На нашем листе Талмуд продолжает анализировать тему предыдущего листа, обсуждая вопрос: какому наказанию подвергается человек, который украл и продал другого человека.

Талмуд выдвигает вопрос: почему Учителя освобождают его от наказания?

В поисках обоснования такой точки зрения Талмуд приводит отрывок из Торы, в котором сказано: “Если найдется человек, который украл кого-либо из братьев своих, из сынов Израиля, использовал его и продал, вор этот — умрет” (Дварим, гл. 22, ст. 7).

В Торе написано: тот, который найдется, но не тот, кто уже найден, — констатирует Талмуд. И делает вывод: это не может быть отец, у которого был сын, который находился при нем.

От наказания за подобный проступок освобождаются и учителя маленьких детей, ибо они постоянно — рядом с детьми, — говорит Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век).

Есть ли в Торе предупреждение вору, который собирается украсть ребенка? — спрашивает Талмуд. Ведь для того, чтобы осудить преступника, необходимо, чтобы его предупредили о том, что его планы преступны и деяния такого рода — наказуемы.

Это следует из заповеди “не укради”, которая включена в Десять Заповедей, — говорит Учитель Талмуда раби Яшья.

Раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век) в доказательство цитирует Тору: “Нельзя продавать евреев как рабов” (Ваикра, гл. 25, ст. 42).

Анализируя высказывания Учителей, Талмуд подчеркивает, что они рассматривают две грани одной проблемы: один говорит о запрете на продажу евреев, другой — о запрете на кражу. И задается вопросом: что подразумевает заповедь “не кради” — кражу имущества или людей?

Далее следует сопоставление с другими словами из Торы — “не воруйте” (Ваикра, гл. 19, ст. 11). О чем сказано здесь: о краже людей или — имущества?

Из контекста главы понятно, что в данном случае повеление Торы касается имущества.

Теперь Талмуд переходит к обсуждению свидетельских показаний.

Допустим, одна пара свидетелей сообщает, что на их глазах украли человека, а вторая пара — что этого человека при них продали.

Ситуация такова: по закону, если одна пара свидетелей утверждает, что они видели, как обвиняемый совершал преступление, за которое полагается смертная казнь, а потом приходит в суд вторая пара свидетелей и дает показание, что те, первые, находились вместе с ними в другом месте и не могли видеть деяний подсудимого, первых свидетелей, как злоумышленников, оклеветавших обвиняемого, приговаривают к смертной казни.

Как же расцениваются две пары показаний в нашем случае, если они были клеветой на обвиняемого?

Его выводы опираются на грань Истины, увиденную раби Акивой (величайший Учитель Мишны, 2-й век), который говорил, что в оценке любого дела требуется “целое”, полноценное свидетельство, двух “половинчатых” — недостаточно.

Напомним, что преступника можно приговорить к смертной казни лишь в том случае, если он не только украл, но и продал другого человека. Соответственно, и свидетели должны дать показания и о краже и о продаже.

Таких лжесвидетелей надо наказывать, — говорит раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век), обосновывая свое решение проблемы позицией других Учителей, которые в этом вопросе усматривали такую грань Истины: два “половинчатых” свидетельства могут составить одно полноценное.

Проведя тонкий анализ приведенных позиций, Талмуд заключает: и раби Хизкия и раби Йоханан высказываются за то, что свидетели, ложно показавшие, что видели акт продажи человека, заслуживают наказания. Однако, что касается свидетельств по акту кражи, их точки зрения расходятся...

Какое наказание получал закэн мамре? В Мишне об этом сказано так:

Три суда были там (на Храмовой горе в Иерусалиме). Один размещался у подножия Храмовой горы, другой — при входе в Азара (двор Храма), а третий — в помещении Газит (между внешним Храмовым двором и внутренним).

Талмуд, приступая к анализу Мишны, уточняет что под понятием закэн мамре подразумевается член местного раввинского суда, который вступил в дискуссию со своими коллегами, и даже получив решение Санѓедрина (Верховного суда), указывающее, что понимает смысл того или закона Торы неверно, продолжает настаивать на своем. В эту категорию, — подчеркивает Талмуд, — могут попасть лишь специалисты — Учителя Торы, которые:

— разбираются в вопросе, как определить високосный год;

— знают законы Письменной Торы и “профессионально” ориентируются в Устной;

— владеют тонкостями законов ниды (когда женщина запрещена мужу в связи с периодическими естественными кровотечениями и после родов);

— могут квалифицированно анализировать преступления, которые караются смертной казнью и разбирать имущественные споры;

Анализируя эту тему, — сообщает Талмуд, — Учителя открывают разные грани Истины.

Здесь имеются в виду законы, за намеренное нарушение которых полагается карет (преждевременная смерть и лишение удела в Будущем мире), а за случайное, по ошибке — искупительное приношение, — говорит раби Меир (один из крупнейших Учителей Мишны; 2-й век).

