комец,
отделенный от минхи, вынесли за пределы азары, ситуация -
необратима: минха становится непригодной для использования, потому что
«исправить» комец невозможно.
Если бы дело было в том, насколько строг закон, то и комец, вынесенный
за пределы храмового двора, можно было бы «вернуть в кошерное состояние». Ибо
закон, диктующий «территориальные» ограничения, не строже законов тумы.
Ведь были времена, когда мизбеах стоял в Нове, а потом - в Гивоне. О
«территориальном регламенте» тогда не говорили.
В Торе сказано не об ошибке человека, совершающего процедуру приношения, но -
об «изъяне» в самом корбане, - отмечает рав Аши (великий Учитель,
редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века)…
Так постепенно, шаг за шагом, анализируя с определенных позиций целый спектр
законов, регламентирующих осуществление процедуры приношений разных категорий,
Учителя приближаются к Истине и находят, порой - в глубочайших смысловых пластах
Торы, обоснование положениям Мишны…
Автор текста
Моше Гойхберг
Трактат Менахот
Лист 26
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать законы, связанные с
«проникновением» тумы (духовной нечистоты) в Храм.
На обсуждение выдвигается ситуация, когда, уже после отделения комеца
(горсти муки, которая отделяется от общего объема минхи и сжигается на
мизбеахе, условно - «жертвеннике», что является центральным моментом
процедуры приношения), получает туму (духовную нечистоту) или - вообще
пропадает.
В Мишне по этому поводу сказано:
Если (после отделения комеца )
остаток
минхи, - говорит раби Элиэзер
(тана,
один из крупнейших Учителей Мишны второго поколения, 1-й век), - оказался в
состоянии таме (духовной нечистоты) или пропал, комец
(все равно) можно сжечь на мизбеахе и процедура приношения минхи
- засчитывается.
Раби Иегошуа (великий Учитель Мишны второго поколения, коллега раби
Элиэзера; 1-й век) открывает в решении этой проблемы иную грань Истины.
(В этом случае) комец становится непригодным для сожжения на
мизбеахе, - говорит
он…
Если остаток
минхи
получил
туму,
пропал
или сгорел после
кемицы
(процедура отделения комеца),
но - до
того, как комец был помещен в специальный храмовый сосуд, комец
нельзя сжигать на мизбеахе, и приношение не засчитывается.
И в этом случае комец на мизбеахе сжигать можно, - говорит
раби Шимон (раби Шимон бар Йохай - великий Учитель Мишны, составитель
книги Зоѓар; 2-й век), усматривая в проблеме иную грань Истины…
Приступив к анализу текста Мишны, Талмуд детально исследует позиции Учителей.
Изучив точку зрения раби Иегошуа, Рав (великий Учитель Талмуда первого
поколения, 3-й век) приходит к выводу, что высказывание раби Иегошуа относится к
ситуации, когда тумой «заражен» весь остаток минхи. Тогда комец,
по его словам сжигать на мизбеахе нельзя. Но и он (раби Иегошуа)
признает, что в случае, когда туму получает лишь часть остатка, минха
(в том числе, комец) - пригодна для дальнейшего использования. Но вот,
если после кемицы (этап отделения комеца - об этапах осуществления
процедуры приношения минхи см. на сайте во Введении в трактат Менахот)
хотя бы часть минхи теряется, комец на мизбеахе уже не
сжигают. И, следовательно, вся процедура приношения не засчитывается выполнением
заповеди.
В чем же различие в данном случае между потерей и приобретением тумы?
- спрашивает Талмуд.
«Зараженную» тумой часть остатка минхи можно очистить с
помощью пластины
циц
(золотая пластина с надписью, которая надевалась на лоб первосвященника;
подробнее о циц и «чудодейственных» свойствах этой детали одежды коэна
- см. в обзоре листа 25),
- объясняет Рав позицию раби Иегошуа. - Но если этот остаток пропал или сгорел,
положение не исправишь.
Отметим, что сам Рав придерживается точки зрения раби Элиэзера. Если даже
весь остаток минхи после отделения комеца оказался в состоянии
таме, - говорит он, - его тоже можно вернуть в состояние таѓор
(духовной чистоты) с помощью циц первосвященника. При этом, если после
кемицы
минха пропала
или сгорела, комец тоже можно сжигать на мизбеахе и приношение
будет засчитано как исполнение заповеди. Ведь главный момент, когда искупается
проступок человека - актара (сожжение комеца; об этапах
осуществления процедуры приношения минхи - см. на сайте во Введении в трактат Менахот).
