Двадцать второй цикл обсуждения (видео) Прочесть двадцать первый цикл обсуждения Прочесть двадцатый цикл обсуждения Прочесть девятнадцатый цикл обсуждения Прочесть восемнадцатый цикл обсуждения Прочесть семнадцатый цикл обсуждения Прочесть шестнадцатый цикл обсуждения Прочесть пятнадцатый цикл обсуждения Прочесть четырнадцатый цикл обсуждения Прочесть седьмой цикл обсуждения Прочесть шестой цикл обсуждения Прочесть пятый цикл обсуждения Прочесть четвертый цикл обсуждения Прочесть третий цикл обсуждения Прочесть второй цикл обсуждения Прочесть первый цикл обсуждения ГЛАВА «ВАЙЕХИ»   Место в Торе: книга Берешит, гл. 47, ст. 28 (в конце книги).   Почему глава так называется? По первому слову первой фразы главы: «И жил Яаков в Египте...». «И жил» в тексте оригинала — вайехи.   Обсуждение главы Вайехи   1. Если Йосеф правит — значит, Реувен прощен   Йосеф узнав, что его отец Яаков при смерти, навещает его. И тот берет с него клятву, что не похоронит его в Египте. И здесь мы читаем: «И сказал он: Поклянись мне! И тот поклялся ему. И поклонился Исраэль в изголовье кровати» (Берешит, гл. 47, ст. 31). В своем комментарии к этому фрагменту Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) объясняет, что над изголовьем больного пребывает Шехина (Присутствие Всевышнего). Следовательно, Яаков обратился лицом к Шехине. Кроме того, в Торе и Талмуде под словом «кровать» часто подразумевается потомство (которое в этой кровати было зачато). Таким образом, кланяясь, Яаков выражает благодарность за то, что его потомство было без изъяна, и не было в нем злодеев. Йосеф — царствует. Он, как говорится в Мидраше Сифра, был пленником среди язычников, но вопреки всему — устоял в своей праведности. Порядок изложения выглядит странно. Известно, что Йосеф вначале был рабом и узником в Египте, и лишь затем стал управлять страной. Еще надо отметить, что чуть позднее Яаков будет порицать Реувена. «Как вода, ты непостоянен, — скажет он ему, — ты не будешь первым, потому что передвинул кровать отца — совершил нечестивый поступок. Осквернил ложе отца» (Берешит, гл. 49, ст. 4). Речь идет о том, что после смерти Рахели Яаков поставил свою кровать в шатре Билги. А Реувен переместил ее в шатер своей матери Леи. Чем и спровоцировал справедливый гнев отца. Как же после этого можно сказать, что потомство Яакова — без изъяна? В недельной главе Вайешев говорится, что после продажи Йосефа братьями, Реувен вернулся к яме и обнаружил, что она пуста. Тогда он разорвал свои одежды от горя, подошел к братьям и воскликнул: «Нет мальчика! А я? Куда я пойду?» (Берешит, гл. 37, ст. 29-30). Возникает вопрос: чем был занят Реувен, когда братья продавали Йосефа? Почему он узнал о продаже постфактум? Раши объясняет, что облачившись в мешковину, он соблюдал пост, чтобы искупить свой проступок по отношению к отцу (Мидраш Раба на книгу Берешит, гл. 84). Первые буквы слов, произнесенных Реувеном — «А я куда?» (в оригинале) — начальные буквы во фразе «Всевышний мести, Всевышний мести явись» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 94, ст. 1). После своего необдуманного поступка, совершенного сгоряча, Реувен, опасаясь мести Всевышнего, много постился и молил о прощении. Когда Йосефу приснился пророческий сон, в котором одиннадцать звезд кланялись ему, Реувен увидел в этом добрый знак и надежду на прощение. Ведь если он наравне с остальными кланяется Йосефу (Реувен входил в число одиннадцати братьев), значит, он — наравне с ними, один из них. Следовательно — его прегрешение будет прощено. Но теперь, увидев, что яма, в которой был Йосеф, пуста — Реувен почуял неладное. Если Йосеф погиб, то его сон никогда не сбудется. «Нет мальчика! А я? Куда я пойду?», — вопрошает Реувен в отчаянии. Он опасается наказания, поскольку Всевышний — Всевышний мести. Яаков переживал, что из-за Реувена, совершившего неблаговидный поступок — нельзя сказать о потомстве, что оно без изъяна. Да и за Йосефа, кто теперь мог поручиться? Когда же Яаков увидел, что Йосеф правит в Египте, он понял, что сон Йосефа близок к осуществлению. И это значит, что Реувен — наравне со своими братьями. Наравне — потому что прощен. Выходит, потомство Яакова — без изъяна.   на основе комментария раби Иешаягу hа-Леви Горовица (автор комментариев к Торе и Талмуду, объединенных под общим названием Шней Лухот hа-Брит, в аббревиатуре — hа-Шла; Чехия – Польша – Германия – Израиль; вторая половина 16-го – первая половина 17-го вв.)       2. Пока жив — можно изменить приговор   Написано в нашей недельной главе: «И было после этих событий, и сказали Йосефу: Вот отец твой болен» (Берешит, гл. 48, ст. 1). Интересно — кто сообщил Йосефу о болезни отца? И почему он здесь не назван? Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) разъясняет, Йосеф узнал об этом от гонца, который был послан с особой миссией. В Талмуде (трактат Бава Мециа, лист 87) рассказывается, что до Авраама не было старости. Пожилые люди внешне мало отличались от молодых. Так что — не сразу можно было разобраться, кто — отец, кто — сын. Авраам попросил в молитве о старости. И его молитва была услышана. Поэтому о нем сказано: «Авраам состарился и вошел в года» (Берешит, гл. 24, ст. 1). До Яакова люди умирали внезапно. И перед смертью не болели. Когда кому-то приходило время покинуть этот мир, он чихал, и душа покидала тело. Яаков попросил у Всевышнего, чтобы переход в иной мир не был столь резким, чтобы смерти предшествовала болезнь. Всевышний удовлетворил просьбу Яакова. И тут же сообщили Йосефу, что его отец болен. Итак, болезнь Яакова была в те времена чем-то из ряда вон выходящим. Поэтому о ней сразу же сообщили. Но, ведь, болезни были и раньше!? Яаков — не первый больной в истории человечества. Мы знаем, что болел Ишмаэль. Как сказано: «И услышал Всевышний голос юноши» (Дварим, гл. 21, ст. 17). Комментируя эту фразу, Раши поясняет, что молитва больного — действеннее молитвы других за него, ей Небеса, как говорится в Мидраше (Мидраш Раба на книгу Берешит, гл. 53) внимают в первую очередь. Рассказывается в Талмуде (трактат Бава Батра, лист 16), что у Авраама был драгоценный камень, обладающий чудесным свойством исцеления. Он в виде амулета висел у него на шее. Стоило больному посмотреть на этот камень — как он тут же, незамедлительно, выздоравливал. Когда Авраам умер, Всевышний забрал этот камень, но наделил солнце похожими свойствами. С тех пор у солнечного света появилась способность исцелять недуги и хвори. Из этой истории следует, что болезни и больные существовали и до Яакова. Впрочем, до Яакова люди, хоть и болели, но — не смертельно. От болезней никто не умирал. Яаков попросил для себя, чтобы физической смерти предшествовала болезнь. Тогда, заболев, он будет знать, что пришло время покидать этот мир, и сможет подготовиться к этому. Смерть не застанет его врасплох, он успеет исправить свои проступки, раскаяться в них.   Даже если за час до смерти человек успеет пересмотреть свою жизнь и совершить тешуву (раскаяние, возвращение на пути Всевышнего), он тем самым может изменить свой приговор. Главное — успеть, пока человек жив. Один из учеников рава Нафтали из Ропшиц (1760–1827 гг.) очень усердствовал в молитвах и постах. Когда ему пришло время умирать, и он слег, раби пришел его навестить. Он сказал, что за посты малых Йом Кипуров (малым Йом Кипуром называется день накануне рош ходеша, новомесячья; его принято посвящать молитве, тешуве и посту) тот, несомненно, получит большую награду. — Я еще порой постился от субботы до субботы, — обиженно заявил умирающий. — Разве эти посты ничего не стоят? В ответ рав Нафтали только улыбнулся. И ученик понял, насколько гордыня овладела им. И последний час своей жизни он посвятил тешуве.   на основе комментария рава Шломо Левинштейна (Израиль, наше время)         3. Испытания закаляют и делают нас сильнее   Написано, что, увидев Йосефа, тяжело больной Яаков «собрался с силами и сел на кровати» (Берешит, гл. 48, ст. 2). Когда человек тяжело заболевает, говорят, что он «слег в кровать». Поэтому, слово «кровать» может служить намеком на испытания и страдания. И тот, кто принимает страдания с любовью — «собирается с силами» и становится сильнее. Яаков болен и очень страдает, но это делает его только сильнее — силы прибывают, и он садится на кровати. Это качество передалось и его потомкам. Сыны Израиля во всех поколениях, благодаря испытаниям — укрепляются и духовно растут. У представителей народов мира часто можно заметить обратное. Испытания отнимают у них силы, ослабляют, ведут к падению. Вспомним злодея Амана. О нем сказано: «А Аман падает на кровать» (Танах, Мегилат Эстер — Книга Эстер, гл. 7, ст. 8). Кровать, как уже говорилось — намек на испытания. Так вот, Аман, столкнувшись с испытаниями — ослабел и упал. Однажды Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно, Литва, 18-й век) рассказал своим ученикам, какие страдания могут ожидать того, кто попадет в Геhином (в условном переводе — «ад»). Один из учеников настолько принял все близко к сердцу, что заболел и на неделю слег. Когда он поправился, то пришел к Гаону и рассказал о случившемся. — Я не сожалею, что в таких подробностях рассказывал о страданиях, ожидающих человека в Геhиноме, — ответил рав Элиягу, — Жаль только, что не поведал о том, что испытания и страдания, которые человек преодолевает здесь, в этом мире, спасают его от страданий Геhинома. Здесь уместно воспроизвести цитату из письма рава Менахема-Элиэзера Шаха (глава йешивы «Поневеж» в Бней Браке, один из еврейских духовных лидеров последней трети 20-го века) своему ученику, «Я от всего сердца желаю тебе полного выздоровления! — писал он. — Только помни, что не стоит пренебрегать страданиями, которые тебе довелось перенести во время болезни. Они весьма дороги и очень ценятся в нашем мире, а для мира Грядущего они просто бесценны». В конце жизни  рава Мордехая Поргаманского, который жил во Франции, госпитализировали в тяжелом состоянии. Он очень сильно страдал, но никто ни разу не услышал от него ни одной жалобы. Лишь однажды, дежуривший у его кровати сын, услышал, как тот обращается к Всевышнему: — Владыка мира! Пожалуйста, без милосердия — что заслужил, то заслужил. Главное — прийти к Тебе полностью очищенным… Глава йешивы прибыл в крупный город, чтобы собрать деньги на свое учебное заведение. Он зашел в шикарный ювелирный магазин, хозяином которого был еврей, и попросил сделать пожертвование на йешиву. — Сразу видно, что ты не здешний, — усмехнулся хозяин. — Все местные евреи знают, что я не подаю. — Тогда, я, пожалуй, исполню заповедь посещения больных. — Но здесь нет больных! — Ошибаешься! Написано в Танахе: «Тяжкий недуг видел я под солнцем — богатство, хранимое на беду своему владельцу» (Коэлет, гл. 5, ст. 12). И это как раз твой случай. Так что, уж позволь мне выполнить заповедь посещения больных. — Знаешь что! Иди-ка ты в больницу. Там наверняка отыщется больной, ожидающий, чтобы его навестили. А здесь тебе делать нечего! — Да будет тебе известно, что у меня есть серьезная причина навестить именно тебя. И я ее открою, только если ты сделаешь пожертвование на йешиву. Страх и любопытство побороли скупость, и хозяин ювелирного магазина отсчитал требуемую сумму. Тогда раввин ему объяснил, что посещающий больного забирает у него одну шестидесятую часть его хвори. Намек на это содержится в нашей недельной главе Йосефу сообщили: «Вот отец твой болен» (Берешит, гл. 48, ст. 1).  Гематрия (числовое значение) слова «вот» (в оригинале — hине) — 60. Когда же Йосеф навестил своего отца, тот почувствовал себя лучше и смог сесть на кровати (там же, ст. 2). Гематрия слова «кровать» (в оригинале — мита) — 59. Таким образом, Йосеф забрал у Яакова одну шестидесятую часть болезни. — Твоя болезнь, твой тяжкий недуг — это богатство, — завершил свое объяснение глава йешивы. — И я готов забрать одну шестидесятую его часть.   на основе комментария Виленского Гаона (раби Элиягу из города Вильно, Литва, 18-й век; назван Гаоном — почетнейший титул — за исключительные знания всех разделов Торы и праведность)       4. Правильное воспитание проявляется и в следующих поколениях   Яаков восхищен своими внуками, сыновьями Йосефа. «Оба сына, что родились у тебя в Египте еще до моего прихода, — говорит Яаков, — мои они» (Берешит, гл. 48, ст. 5). Что означает — «мои они»? Нет, Яаков не уподобляется Лавану, он вовсе не желает отнять детей у их отца. «Мои» здесь подразумевает — «в меня». То Яаков считает, что его внуки такие, как будто он сам их воспитал. Воспитание, которое Яаков дал своему сыну, проявилось и в его внуках. Это — настоящее еврейское воспитание (на иврите — хинух). Некто Звулун был немецким евреем (йеки), сумевшим перебраться в Швейцарию. Он жил в Люцерне и владел ателье по пошиву готового платья. У него был сын Даниэль. Когда тому исполнилось семнадцать, он присоединился к отцовскому бизнесу. Даниэль оказался очень способным и успешным в делах. Вскоре отец стал доверять ему самые ответственные задания. Даниэль ездил по стране, заключал сделки, подписывал договоры. Однажды он отправился в Локарно (небольшой городок в итальянском кантоне). Даниэль должен был пробыть там неделю. Вскоре после отъезда сына Звулун вошел в его комнату, и его взгляд сразу упал на оставленный сыном талит. Евреи, выходцы из Германии, согласно обычаю, начинают облачаться в талит не после свадьбы, как остальные ашкеназы, но сразу же после бар мицвы (совершеннолетия, которое у мальчиков наступает в 13 лет), подобно евреям, выходцам из восточных общин. Присмотревшись получше, Звулун увидел, что тефилин Даниэль взял с собой, а талит — оставил. Сразу возник вопрос: это ошибка, забывчивость, или же сын поступил так преднамеренно? Звулун перепоручил все свои дела в ателье помощнику, а сам поторопился на вокзал и взял билет на ближайший поезд до Локарно. По прибытии он направился в гостиницу, в которой был забронирован номер для его сына. И вот он уже стучится в его дверь. — Папа, дома все в порядке? — только и смог выдавить из себя Даниэль. — В полном. Правда, ты там кое-что забыл. Знаешь, что именно? — Нет, понятия не имею. — Талит. Ты забыл свой талит. — Не могу поверить, что ты бросил все дела и трясся в поезде пять часов, чтобы привезти мне талит, папа! — Представь себе! Именно ради этого я здесь! С этими словами Звулун вручил сыну талит, повернулся, вышел из гостиницы и поспешил на вокзал. Шли годы и десятилетия. Даниэль обзавелся семьей, у него появились свои дети, а затем и внуки. Все они переселились на свою Родину, в Израиль. Даниэль недавно приехал их навестить и, конечно же, не с пустыми руками — каждому привез подарок. Угадайте какой? Все внуки получили по талиту высочайшего качества. Думаете Звулун, бросив все дела, ехал из Люцерны в Локарно ради талита? Нет! Он ехал ради своих внуков и правнуков, ради следующих поколений.   