Речь идет о законах, которые выводятся из текста Торы, а их объяснение дано Учителями, — говорит раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век).

Даже если закэн мамре и утверждает, что руководствуется выводами своих Учителей, его приговаривают к смертной казни, чтобы не умножать в народе Израиля расколы на почве понимания положений Торы, — говорит раби Элазар (Учитель Мишны, 2-й век).

Талмуд, анализируя дискуссию по этому поводу, приводит высказывание раби Йошаи: “Три закона сообщил мне раби Зейра из Иерусалима:

1) если муж из ревности запретил жене встречаться с определенным человеком, а затем отказался от своих претензий, а она уединилась с этим мужчиной, такая жена не запрещена своему мужу;

3) если бет дин прощает закэна мамре, он прощен.

Когда я, — продолжает раби Йошая, — пришел к своим друзьям на юге (речь идет об Учителях, вместе с которыми раби Йошая учился Торе), они выразили согласие лишь с двумя из трех этих законов. Пункт о закэне мамре они отвергли, мотивируя тем, что нельзя допустить, чтобы в Доме Израиля множились расколы”.

Поэтому, чтобы не было раскола внутри еврейского народа, — заключает Талмуд, — принято определять закэну мамре высшую меру наказания.

Когда значительно возросло число учеников, обучавшихся в иешивах Ѓиллеля и Шамая, учеников, которые не обладали глубокими знаниями законов Торы, в Доме Израиля стали возникать и множиться расколы — будто бы существовала не одна Тора, а две.

Подытоживая сказанное на нашем листе, Талмуд возвышенным эпизодом.

Получили в ответ: тот, кто скромен и склоняет перед людьми голову, входя в помещение и выходя; тот, у кого постоянно на устах — слова Торы; тот, кто не считает дела свои и поступки исключительными...

И повернули Учителя головы в сторону рава Улы бар Абы...

Однако прежде, чем прочесть ее скажем, что софрим — это Учителя Торы, которые преподавали Учение до эпохи танаим, то есть — в период, предшествовавший составлению Мишны (до 1-го века н.э.). Знание Устной Торы софрим получили от своих Учителей — по цепочке, начиная от Моше Рабейну.

Итак, в Мишне читаем:

Не будем цитировать здесь вторую Мишну нашего листа. Вкратце перескажем ее содержание.

На этом Талмуд завершает тему закэна мамре и переходит к обсуждению другого вида преступления — лжепророчество.

Третья Мишна, помещенная на нашем листе, прежде всего, дает определение самому понятию. В ней сказано:

Приступив к анализу Мишны, Талмуд выясняет источник установления, изложенного в ее первой части. И приводит отрывок из Торы: “Пророк, который решился говорить от Моего Имени, и не было ему повеления говорить от Моего Имени... И умрет пророк этот” (Дварим, гл. 18, ст. 20).

Слово “ему” в данном случае подчеркивает, — комментирует цитату Талмуд, — как бы объединяет два выделенных в Мишне случая, дает нам понять, что не только тот, кто пророчествует, не получив пророчества, заслуживает смерти, но и тот, кто “присваивает” себе пророчество, данное Всевышним другому человеку.

По Высшему повелению он должен был предупредить этих людей о том, что за их проступки Творец сотрет этот город с лица земли.

Но Йона опасался, что открытое им пророчество даст возможность населению города Нинве раскаяться. И это раскаяние станет укором еврейскому народу, который в те времена не желал искупать дурные деяния, и Всевышний взыщет с Израиля.

Опасения Йоны сбылись...

Так и случилось в действительности, — отмечает Талмуд. И завершает рассказ: пророк попросил второго приближенного ударить его, чтобы выполнить повеление Всевышнего. Тот, второй, сделал, как его просили. И от удара вытекли из тела пророка две капли крови...

Вскоре Ахав и в самом деле поплатился за свое малодушие. Но еврейский народ избежал наказания.

Что нам известно о тех, кто отступил от своих же слов?

Так Талмуд подкрепляет конкретными примерами все три случая, о которых идет речь во второй части Мишны.

Рассматриваются два примера.

В первом речь идет об Ицхаке, которому Авраам, его отец, велел пожертвовать собой ради Всевышнего.

До этого, — комментирует Раши (комментатор Талмуда; Франция, 11 век), — не было случая, чтобы Творец потребовал от человека такое.

Во втором говорится о пророке Элиягу, который велел свершить ритуал приношения на горе Кармель, несмотря на то, что Храм, где совершались все приношения, находился в Иерусалиме.

Проанализировав эти два случая, Талмуд делает вывод: если по прошлым делам известно, что данный человек — действительно пророк, особым образом воспринимающий повеления Всевышнего, ему безоговорочно верят. Даже если смысл переданного им приказа Творца не укладывается в рамки человеческой логики.

Затронув тему приношения Ицхака, Талмуд подчеркивает, что эта ситуация предусматривала испытание Авраама и испытание Ицхака, каждого — по отдельности. И рассказывает, что этому предшествовало.

