Борьба за власть в семье имеет смысл
лишь в том случае
Ныне живущие
и грядущие поколения в еврейском народе, по
твердому убеждению профессора Якова
Этингера, должны знать не только о
Холокосте, но и о его продолжении на
территории Советского Союза. О том, что
Сталин и его приспешники еще до Второй
мировой войны, вкупе с Гитлером, вынашивали
грандиозный по своим масштабам план «окончательного
решения еврейского вопроса», надеясь
завершить дело, начатое фашистской
Германией — депортацией всех советских
евреев в Сибирь и на Дальний Восток.
Именно ему, Я.Я.Этингеру,
в течение многих лет занимавшемуся
расследованием тех далеких страшных
событий, мы во многом обязаны тем, что эта
история в деталях стала известна нашим
современникам во всем мире…
НЕСКОЛЬКО
ЖИЗНЕЙ ЯКОВА ЭТИНГЕРА
«Порой мне кажется, что я
прожил несколько жизней», — пишет в
предисловии к своей книге «Это невозможно
забыть» профессор-историк, политолог и
публицист Яков Этингер.
Первую, период детства —
до Второй мировой войны.
Одно из его самых ранних
зафиксированных его памятью воспоминаний
— он стоит рядом с отцом, который листает
газету. На газетной странице — портрет в
черной рамке (убили Кирова). Мальчику было
тогда 5 лет…
Яша Ситерман (эту фамилию
он носил от рождения) появился на свет 12
августа 1929 года в Минске. В интеллигентной,
обеспеченной еврейской семье.
Его отец Лазарь Ситерман
был врачом-терапевтом, профессором. Он
заведовал кафедрой внутренних болезней в
Минском медицинском институте и возглавлял
институтскую клинику.
Мать, Вера Ситерман (в
девичестве — Лифшиц), дочь купца первой
гильдии Шломо Лифшица, известного
филантропа (в числе его благотворительных
деяний — построенная им в Минске на
собственные средства больница для бедных)
— окончила известное в дореволюционной
России высшее учебное заведение для
девушек (Бестужевские курсы в Петербурге).
Яша уже учился в школе,
когда в умиротворенной, спокойной
атмосфере родительского дома возникли
тревожные нотки. Из разговоров папы с мамой
он улавливал отдельные слова — «минувшей
ночью арестовали такого-то», «объявили
врагом народа»… Беспокойство родителей
подспудно передавалось и ему. Но, что это
было, почему и за что кого-то арестовывают,
кто такие «враги народа» — Яков тогда еще
не понимал…
Его «вторая жизнь»
началась в июне 1941-го. В самом начале того
памятного лета семья Ситерманов, как всегда,
перебралась на дачу под Минском. Утром 22-го
июня на их дачу пришел брат мамы, Давид, и
сказал, что, судя по всему, Германия напала
на Советский Союз.
Дальнейшие события,
безжалостными ножницами перекраивая
человеческие судьбы — развивались с
невероятной быстротой.
В тот же день, вскоре
после прихода дяди, о начале войны с
Германией официально объявили по радио.
Отец Яши тут же уехал в город, в клинику.
24-го июня немцы
основательно «отутюжили» Минск с воздуха —
в числе многих других домов, превратился в
развалины и дом, в котором жили Ситерманы. А
28-го июня фашисты уже хозяйничали в Минске.
К августу было создано
стационарное еврейское гетто, узниками
которого стали и Ситерманы, всей семьей.
Первым среди
родственников погиб дядя Якова, Давид
Лифшиц — его вместе с группой других евреев
расстреляли под Минском еще до создания
Минского гетто.
В начале сентября 41-го
гестаповцы увезли в минскую тюрьму отца. А
через несколько дней сообщили его жене и
сыну, что Лазарь Ситерман — убит.
Гетто окружала колючая
проволока, вдоль ограждения курсировали
немецкие часовые. Однако же няня Яакова все
то время, пока Ситерманы были его узниками,
только ей ведомыми путями, почти ежедневно
пробиралась на внутреннюю территорию гетто
— как могла, снабжала Яшу и его мать едой.
Понимая, что вдвоем на
свободу — не вырваться, мать сумела
связаться со знакомыми на воле, и они
выправили Якову фальшивые документы.
7 мая 1942 года Яков
навсегда попрощался с матерью — его
выводили из гетто. Через несколько месяцев
Яков узнал, что вконце июля его мать, в числе
30-ти тысяч других узников гетто, погибла в
душегубках, изобретенных немцами для
массового уничтожения евреев.
В 1944-м Яков отправился в
Москву. Там, помня наказ матери, который она
дала ему при прощании, разыскал друга и
коллегу отца, профессора Якова Этингера.