на основе комментария рава Мордехая Шваба (духовный наставник йешивы в Монси, США)       Arial,sans-serif; color: #4F81BD">5. Если потомство достойное, то и человек — достойный   В нашей недельной главе читаем, что Яаков обращается к Йосефу с такими словами: «Не надеялся я даже увидеть твое лицо, а теперь Всевышний дал мне увидеть и твоих детей» (Берешит, гл. 48, ст. 11). Возникает вопрос: почему Яаков упоминает именно лицо Йосефа? Ведь он мог сказать проще — не надеялся увидеть тебя. В Талмуде (трактат Шаббат, лист 33) рассказывается, что в былые времена человека, систематически нарушающего заповеди, Небеса могли наказать, послав ему опасную болезнь. Один из ее симптомов — лицо заболевшего становилось зеленым. Впрочем, от этой болезни нашли снадобье, выпив которое человек полностью излечивался. Правда, у снадобья был побочный эффект — бесплодие. И тот, кто принимал это лекарство — больше не мог иметь детей. Теперь нам понятнее слова Яакова — «Не надеялся я увидеть твое лицо». Одному, да еще на чужбине — трудно соблюдать законы Торы. И Яаков опасался, что лицо Йосефа позеленеет от обилия прегрешений. Но оно осталось прежним. И это свидетельствовало о том, что Йосеф уберегся от нарушений. Но может, он напропалую нарушал заповеди, лицо его действительно позеленело, но потом, приняв снадобье, он излечился? Чтобы развеять это опасение, Творец дал ему возможность встретиться с внуками. «Всевышний дал мне увидеть твоих детей», — говорит Яаков. Дети и в самом деле могут служить проверочным тестом. Если человек ведет двойную игру, обманывает окружающих, пускает пыль в глаза — то и дети его будут весьма далеки от праведности. Причем по ним это будет заметно. Если отец требует, чтобы сыновья изучали Талмуд, но сам при этом изучает лишь вечернюю газету — можно не сомневаться, что дети вырастут на газетных передовицах и скупах, а не на сугийот (мн. ч. от слова «сугия» — обсуждение той или иной темы в Талмуде). Вижницкий хасид забрал своего сына из хедера и перевел в недавно открывшуюся гимназию. Ребе, узнав об этом, пригрозил хасиду, сказав, что в случае, если тот не вернет сына в хедер, то перестанет считаться хасидом. Но хасид заупрямился и поехал на субботу в другой город, в общину, которой руководил брат Вижницкого Ребе. Хасид ехал в железнодорожном вагоне, а худая молва о нем бежала впереди паровоза. И когда он приблизился к синагоге, то увидел, что на пороге его уже ждут крепкие ребята во главе с габаем (габай — человек, устанавливающий в синагоге порядок молитв). Они намеревались не пустить отступника внутрь, но с позором вышвырнуть его, как только он войдет в синагогу. Однако раввин, к всеобщему удивлению, распорядился не мешать хасиду молиться в их синагоге. Он оказал гостю теплый и радушный прием. После трапезы, он предложил хасиду прогуляться. Прогулка с раввином была величайшей привилегией для самых избранных. Раввин рассказал, что когда-то, когда он был ребенком, в их местечке не было хедера, и он с другими детьми учился в доме меламеда (учителя). Дети битком набивались в крошечную темную комнатку со спертым воздухом, и пытались овладеть еврейскими премудростями. Когда наступила весна, жена меламеда всех выгнала вон, а сама стала кашеровать дом к Песаху. Меламед собрал всех на участке возле дома. Только учеба никак не клеилась. И тогда меламед сказал: «Вижу, мудрецов Торы из вас точно не выйдет. Так я научу вас хотя бы распознавать деревья…». — И он стал водить нас по окрестностям и показывать деревья, — продолжил свой рассказ раввин. — Смотрите дети, — говорил он, это — яблоня, а это — вишня, вон там высится орех. Только мы и тут ничего не запомнили. И легко могли спутать грушевое дерево с тем, на котором зреют сливы. Но не прошло и нескольких месяцев, как мы стали прекрасными специалистами по фруктовым деревьям. С легкостью отличали абрикосовое дерево от алычи. Потому что на деревьях появились плоды… Слова раввина запали в самое сердце хасиду, и он, вернувшись домой, на следующий же день вернул сына в хедер.   