Для
Льва Абрамовича Локтева делом всей жизни стало создание артиллерийского оружия.
Он — автор серии образцов автоматических орудий разного назначения, один из
ведущих участников реализации проекта по разработке первого в мире подводного
старта ракет с жидкостным ракетным двигателем.
Склонность к технике, тяга к инженерной профессии передались ему, видимо, «по
наследству». По семейному преданию, в конце 18 века императрица Екатерина
пригласила в Россию из Германии специалистов оружейного дела и направила их в
Гренадерские войска. Среди этих приглашенных оказался еврей, предок Льва
Абрамовича — с трудно произносимой для русского человека фамилией. Он был
маленького роста — «по локоть» русским гренадерам. Вот и стали его для удобства
называть — «Локтев». Русифицированную фамилию предок принял, но вере своих
праотцев не изменил.
Хранили свое еврейство и последующие поколения Локтевых. Мужчины в их семьях,
как правило, занимались оружием. Были ремонтниками, инженерами, изобретателями…
Профессии эти всегда ценилась на Руси, а уровень, которого они достигали в своем
мастерстве, позволял им пренебрегать введенными для евреев территориальными
ограничениями («черта оседлости»). Они селились в крупных городах.
Дед Льва Абрамовича, Соломон Локтев получил инженерное образование. Жил на
Украине, в Киеве, проектировал, изготавливал и ремонтировал паровые машины для
сахарных заводов Бродского, считаясь одним из самых известных киевских мастеров
в этой области.
По стопам Соломона пошел и его сын, Аврум Локтев — отец Льва Абрамовича. Он
стал ведущим специалистом по паровым машинам в Киевском пароходстве.
Параллельно, в 1912 году он создал в Киеве велосипедную мастерскую, в которой
работали его родственники.
В семье Аврума Локтева родилось пятеро детей: две дочери и три сына. Лев,
появившийся на свет в 1908 году, был самым младшим.
По воспоминаниям внуков Аврума, в его семье говорили на идиш и соблюдали
еврейские праздники.
Когда началась Первая мировая война, Аврума Локтева отправили на фронт.
Воевал он недолго — Киевское пароходство нуждалось в нем и ходатайствовало о его
возвращении. Однако на войне, во время газовой атаки, он отравился. Здоровье его
было подорвано. В 1918-м он скончался. Леве было тогда всего 9 лет.
Для Локтевых наступили трудные дни. В 12 лет Лев считался уже вполне
взрослым. Мать пекла бублики, а он на велосипеде развозил их клиентам. Кроме
того, чтобы мать хоть как-то могла сводить концы с концами, подрабатывал, где
придется.
Поиски случайных заработков отнимали немало времени. Но это не отражалось на
школьных занятиях. Учился он хорошо, лелея мечту о высшем образовании.
Окончив школу в 1924-м году, Лев поступает в Киевское ремесленное училище
Ратманского, где преподавали на идиш. При училище был небольшой завод, и Лев,
овладевая специальностью, работал на этом заводике токарем.
Получив среднее специальное образование, в 1929 году Лев Локтев успешно сдает
вступительные экзамены в Киевский политехнический институт. Проучиться здесь ему
довелось всего год. В составе группы лучших студентов, его направляют в
Ленинградский военно-механический институт. Здесь и предстояло ему завершить
свое инженерное образование оружейника. Так, волей судьбы, Лев Локтев стал
наследником профессии своих предков.
В стране Советов был тогда острый дефицит специалистов по вооружению. И в
1933 году Лев защищает дипломный проект, уже работая по распределению
конструктором на подмосковном «номерном» заводе в Подлипках.
К тому времени, когда молодой конструктор Локтев появился в бюро, завод в
Подлипках был уже одним из ведущих предприятий системы обеспечения Красной армии
артиллерийским оружием. Вскоре конструкторское бюро получило задание —
разработать модель 37-миллиметровой автоматической зенитной пушки. Новый член
команды молниеносно вошел в курс дела и стал достаточно быстро справляться с
проектированием порученных ему узлов.
Он никогда не кичился собственными достижениями. Наоборот, будучи человеком
очень скромным — смущался, выслушивая похвалу в свое адрес. Держался открыто и
просто. В нем напрочь отсутствовало стремление угождать начальству. Его
неизменная доброжелательность и готовность помочь, если кто-то нуждался в
помощи, его необыкновенная работоспособность, хорошая теоретическая
подготовленность, страсть, с которой он отдавался решению конструкторских задач,
вызывала уважение коллег. В коллективе КБ (конструкторское бюро) ему
симпатизировали, в спорных вопросах — прислушивались к его мнению.
Возглавлявший бюро М.Н.Логинов оценил неординарные способности нового
сотрудника, его умение ладить с людьми. И уже через год — назначил его старшим
инженером. Под его началом оказались несколько конструкторов. Возглавленная им
группа работала слаженно и эффективно. Об этом периоде трудовой деятельности
Локтева в изданном в 1964 году в России многотомнике «История отечественной
артиллерии» (т. 3) написано: «В 1939 году он (Локтев) создал 37-миллиметровую
автоматическую зенитную пушку, которая вскоре была принята на вооружение… Эта
пушка обладала высокой боевой скорострельностью и позволяла вести огонь как
очередями, так и непрерывным огнем, что значительно повысило эффективность
зенитной стрельбы. Она явилась мощным средством борьбы против авиации
противника…».