В семье Этингеров 15-летнего
Якова приняли как родного. Своих детей у них
не было, и через какое-то время Этингер
предложил оформить официальное
усыновление. Юноша согласился и из
благодарности и уважения к приемному отцу
взял его отчество и фамилию, став Яковом
Яковлевичем Этингером.
Теплые отношения с
приемным отцом быстро переросли в крепкую,
основанную на полном взаимном доверии
дружбу. Однако обретение доброго, умного
наставника, покоя и уюта новой семьи —
оказалось лишь преддверьем нового,
трагического жизненного этапа.
После окончания Второй
мировой войны многие, в том числе, и евреи,
полагали, что теперь их ожидает «светлое
будущее». И даже представить себе не могли,
что разворачивающаяся в то время на
государственном уровне «борьба с
космополитизмом» — лишь «чахлые семена»,
проращивая которые сталинский режим
готовился собрать поистине «кровавый
урожай».
В 1948 году младший Яков
Этингер с серебряной медалью окончил
среднюю школу. Приемный отец советовал ему
стать врачом. Но сына интересовала история,
и он блестяще прошел собеседование, которое
требовалось для поступления на
исторический факультет Московского
университета (вступительные экзамены для
выпускников-«медалистов» в то время были
отменены). Не сомневаясь, что осенью будет
учиться в МГУ, Яков вместе с родителями
отправился отдыхать на Рижское взморье. Там
и настигла его телеграмма от родственницы,
которая сообщила, что ему отказано в приеме.
В деканате объяснить
причину отказа толком не смогли. Тогда
профессор Этингер пошел на прием к министру
просвещения. В результате этого визита
Якову разрешили учиться в статусе «студента-экстерна»
(в группу его не зачислили, но он мог
посещать лекции и по свободному графику
сдавать экзамены).
Примерно в то же время у
профессора Этингера начались неприятности
на службе. В конце концов, по распоряжению
Сталина, ему пришлось покинуть медицинский
институт, в котором он заведовал кафедрой и
руководил терапевтической клиникой, и
устроился на работу профессором-консультантом
в поликлинику Министерства нефтяной
промышленности.
Но самое страшное
ожидало их впереди.
В
октябре 1950 года Якова (ему было тогда чуть
больше 20-ти лет), арестом прямо на улице,
ознаменовалась его «третья жизнь».
Две недели в Бутырской и
несколько месяцев — в Лефортовской тюрьме.
Почти каждую ночь — допросы,
сопровождавшиеся, издевательствами и
побоями. В мае ему зачитали постановление
Особого Совещания» МГБ СССР, согласно
которому «за антисоветскую пропаганду» его
приговорили к 10-ти годам лагерей…
Впоследствии ему стало
известно, что в ноябре того же 1950 года
арестовали и его приемного отца. За
сравнительно недолгое пребывание в
Лефортовской тюрьме у старшего Якова
Этингера было 29 сердечных приступов (10 из
них — на допросах). В 1951-м, не выдержав
жестокого тюремного режима, он скончался.
В 1951 году арестовали
приемную мать, приговорив ее к 10-ти годам
лишения свободы. Ей удалось выжить и выйти
из заключения в 1954-м.
Спустя годы Яков-историк
узнал, что известное «дело врачей» было
лишь стратегической подготовкой к «окончательному
решению еврейского вопроса» в СССР.
Расследованию этого исторического факта он
посвятил много лет. Опрашивая свидетелей, в
том числе — из высших эшелонов власти, при
Сталине занимавших «ключевые» посты.
Разыскивая и изучая документы в архивах и
национальных библиотеках России, США и т.п.
Шаг за шагом,
восстанавливая страшную картину прошлого,
Этингер понял, что «дело убийц в белых
халатах», как их называли в центральной
советской прессе, по сталинскому плану,
должно было стать «спичкой», от которой
разгорится общенародный пожар ненависти к
евреям.
Громкие судебные
процессы, широко и, разумеется,
тенденциозно освещаемые в советских
средствах массовой информации (благо все
они были под жестким контролем Политбюро ЦК
КПСС) намечались на середину марта 1953-го.
К печати готовилось
сфабрикованное письмо — обращение евреев,
известных деятелей советской литературы,
науки и искусства к «великому и мудрому
вождю, товарищу Сталину», в котором «честные,
преданные стране» деятели клеймили
арестованных врачей, «извергов рода
человеческого», и требовали для них «самой
суровой кары».
Собственно, текст письма
был уже написан, оставалось собрать подписи.
Этим занимались, объезжая квартиры или
приглашая людей в редакцию газеты «Правда»,
политический обозреватель «Правды»
Хавинсон (свои статьи он подписывал
псевдонимом М. Маринин) и академик,
профессор философии Митин. Нашелся у них и
помощник — академик-историк Минц.