на основе комментария рава Шломо Левинштейна Автор текста Мордехай Вейц ГЛАВА «ВАЙЕХИ»   Место в Торе: книга Берешит, гл. 47, ст. 28 (в конце книги).   Почему глава так называется? По первому слову первой фразы главы: «И жил Яаков в Египте...». «И жил» в тексте оригинала — вайехи.   Обсуждение главы Вайехи   1. Если Йосеф правит — значит, Реувен прощен   Йосеф узнав, что его отец Яаков при смерти, навещает его. И тот берет с него клятву, что не похоронит его в Египте. И здесь мы читаем: «И сказал он: Поклянись мне! И тот поклялся ему. И поклонился Исраэль в изголовье кровати» (Берешит, гл. 47, ст. 31). В своем комментарии к этому фрагменту Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) объясняет, что над изголовьем больного пребывает Шехина (Присутствие Всевышнего). Следовательно, Яаков обратился лицом к Шехине. Кроме того, в Торе и Талмуде под словом «кровать» часто подразумевается потомство (которое в этой кровати было зачато). Таким образом, кланяясь, Яаков выражает благодарность за то, что его потомство было без изъяна, и не было в нем злодеев. Йосеф — царствует. Он, как говорится в Мидраше Сифра, был пленником среди язычников, но вопреки всему — устоял в своей праведности. Порядок изложения выглядит странно. Известно, что Йосеф вначале был рабом и узником в Египте, и лишь затем стал управлять страной. Еще надо отметить, что чуть позднее Яаков будет порицать Реувена. «Как вода, ты непостоянен, — скажет он ему, — ты не будешь первым, потому что передвинул кровать отца — совершил нечестивый поступок. Осквернил ложе отца» (Берешит, гл. 49, ст. 4). Речь идет о том, что после смерти Рахели Яаков поставил свою кровать в шатре Билги. А Реувен переместил ее в шатер своей матери Леи. Чем и спровоцировал справедливый гнев отца. Как же после этого можно сказать, что потомство Яакова — без изъяна? В недельной главе Вайешев говорится, что после продажи Йосефа братьями, Реувен вернулся к яме и обнаружил, что она пуста. Тогда он разорвал свои одежды от горя, подошел к братьям и воскликнул: «Нет мальчика! А я? Куда я пойду?» (Берешит, гл. 37, ст. 29-30). Возникает вопрос: чем был занят Реувен, когда братья продавали Йосефа? Почему он узнал о продаже постфактум? Раши объясняет, что облачившись в мешковину, он соблюдал пост, чтобы искупить свой проступок по отношению к отцу (Мидраш Раба на книгу Берешит, гл. 84). Первые буквы слов, произнесенных Реувеном — «А я куда?» (в оригинале) — начальные буквы во фразе «Всевышний мести, Всевышний мести явись» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 94, ст. 1). После своего необдуманного поступка, совершенного сгоряча, Реувен, опасаясь мести Всевышнего, много постился и молил о прощении. Когда Йосефу приснился пророческий сон, в котором одиннадцать звезд кланялись ему, Реувен увидел в этом добрый знак и надежду на прощение. Ведь если он наравне с остальными кланяется Йосефу (Реувен входил в число одиннадцати братьев), значит, он — наравне с ними, один из них. Следовательно — его прегрешение будет прощено. Но теперь, увидев, что яма, в которой был Йосеф, пуста — Реувен почуял неладное. Если Йосеф погиб, то его сон никогда не сбудется. «Нет мальчика! А я? Куда я пойду?», — вопрошает Реувен в отчаянии. Он опасается наказания, поскольку Всевышний — Всевышний мести. Яаков переживал, что из-за Реувена, совершившего неблаговидный поступок — нельзя сказать о потомстве, что оно без изъяна. Да и за Йосефа, кто теперь мог поручиться? Когда же Яаков увидел, что Йосеф правит в Египте, он понял, что сон Йосефа близок к осуществлению. И это значит, что Реувен — наравне со своими братьями. Наравне — потому что прощен. Выходит, потомство Яакова — без изъяна.   на основе комментария раби Иешаягу hа-Леви Горовица (автор комментариев к Торе и Талмуду, объединенных под общим названием Шней Лухот hа-Брит, в аббревиатуре — hа-Шла; Чехия – Польша – Германия – Израиль; вторая половина 16-го – первая половина 17-го вв.)       2. Пока жив — можно изменить приговор   Написано в нашей недельной главе: «И было после этих событий, и сказали Йосефу: Вот отец твой болен» (Берешит, гл. 48, ст. 1). Интересно — кто сообщил Йосефу о болезни отца? И почему он здесь не назван? Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) разъясняет, Йосеф узнал об этом от гонца, который был послан с особой миссией. В Талмуде (трактат Бава Мециа, лист 87) рассказывается, что до Авраама не было старости. Пожилые люди внешне мало отличались от молодых. Так что — не сразу можно было разобраться, кто — отец, кто — сын. Авраам попросил в молитве о старости. И его молитва была услышана. Поэтому о нем сказано: «Авраам состарился и вошел в года» (Берешит, гл. 24, ст. 1). До Яакова люди умирали внезапно. И перед смертью не болели. Когда кому-то приходило время покинуть этот мир, он чихал, и душа покидала тело. Яаков попросил у Всевышнего, чтобы переход в иной мир не был столь резким, чтобы смерти предшествовала болезнь. Всевышний удовлетворил просьбу Яакова. И тут же сообщили Йосефу, что его отец болен. Итак, болезнь Яакова была в те времена чем-то из ряда вон выходящим. Поэтому о ней сразу же сообщили. Но, ведь, болезни были и раньше!? Яаков — не первый больной в истории человечества. Мы знаем, что болел Ишмаэль. Как сказано: «И услышал Всевышний голос юноши» (Дварим, гл. 21, ст. 17). Комментируя эту фразу, Раши поясняет, что молитва больного — действеннее молитвы других за него, ей Небеса, как говорится в Мидраше (Мидраш Раба на книгу Берешит, гл. 53) внимают в первую очередь. Рассказывается в Талмуде (трактат Бава Батра, лист 16), что у Авраама был драгоценный камень, обладающий чудесным свойством исцеления. Он в виде амулета висел у него на шее. Стоило больному посмотреть на этот камень — как он тут же, незамедлительно, выздоравливал. Когда Авраам умер, Всевышний забрал этот камень, но наделил солнце похожими свойствами. С тех пор у солнечного света появилась способность исцелять недуги и хвори. Из этой истории следует, что болезни и больные существовали и до Яакова. Впрочем, до Яакова люди, хоть и болели, но — не смертельно. От болезней никто не умирал. Яаков попросил для себя, чтобы физической смерти предшествовала болезнь. Тогда, заболев, он будет знать, что пришло время покидать этот мир, и сможет подготовиться к этому. Смерть не застанет его врасплох, он успеет исправить свои проступки, раскаяться в них.   Даже если за час до смерти человек успеет пересмотреть свою жизнь и совершить тешуву (раскаяние, возвращение на пути Всевышнего), он тем самым может изменить свой приговор. Главное — успеть, пока человек жив. Один из учеников рава Нафтали из Ропшиц (1760–1827 гг.) очень усердствовал в молитвах и постах. Когда ему пришло время умирать, и он слег, раби пришел его навестить. Он сказал, что за посты малых Йом Кипуров (малым Йом Кипуром называется день накануне рош ходеша, новомесячья; его принято посвящать молитве, тешуве и посту) тот, несомненно, получит большую награду. — Я еще порой постился от субботы до субботы, — обиженно заявил умирающий. — Разве эти посты ничего не стоят? В ответ рав Нафтали только улыбнулся. И ученик понял, насколько гордыня овладела им. И последний час своей жизни он посвятил тешуве.   на основе комментария рава Шломо Левинштейна (Израиль, наше время)         3. Испытания закаляют и делают нас сильнее   Написано, что, увидев Йосефа, тяжело больной Яаков «собрался с силами и сел на кровати» (Берешит, гл. 48, ст. 2). Когда человек тяжело заболевает, говорят, что он «слег в кровать». Поэтому, слово «кровать» может служить намеком на испытания и страдания. И тот, кто принимает страдания с любовью — «собирается с силами» и становится сильнее. Яаков болен и очень страдает, но это делает его только сильнее — силы прибывают, и он садится на кровати. Это качество передалось и его потомкам. Сыны Израиля во всех поколениях, благодаря испытаниям — укрепляются и духовно растут. У представителей народов мира часто можно заметить обратное. Испытания отнимают у них силы, ослабляют, ведут к падению. Вспомним злодея Амана. О нем сказано: «А Аман падает на кровать» (Танах, Мегилат Эстер — Книга Эстер, гл. 7, ст. 8). Кровать, как уже говорилось — намек на испытания. Так вот, Аман, столкнувшись с испытаниями — ослабел и упал. Однажды Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно, Литва, 18-й век) рассказал своим ученикам, какие страдания могут ожидать того, кто попадет в Геhином (в условном переводе — «ад»). Один из учеников настолько принял все близко к сердцу, что заболел и на неделю слег. Когда он поправился, то пришел к Гаону и рассказал о случившемся. — Я не сожалею, что в таких подробностях рассказывал о страданиях, ожидающих человека в Геhиноме, — ответил рав Элиягу, — Жаль только, что не поведал о том, что испытания и страдания, которые человек преодолевает здесь, в этом мире, спасают его от страданий Геhинома. Здесь уместно воспроизвести цитату из письма рава Менахема-Элиэзера Шаха (глава йешивы «Поневеж» в Бней Браке, один из еврейских духовных лидеров последней трети 20-го века) своему ученику, «Я от всего сердца желаю тебе полного выздоровления! — писал он. — Только помни, что не стоит пренебрегать страданиями, которые тебе довелось перенести во время болезни. Они весьма дороги и очень ценятся в нашем мире, а для мира Грядущего они просто бесценны». В конце жизни  рава Мордехая Поргаманского, который жил во Франции, госпитализировали в тяжелом состоянии. Он очень сильно страдал, но никто ни разу не услышал от него ни одной жалобы. Лишь однажды, дежуривший