В Торе написано: “И было после этого, и Всевышний испытал Авраама...” (Берешит, гл. 23, ст. 1).

После чего? — спрашивает Талмуд. — О чем здесь речь?

Раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век) приводит цитату из Торы: “И вырос ребенок и отняли его от груди...” (Берешит, гл. 22, ст. 8) и, ссылаясь на слова раби Йоси бен Зимры, рассказывает такую историю.

Когда ребенок Авраама подрос, малах (некая духовная субстанция, реализующая Управление миром), выполняющий в данном случае роль “обвинителя”, сказал Всевышнему: “...Ты, Владыка мира, даровал этому 100-летнему старцу сына, а он от каждой трапезы даже не отделяет Тебе...”.

Ответил Творец: “Все, что делает Авраам, он делает для своего сына. Но если Я попрошу, он Мне и сына принесет...”. И тотчас обратился к Аврааму со словами: “Возьми своего сына...”.

Раби Шимон бар Аба вносит в обсуждение темы свой “штрих” и раскрывает дополнительную грань этой истории.

Всевышний сказал Аврааму: “Испытывал Я тебя многими испытаниями, и выстоял ты во всех. Теперь же выдержи ради Меня в самом тяжком. Чтобы никто не смог сказать — видно, все уготованные Аврааму испытания не были трудными”.

Далее Талмуд комментирует фразу из Торы: “...И сказал — возьми сына своего единственного, которого ты любишь, Ицхака...” (Берешит, гл. 23, ст. 2). И проведя тончайший сравнительный анализ источников выясняет, что на самом деле это был не монолог Творца, котором излагалось повеление Аврааму, но — диалог между ними, который звучал приблизительно так:.

— Возьми сына своего... — сказал Аврааму Всевышний.

— Двое сыновей у меня, — не понял Авраам.

— Единственного, — уточнил Творец.

— Оба они — единственные. Ицхак — для своей матери (Сары), Ишмаэль — для своей (Агари)...

— Того, которого ты любишь, — внес новое уточнение Всевышний.

— Обоих люблю, — сказал Авраам.

И тогда Творец произнес:

— Ицхака...

Почему Всевышний сразу не определил, кого из сыновей должен повести Авраам на гору в приношение? — спрашивает Талмуд.

И отвечает: Он хотел научить нас, что к тяжкой для восприятия вести необходимо подготовить человека.

О том, зачем понадобилось испытывать Ицхака, Мидраш рассказывает так.

Ответил ему Ицхак:

— Ты гордишься тем, что пожертвовал ради Всевышнего частичкой своего тела, а я, если Он повелит, готов отдать Ему свою жизнь.

И за этими словами в Торе следует фраза: “Всевышний испытал Авраама...”.

Далее на нашем листе идет новая Мишна, в которой читаем:

Источник этого положения Мишны Талмуд находит в Торе, в том фрагменте, где сказано: “Тот, кто вещает от имени других богов, умрет...” (Дварим, гл. 18, ст. 20).

Сказал рав Авада от имени раби Йоханана (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век): во всем, что говорит пророк, надо слушаться его, даже если его слова влекут за собой временное нарушение одного из повелений Торы; не слушайся только в том случае, если речь идет о нарушении запрета на идолопоклонство — даже если (в доказательство своей правоты) он остановит солнце в центре небосклона.

Тора постигла суть идолопоклонства, — говорит раби Йоси а-Галили (Учитель Мишны, 2-й век), — но не отменяет свободу выбора. Поэтому у человека есть возможность поклоняться идолам и использовать их силы. Если вещающему от имени идолов и удается остановить солнце в зените, все равно не надо слушать его.

Всевышний не остановит солнце ради тех, кто нарушает законы Торы, — отвечает на это раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век). — Речь здесь идет о таких людях, как, например, Хананья бен Эзор, который сначала действительно был пророком и творил чудеса, но потом пал и сделался лжепророком...

На этом мы заканчиваем обсуждение десятой, предпоследней главы нашего трактата.

Основные темы трактата Санѓедрин, к изучению которого мы приступаем, логически вытекают из содержания предыдущих. Теперь нам предстоит узнать о средствах и “инструментах” достижения Справедливости.

Очевидно, такую цель можно реализовать, только если само общество и государство строятся на принципах Истинной Справедливости. И это, естественно, означает, что общественное устройство должно опираться не на придуманную людьми переменчивую законность, но — на Законы которые дал человечеству Творец мира. Об этом и пойдет речь.

Но до этого мы ознакомимся с принципами судопроизводства, сущностью структур исполнительной и законодательной власти, “механизмами” назначения наказаний и освобождения от них и т.п.

Уточним: в истинно еврейском государстве, в отличие от всех других стран, Верховным судом называется не только Центральный, но и региональный суд, уполномоченный определять наказания любого уровня — вплоть до самого высшего. Главное — без искажения.