Полный список тех, кто
подписал этот фальшивый, изуверский
пасквиль Этингеру добыть тогда не удалось.
По свидетельствам очевидцев он восстановил
лишь несколько имен. Срединих — дважды
Герой Советского Союза генерал полковник
Драгунский, возглавлявший так называемый «Антисионистский
комитет советской общественности»,
композитор Матвей Блантер, поэт Павел
Антокольский…
Отказаться от подписи
было небезопасно. Но были все же и смельчаки,
не испугавшиеся угроз. В их числе —
композитор Исаак Дунаевский, писатель
Вениамин Каверин, певец Марк Рейзен,
генерал Крейзер, профессор Ерусалимский.
Ильи Эренбург, как
рассказала Якову Этингеру его дочь,
отправил Сталину письмо с уведомлением, что
не станет подписывать данное «обращение».
Правда, намекнул, что готов поставить под
ним свою подпись, если обстоятельства того
потребуют. Черновик письма Эренбурга Яков
Этингер видел собственными глазами.
Сразу же после смерти
Сталина сотрудники МГБ уничтожили это «обращение».
Но спустя годы Якова Этингера разыскала
женщина и, не назвав своего имени, сообщила,
что, разбирая архивы своей умершей матери,
обнаружила копию документа, который, как ей
сказали, должен его заинтересовать. Это
была та самая, казалось бы, безвозвратно
утраченная фальсификация обращения к
Сталину известных советских деятелей,
связанная с «делом евреев-врачей».
Воспроизведем ее здесь
полностью.
«Ко всем евреям
Советского Союза!
Дорогие братья и сестры,
евреи и еврейки!
Мы, работники науки и
техники, деятели науки и искусства — евреи
по национальности — в этот тяжкий период
нашей жизни обращаемся к вам.
Все вы хорошо знаете, что
недавно органы государственной
безопасности разоблачили группу врачей-вредителей,
шпионов и изменников, оказавшихся на службе
американской и английской разведки,
международного сионизма в лице подрывной
организации «Джойнт».
Они умертвили видных
деятелей партии и государства — А.А.
Жданова и А.С. Щербакова, сократили жизнь
многих других ответственных деятелей нашей
страны, в том числе, крупных военных
деятелей.
Зловещая тень убийц в
белых халатах легла на все еврейское
население СССР. Каждый советский человек не
может не испытывать чувства гнева и
возмущения. Среди значительной части
советского населения чудовищные злодеяния
врачей-убийц закономерно вызвали
враждебной отношение к евреям. Позор
обрушился на голову еврейского населения
Советского Союза. Среди великого русского
народа преступные действия банды убийц и
шпионов вызвали особое негодование. Ведь
именно русские люди спасли евреев от
полного уничтожения немецко-фашистскими
захватчиками в годы Великой Отечественной
Войны. В этих условиях только
самоотверженный труд там, куда направят нас
партия и правительство, великий вождь
советского народа И.В. Сталин. Позволит
смыть это позорное и тяжкое пятно, лежащее
сегодня на еврейском населении СССР.
Вот почему мы полностью
одобряем справедливые меры партии и
правительства, направленные на освоение
евреями просторов Восточной Сибири,
Дальнего Востока и Крайнего Севера.
Лишь честным
самоотверженным трудом евреи смогут
доказать свою преданность Родине, великому,
любимому товарищу Сталину и восстановить
доброе имя евреев в глазах всего советского
народа».
Сталин успел
распорядиться и о неслыханных по своей
жестокости приговорах по «делу врачей» —
профессоров-медиков предполагалось
публично повесить на центральных площадях
Москвы, Ленинграда (ныне — Санкт-Петербург),
Киева и других центральных городов.
Булганин (в сталинское
время он был членом Политбюро ЦК КПСС и
председателем Совета министров СССР)
рассказал Этингеру, что в середине февраля
1953 года Сталин позвонил ему и отдал приказ
подогнать к Москве и другим крупным городам
страны несколько сотен железнодорожных
составов. В них всех советских евреев
собирались депортировать в Сибирь и на
Дальний Восток.
По словам Булганина,
планировалась организация крушений этих
поездов, «стихийных» нападений на составы «патриотически
настроенных граждан»… То есть по прибытию
в места назначения численность вывезенных
евреев должна была сократиться примерно
вдвое.
Полученную от Булганина
информацию подтвердил и Хрущев, при встрече
рассказав Этингеру об указании
Сталина организовать «народные выступления»
против евреев во время их депортации.