у его кровати сын, услышал, как тот обращается к Всевышнему: — Владыка мира! Пожалуйста, без милосердия — что заслужил, то заслужил. Главное — прийти к Тебе полностью очищенным… Глава йешивы прибыл в крупный город, чтобы собрать деньги на свое учебное заведение. Он зашел в шикарный ювелирный магазин, хозяином которого был еврей, и попросил сделать пожертвование на йешиву. — Сразу видно, что ты не здешний, — усмехнулся хозяин. — Все местные евреи знают, что я не подаю. — Тогда, я, пожалуй, исполню заповедь посещения больных. — Но здесь нет больных! — Ошибаешься! Написано в Танахе: «Тяжкий недуг видел я под солнцем — богатство, хранимое на беду своему владельцу» (Коэлет, гл. 5, ст. 12). И это как раз твой случай. Так что, уж позволь мне выполнить заповедь посещения больных. — Знаешь что! Иди-ка ты в больницу. Там наверняка отыщется больной, ожидающий, чтобы его навестили. А здесь тебе делать нечего! — Да будет тебе известно, что у меня есть серьезная причина навестить именно тебя. И я ее открою, только если ты сделаешь пожертвование на йешиву. Страх и любопытство побороли скупость, и хозяин ювелирного магазина отсчитал требуемую сумму. Тогда раввин ему объяснил, что посещающий больного забирает у него одну шестидесятую часть его хвори. Намек на это содержится в нашей недельной главе Йосефу сообщили: «Вот отец твой болен» (Берешит, гл. 48, ст. 1).  Гематрия (числовое значение) слова «вот» (в оригинале — hине) — 60. Когда же Йосеф навестил своего отца, тот почувствовал себя лучше и смог сесть на кровати (там же, ст. 2). Гематрия слова «кровать» (в оригинале — мита) — 59. Таким образом, Йосеф забрал у Яакова одну шестидесятую часть болезни. — Твоя болезнь, твой тяжкий недуг — это богатство, — завершил свое объяснение глава йешивы. — И я готов забрать одну шестидесятую его часть.   на основе комментария Виленского Гаона (раби Элиягу из города Вильно, Литва, 18-й век; назван Гаоном — почетнейший титул — за исключительные знания всех разделов Торы и праведность)       4. Правильное воспитание проявляется и в следующих поколениях   Яаков восхищен своими внуками, сыновьями Йосефа. «Оба сына, что родились у тебя в Египте еще до моего прихода, — говорит Яаков, — мои они» (Берешит, гл. 48, ст. 5). Что означает — «мои они»? Нет, Яаков не уподобляется Лавану, он вовсе не желает отнять детей у их отца. «Мои» здесь подразумевает — «в меня». То Яаков считает, что его внуки такие, как будто он сам их воспитал. Воспитание, которое Яаков дал своему сыну, проявилось и в его внуках. Это — настоящее еврейское воспитание (на иврите — хинух). Некто Звулун был немецким евреем (йеки), сумевшим перебраться в Швейцарию. Он жил в Люцерне и владел ателье по пошиву готового платья. У него был сын Даниэль. Когда тому исполнилось семнадцать, он присоединился к отцовскому бизнесу. Даниэль оказался очень способным и успешным в делах. Вскоре отец стал доверять ему самые ответственные задания. Даниэль ездил по стране, заключал сделки, подписывал договоры. Однажды он отправился в Локарно (небольшой городок в итальянском кантоне). Даниэль должен был пробыть там неделю. Вскоре после отъезда сына Звулун вошел в его комнату, и его взгляд сразу упал на оставленный сыном талит. Евреи, выходцы из Германии, согласно обычаю, начинают облачаться в талит не после свадьбы, как остальные ашкеназы, но сразу же после бар мицвы (совершеннолетия, которое у мальчиков наступает в 13 лет), подобно евреям, выходцам из восточных общин. Присмотревшись получше, Звулун увидел, что тефилин Даниэль взял с собой, а талит — оставил. Сразу возник вопрос: это ошибка, забывчивость, или же сын поступил так преднамеренно? Звулун перепоручил все свои дела в ателье помощнику, а сам поторопился на вокзал и взял билет на ближайший поезд до Локарно. По прибытии он направился в гостиницу, в которой был забронирован номер для его сына. И вот он уже стучится в его дверь. — Папа, дома все в порядке? — только и смог выдавить из себя Даниэль. — В полном. Правда, ты там кое-что забыл. Знаешь, что именно? — Нет, понятия не имею. — Талит. Ты забыл свой талит. — Не могу поверить, что ты бросил все дела и трясся в поезде пять часов, чтобы привезти мне талит, папа! — Представь себе! Именно ради этого я здесь! С этими словами Звулун вручил сыну талит, повернулся, вышел из гостиницы и поспешил на вокзал. Шли годы и десятилетия. Даниэль обзавелся семьей, у него появились свои дети, а затем и внуки. Все они переселились на свою Родину, в Израиль. Даниэль недавно приехал их навестить и, конечно же, не с пустыми руками — каждому привез подарок. Угадайте какой? Все внуки получили по талиту высочайшего качества. Думаете Звулун, бросив все дела, ехал из Люцерны в Локарно ради талита? Нет! Он ехал ради своих внуков и правнуков, ради следующих поколений.   