Талмуд предпринимает сравнительный анализ, сопоставляя рассматриваемые здесь
ситуации с - аналогичными, которые могут возникать в процессе осуществления
процедуры приношения зевах
(корбан
- приношение в Храме - животного происхождения).
Как мы помним, этап актара в приношении минхи в процедуре
приношения зевах соответствует зерике (окропление мизбеаха
кровью животного - см. на сайте Введение в трактат Менахот).
На зерике и концентрирует внимание Талмуд, моделируя схожие случаи.
Если в процессе осуществления процедуры приношения зевах, после этапа
кибул дам (когда кровь предназначенного для приношения и зарезанного
животного собирают в специальный сосуд - см. на сайте
обзор
листа 2
трактата Зевахим),
- говорил раби Иегошуа, - что-то случилось с тушей животного (мясо стало
нечистым, пропало или сгорело), зерику можно производить, если
«нетронутым» осталось мясо или жир, как минимум, в объеме кезайта (размер
маслины средней величины). Если же сохранившийся остаток составляют половина
кезайта мяса и половина кезайта жира, целое они не составят. И
окроплять кровью этого животного мизбеах - нельзя. Даже если при этом
абсолютно чистой и сохранной осталась минха (имеется в виду минха,
приношение которой «сопровождало» корбан категории зевах )…
Далее Талмуд анализирует следующее положение Мишны.
Чтобы понять его смысл, следует вспомнить: специальный храмовый сосуд - не
обычная посуда. Это - некая особая «емкость», внутри которой возникает
«энергетическое поле» высочайшего уровня концентрации духовности. Поэтому
храмовые сосуды обладают способностью «заряжать» духовностью высочайшего уровня
то, что в это «поле» попадает (см. на сайте
обзор листа 7 .
То есть позиция составителя нашей Мишны - очевидна: высокая концентрация
духовности, которой в сосуде «заряжен» комец, позволяет использовать его
по назначению даже в «экстремальной» ситуации.
Но почему тогда раби Шимон высказывает как будто бы противоположную точку
зрения?
По опыту знакомства с содержанием листов Талмуда, мы уже знаем, что позиция
раби Шимона по определению не может противоречить указаниям Мишны. Просто
решение проблемы зависит от множества факторов, оказывающих влияние на конечный
результат.
Не имея возможности в рамках нашего обзора проследить логическую цепочку,
выстроенную раби Шимоном, скажем лишь, что, изучая данную проблему, он берет за
основу фразу из Торы, в которой о минху написано: «…Святая святых она,
как корбан-хатат (символизирует искреннее раскаяние и стремление
исправить ошибку) и корбан-ашам (символизирует искупление проступка)» (Ваикра,
гл. 6, ст. 10). И в центре его внимания оказываются моменты, которые при
выведении основной сентенции Мишны по этому поводу не учтены. Поэтому позиция
раби Шимона, дополняя ее указание, и включена в содержание самой Мишны…
Автор текста
Моше Гойхберг
New Page 5
ВВЕДЕНИЕ
В каком-то смысле оба первых трактата раздела Кодашим
- Зевахим
и Менахот - это одна книга. Ее первая часть - Зевахим,
вторая - Менахот.
Поэтому настоятельно рекомендуем еще раз прочесть введение к трактату
Зевахим (см. на сайте
Введение к
трактату Зевахим),
а также его первые листы (см. на сайте обзоры
листов
2
и
3
трактата Зевахим).
Само слово менахот, вынесенное в название трактата - множественное
число от слова минха. Понятие это весьма емкое и имеет более пяти граней
понимания.
Наиболее функциональное и часто встречающееся в языковой практике значение
выражения минха (от слова - менуха) - «отдохновение». Оно содержит
в себе некий образ приятной предвечерней прохлады после жаркого летнего дня.
В Торе это слово употребляется для обозначения приношения бедного человека, у
которого нет денег на приобретение предназначенного для приношения
животного.
Такой человек может впасть в состоянии депрессия, считая себя неудачником.
Однако Тора открывает перед нами иную грань Истины: ее законы позволяют и
неимущему прийти в Храм со своим приношением, ценность которого в «глазах»
Всевышнего ничуть не меньше, чем приношение богача. Это помогает бедняку
почувствовать «веяние прохлады», сбросить напряжение и испытать состояние
внутреннего успокоения.