Письменные приказы по
таким и подобным вопросам Сталин,
разумеется — не давал. Однако было все же и
документальное свидетельство — рабочие
записи Николая Полякова, сотрудника
канцелярии ЦК, секретаря Комиссии под
председательством Суслова, специально
созданной для подготовки депортации. Из
этих записок явствовало, что по всей стране
в отделах кадров учреждений и предприятий,
а также в домоуправлениях составляли
списки «лиц еврейской национальности».
Для расселения «перемещенных»
в Сибири уже строились барачные комплексы
— по типу фашистских концлагерей.
Из беседы с известным
историком, академиком Евгением Тарле Яков
Этингер узнал, что стены барачных построек
были для сибирских морозов слишком тонкими
(в одну доску) — выжить в таких условиях
вряд ли было возможным.
Тарле поведал и о
разработанной Сталиным в деталях
пропагандистской компании, которую он
планировал развернуть перед тотальной
депортацией советских евреев. Сначала —
четко организованные «сверху» еврейские
погромы, осуществляющиеся «патриотически
настроенными гражданами» под руководством
опытных инструкторов. Для советского
правительства это стало бы поводом, чтобы «срочно
спасать евреев» от расправы, «спрятав их от
народного гнева» на краю российской земли.
Готовились к печати и
специальные пропагандистские материалы,
призванные изобразить Сталина «благодетелем»,
«истинным отцом всех народов». В
определенных кругах было известно, что в
назначенный момент центральный печатный
орган ЦК КПСС — газета «Правда» выйдет с
передовицей под заголовком «Русский народ
спасает еврейский народ».
По приказу Политбюро
была издана и брошюра под названием «Почему
необходимо выслать евреев из промышленных
районов страны». Ее написал некий Чесноков,
который в те времена был главным редактором
журнала «Вопросы философии». Эту брошюру
напечатали в типографии МВД СССР
миллионным тиражом и передали на хранение
— чтобы в нужный момент она появилась на
прилавках книжных магазинов…
Всевышний не допустил
реализации всех этих чудовищных планов.
Смерть Сталина остановила уже почти
запущенную в действие, до мельчайших
деталей отлаженную страшную «машину»
уничтожения советского еврейства…
Для самого Яакова
Этингера, его приемной матери и миллионов
других узников сталинских лагерей кончина
вождя воистину стала спасением.
Якова освободили в 1954
году. На этом закончилась «третья» и
началась — его «четвертая жизнь».
Вскоре Этингера
восстановили на историческом факультете
МГУ. В 1956-м он, выпускник московского
университета (высшее образование, сдавая
экстерном экзамены, Этингер завершил за год),
стал сотрудником только что созданного
тогда Института мировой экономики и
международных отношений (ИМЭМО) при
Академии наук СССР, где проработал более 30-ти
лет.
Им написаны десятки книг
и сотни статей по проблемам Азии и Африки.
Он, посвятив много лет своей научной
деятельности исследованиям истории
африканских стран, по праву считается одним
из ведущих африканистов России.
Но все эти годы прошлое
не отступало ни на шаг, оно продолжало и
продолжает жить в нем. «Я уже 50 лет живу под
знаком пережитого», — признается Я.Я.Этингер
в своей книге «Это невозможно забыть»,
которая написана им и выпущена в свет в 2001
году.
Эта книга, конечно же — и
дань памяти о тех, кто погиб в гетто во время
Второй мировой войны, кто принял
мученическую смерть в сталинских застенках
и лагерях. Однако ее основная цель —
показать ужасающее, безжалостное лицо
антисемитизма, который и по сей день
процветает на просторах бывшего Советского
Союза.
Со скрупулезностью и
вниманием историка-исследователя Этингер,
обобщив содержимое сотен (а может, и тысяч)
документов и устных свидетельств, со всей
очевидностью демонстрирует прямую связь
между гитлеровским и сталинским планом «окончательного
решения еврейского вопроса», завершить
осуществление которого помешала лишь
смерть Сталина. И — предупреждает ныне
живущих и грядущие поколения, что
реабилитациями и «восстановлением евреев в
правах» антисемитизм государственного
уровня лишь спрятан за личиной
демократических лозунгов. На самом же деле
он «здравствует» и поныне, приняв иные,
более изощренные формы.
Ради чего, если не с целью
уничтожения евреев (теперь уже речь — об
Израиле), страна Советов начала продавать
вооружение арабским странам в 1955-1956 годах,
стремясь поддерживать с заклятыми врагами
Израиля дружественные отношения?! —
отмечает Я.Я.Этингер.
Тот же политический курс
сохраняло правительство Советского Союза
все годы, вплоть до его развала. А потом его
унаследовала Россия, продолжая и поныне
снабжать современным вооружением
противников Израиля, вынашивающих планы об
уничтожении евреев и исчезновении Израиля
с карты мира...
|