на основе комментария рава Мордехая Шваба (духовный наставник йешивы в Монси, США)       Arial,sans-serif; color: #4F81BD">5. Если потомство достойное, то и человек — достойный   В нашей недельной главе читаем, что Яаков обращается к Йосефу с такими словами: «Не надеялся я даже увидеть твое лицо, а теперь Всевышний дал мне увидеть и твоих детей» (Берешит, гл. 48, ст. 11). Возникает вопрос: почему Яаков упоминает именно лицо Йосефа? Ведь он мог сказать проще — не надеялся увидеть тебя. В Талмуде (трактат Шаббат, лист 33) рассказывается, что в былые времена человека, систематически нарушающего заповеди, Небеса могли наказать, послав ему опасную болезнь. Один из ее симптомов — лицо заболевшего становилось зеленым. Впрочем, от этой болезни нашли снадобье, выпив которое человек полностью излечивался. Правда, у снадобья был побочный эффект — бесплодие. И тот, кто принимал это лекарство — больше не мог иметь детей. Теперь нам понятнее слова Яакова — «Не надеялся я увидеть твое лицо». Одному, да еще на чужбине — трудно соблюдать законы Торы. И Яаков опасался, что лицо Йосефа позеленеет от обилия прегрешений. Но оно осталось прежним. И это свидетельствовало о том, что Йосеф уберегся от нарушений. Но может, он напропалую нарушал заповеди, лицо его действительно позеленело, но потом, приняв снадобье, он излечился? Чтобы развеять это опасение, Творец дал ему возможность встретиться с внуками. «Всевышний дал мне увидеть твоих детей», — говорит Яаков. Дети и в самом деле могут служить проверочным тестом. Если человек ведет двойную игру, обманывает окружающих, пускает пыль в глаза — то и дети его будут весьма далеки от праведности. Причем по ним это будет заметно. Если отец требует, чтобы сыновья изучали Талмуд, но сам при этом изучает лишь вечернюю газету — можно не сомневаться, что дети вырастут на газетных передовицах и скупах, а не на сугийот (мн. ч. от слова «сугия» — обсуждение той или иной темы в Талмуде). Вижницкий хасид забрал своего сына из хедера и перевел в недавно открывшуюся гимназию. Ребе, узнав об этом, пригрозил хасиду, сказав, что в случае, если тот не вернет сына в хедер, то перестанет считаться хасидом. Но хасид заупрямился и поехал на субботу в другой город, в общину, которой руководил брат Вижницкого Ребе. Хасид ехал в железнодорожном вагоне, а худая молва о нем бежала впереди паровоза. И когда он приблизился к синагоге, то увидел, что на пороге его уже ждут крепкие ребята во главе с габаем (габай — человек, устанавливающий в синагоге порядок молитв). Они намеревались не пустить отступника внутрь, но с позором вышвырнуть его, как только он войдет в синагогу. Однако раввин, к всеобщему удивлению, распорядился не мешать хасиду молиться в их синагоге. Он оказал гостю теплый и радушный прием. После трапезы, он предложил хасиду прогуляться. Прогулка с раввином была величайшей привилегией для самых избранных. Раввин рассказал, что когда-то, когда он был ребенком, в их местечке не было хедера, и он с другими детьми учился в доме меламеда (учителя). Дети битком набивались в крошечную темную комнатку со спертым воздухом, и пытались овладеть еврейскими премудростями. Когда наступила весна, жена меламеда всех выгнала вон, а сама стала кашеровать дом к Песаху. Меламед собрал всех на участке возле дома. Только учеба никак не клеилась. И тогда меламед сказал: «Вижу, мудрецов Торы из вас точно не выйдет. Так я научу вас хотя бы распознавать деревья…». — И он стал водить нас по окрестностям и показывать деревья, — продолжил свой рассказ раввин. — Смотрите дети, — говорил он, это — яблоня, а это — вишня, вон там высится орех. Только мы и тут ничего не запомнили. И легко могли спутать грушевое дерево с тем, на котором зреют сливы. Но не прошло и нескольких месяцев, как мы стали прекрасными специалистами по фруктовым деревьям. С легкостью отличали абрикосовое дерево от алычи. Потому что на деревьях появились плоды… Слова раввина запали в самое сердце хасиду, и он, вернувшись домой, на следующий же день вернул сына в хедер.   на основе комментария рава Шломо Левинштейна (Израиль, наше время)     Прочесть двадцать второй цикл обсуждения Прочесть двадцать первый цикл обсуждения Прочесть двадцатый цикл обсуждения Прочесть девятнадцатый цикл обсуждения Прочесть восемнадцатый цикл обсуждения Прочесть семнадцатый цикл обсуждения Прочесть шестнадцатый цикл обсуждения Прочесть пятнадцатый цикл обсуждения Прочесть четырнадцатый цикл обсуждения Прочесть седьмой цикл обсуждения Прочесть шестой цикл обсуждения Прочесть пятый цикл обсуждения Прочесть четвертый цикл обсуждения Прочесть третий цикл обсуждения Прочесть второй цикл обсуждения Прочесть первый цикл обсуждения