В конце 1930-х годов у Логинова обнаружили туберкулез. Предчувствуя, что ему
понадобится надежная замена, он начал готовить к этой роли Локтева — все чаще
поручал ему свою работу, а потом на год перевел его начальником отделения на
завод, чтобы молодой специалист приобрел необходимый для руководителя опыт. В
течение этого года Лев Абрамович периодически все же вел дела конструкторского
бюро — когда Логинов по болезни отсутствовал.
В 1940-м М.Н.Логинов умер. Локтева вернули в КБ, теперь уже — на должность
главного конструктора. Ему в тот момент не исполнилось еще и 32-х лет.
Головокружительная карьера совершенно не изменила его. Он был по-прежнему
дружелюбен и открыт, не деля людей на «начальников» и «подчиненных» — в его
беседах с сотрудниками любого ранга никогда не проскальзывали «начальственные
нотки». Каждый заводчанин — от рабочего до директора — был для него членом
единой «команды», необходимым «звеном», без которого невозможно достичь
поставленных целей.
Собственное высокое положение в сложившейся должностной иерархии он понимал
как, прежде всего — неограниченную ответственность за результаты коллективного
труда. И эта ответственность не была для него абстрактной. В сборочном цехе
привыкли к его частым появлениям. Каждый узел на стадии выпуска он проверял сам.
В костюме и галстуке, не боясь испачкаться, садился у готового орудия и «крутил
маховики», чтобы убедиться, что все детали и система наведения работают
исправно.
Один из его сотрудников рассказал характерный для поведения Локтева случай.
На совещании в конструкторском бюро обсуждалась необходимость командировки в
Бийск. Желающих отправиться в далекую, достаточно трудную поездку не находилось.
Прервав неловкое молчание, Лев Абрамович, без тени упрека, вдруг объявил, что
выполнение этого ответственного задания он берет на себя. Хотя к тому времени он
уже был самым старшим в коллективе не только по должности, но и по возрасту.
В своих воспоминаниях его сын подчеркивает, что отец, как правило, был
«реалистом» и в ответ на сетования жены по тому или иному поводу обычно говорил:
«Так устроен мир». Но при этом «физически» не мог смириться с любой проявленной
по отношению к кому-то из его знакомых несправедливостью. И если ему не
удавалось ее исправить, в буквальном смысле слова — заболевал.
В процессе реализации проекта, он работал не только в КБ, но и дома.
Постоянно, даже беседуя или прогуливаясь с женой и детьми (сыном и дочерью), за
семейным столом и в гостях, продумывал схемы конструкций, искал решение
возникающих по ходу дела проблем. Периоды «полной свободы» были краткими и
нечастыми. Но когда такое случалось, целиком отдавался общению с близкими. В
играх с детьми проявлялся его неуемный азарт, не меньший, чем в трудовой
деятельности. Ему обязательно требовалась победа. И если победить не удавалось,
играл еще и еще — до реванша.
Ни дома, ни на работе он никогда ни на кого не злился и не повышал голоса…
Во время Второй мировой войны, из эвакуации (завод в тот период перевезли на
Урал) Локтев старался проследить, как «воюют» созданные в его КБ пушки. В своих
воспоминаниях он напишет: «…спроектированные нашим конструкторским бюро орудия
не зря получили хорошую оценку. В боях воздушный противник не раз прочувствовал
на себе их боевые качества… О боевых заслугах этих орудий напоминает 37-мм
автоматическая пушка образца 1939 года, состоявшая на вооружении 3-й батареи
349-го артиллерийского полка». И далее отмечает, что одна из таких пушек
установлена в Ленинградском Военно-историческом музее. На ее лафете выбито 12
звездочек — столько самолетов удалось сбить управлявшему ею артиллеристу.
Успех был для Льва Абрамовича лишь «удачно сделанным делом». Воображение вело
его дальше и дальше. Там, в эвакуации, он задумал создать пушку нового образца.
Но осуществить идею на родном заводе не довелось. В 1943-м, когда предприятие
вернулось в Подлипки, началась его реорганизация. Завод переименовали в
научно-исследовательский институт и переориентировали на создание ракетной
техники.
Локтев, в надежде реализовать свою мечту о новой пушке, переходит в
Центральное артиллерийское конструкторское бюро (ЦАКБ). В 1949-м ЦАКБ тоже
реорганизуют в научно-исследовательский институт. Лев Абрамович получает в нем
«двойную» должность — заместителя директора и главного конструктора.
Создание задуманного в военные годы орудия было сопряжено для него со многими
трудностями. Но он сумел их преодолеть, и новая «зенитка», получив высочайшую
оценку, пошла в серийное производство. Но и после этого из-за нее Локтеву
пришлось пережить немало волнений. В период боевых действий в Корее пушка
показала себя с самой лучшей стороны. И вдруг из войсковых частей начали
поступать отказы от поставок. По приказу Сталина арестовали и посадили в тюрьму
всю верхушку Главного артиллерийского управления, Лев Абрамович подозревал, что
на очереди — авторы орудия.
Чтобы спасти товарищей от страшной участи, он отправился в Красноярск и
выяснил, что завод-изготовитель, не проконсультировавшись с разработчиками, на
каком-то этапе стал делать важную деталь из более дешевого материала, в
результате чего механизм не выдерживал нагрузок. История закончилась
благополучно, но отняла у Л.А.Локтева немало здоровья.
В 1954 году, вместе с группой подчиненных ему конструкторов, он переходит на
новую работу и участвует в создании первого в мире устройства для подводного
старта стратегических ракет.
В 1969-м Лев Абрамович, почувствовав, что нездоров, ушел на пенсию.
«Благодарное отечество» оценило его трудовой вклад мизерным пенсионным пособием,
львиная доля которого уходила на лекарства.
Он ушел в иной мир, не дожив до 73-х лет…