И хотя существуют менахот ,
не связанные с финансовым положением человека, основное значение слова минха
в контексте корбанот (приношений) - «приношение неимущего».
Минха, как правило, состоит из муки (в количестве примерно двух
килограмм), смешанной с пол-литровой порцией оливкового масла. При этом, на
многие виды менахот сверху кладется левона - крупицы высохшей
смолы определенного дерева.
Минха может быть принесена как в сыром виде (тесто), так и в испеченном
или поджаренном (хлеб, лепешки, сухарики). Каким образом в том или ином случае
готовить минху, определяют законы Торы.
В технологии осуществления процедуры приношения различных видов минхи
есть некоторые различия. Однако выделим здесь главные, общие черты.
1. Принося минху, человек устно посвящает Всевышнему ее ингредиенты, и
с этого момента для личных целей использовать их уже нельзя.
2. Мука и оливковое масло смешиваются в особом сосуде, а горстка левоны
насыпается сверху.
3. Если минху приносят не в сыром виде, из теста пекут хлеб (или жарят
лепешки), затем этот хлеб или лепешки разламывают на мелкие кусочки, смазывают
остатками оливкового масла и посыпают левоной .
4. Все предыдущие этапы (посвящение ингредиентов, приготовление смеси муки с
маслом, добавление левоны и выпекание - если требуется) выполняются тем,
кто приносит минху - на внешнем дворе территории Храма. И только на этом
этапе в «работу включается» коэн (служитель в Храме). Он берет сосуд с
минхой и подносит к юго-западному углу мизбеаха (в условном переводе
- жертвенник). После этого символического действия здесь, у мизбеаха,
пока больше ничего не делается - коэн несет минху к тому месту,
где он будет совершать собственно процедуру приношения.
5. Левона
(крошки смолы) сдвигаются к одной из стенок сосуда - чтобы очистить поверхность
минхи.
6. Коэн
берет одну горсть минхи (теста или сухариков) и кладет в особый сосуд.
Туда же помещают собранную с поверхности левону - всю, до единой крошки.
Процедура, когда из полученного коэном сосуда берут горсть минхи,
называется - кемица, содержимое горсти - комец.
7. Теперь смесь в особом сосуде переносят к мизбеаху и сжигают.
8. Оставшаяся часть минхи (реально - почти 99 процентов) передается
коэнам, и они могут использовать ее в пищу. Но только - на территории Храма.
Ни в каком другом месте Иерусалима есть минху не разрешается.
Существуют виды минхи, которая полностью, без остатка сжигается на
мизбеахе .
Процедуры приношения менахот и зевахим (приношения животных)
имеют - и не случайно - общую черту: их осуществление проходит в четыре этапа
(об этапах процедуры приношения животных - см. на сайте в обзорах
листов
2
и
3).
Этап первый :
шехита -
для зевахим,
кемица
(отделение горсти) - для менахот.
Этап второй :
кибул дам
(когда кровь зарезанного животного собирают в сосуд) - для зевахим,
помещение комеца в сосуд - для менахот.
Этап третий: перенесение сосуда - и для зевахим и для менахот .
Этап четвертый :
зерика -
для зевахим,
актара
(сожжение комеца) - для менахот.
Все четыре этапа должны быть совершены так, чтобы минха считалась
«принятой», иными словами - «угодной» Всевышнему.
Во второй его части трактата Менахот рассматриваются также
правила, регламентирующие приношение вина.
Приношения этого вида довольно часто осуществляются вместе с некоторыми
видами зевахим или менахот. Однако иногда вино приносится и -
отдельно.
В чем заключается процедура приношения вина?
Вино поднимают на мизбеах и выливают в особые чаши, закрепленные на
юго-западном углу верхней плоскости мизбеаха (об устройстве мизбеаха
- см. на сайте
обзор
листа 54
трактата Зевахим).
Из этих чаш
вино по особым каналам стекает в полость Храмовой горы, расположенную глубоко в
земле.
Количество вина для каждого приношения колеблется от полутора до трех литров.
Важно подчеркнуть, что приношение менахот и вина, так же, как -
зевахим, имеет глубокий смысл, содержащий в себе намек на устройство высших
миров. Эти приношения помогают человеку приблизиться к постижению идеи Единства
Творца (см. об этом на сайте - в
обзоре листа 120
трактата Зевахим ).
В трактате Менахот - 13 глав и 110 листов.
Автор текста
Элиягу Эссас
Новая страница 1
|
|
New Page 1
|