Наша недельная глава начинается очень
поэтично, и даже я бы сказал — несколько
выспренно. Здесь мы читаем: «Внемлите
Небеса, и говорить буду, и услышь земля, речи
уст моих» (Дварим, гл. 32, ст. 1).
Так Моше предостерегает сынов Израиля и
обращается к Небесам и к земле, чтобы те
стали вечными и неизменными свидетелями.
Только они смогут подтвердить в будущем
истинность всех предсказаний и
справедливость Суда Всевышнего.
Но почему Небо и земля? Почему именно они?
Я — человек из плоти и крови, — рассуждал
Моше, как сказано в Мидраше Сифра. —
Я смертен и вскоре умру. И если евреи вдруг
решат отвергнуть завет, кто сможет им
возразить? Тогда он призвал в свидетели
Небо и землю, а это — свидетели,
существующие во веки веков.
А еще — чтобы свидетели пришли бы и дали
вознаграждение сынам Израиля, если они
заслужат.
О каком вознаграждении идет речь?
Об этом мы узнаем из фразы Танаха: «Лоза
виноградная принесет свои плоды, и земля
даст свой урожай, а Небеса дадут влагу» (книга
пророка Захарьи, гл. 8, ст. 12).
То есть наградой им будет — изобилие,
гармония и процветание.
Если же евреи провинятся — рука
свидетелей будет на них в первую очередь.
Как сказано: «И закроет Он Небеса, и не будет
дождя, и земля не даст своего урожая (Дварим,
гл. 11, ст. 17).
А если и это не вразумит евреев, и они
продолжат допускать ошибки и нарушения —
будет применена более суровая мера
наказания. Как написано: «И вы сгинете
вскоре с доброй земли, которую Творец дает
вам» ((Дварим, гл. 11, ст. 17)).
Итак, мы видим, что Небо и земля —
свидетели с весьма широкими полномочиями.
Но прежде, чем говорить о полномочиях, не
мешало бы выяснить, насколько правомочно их
свидетельство.
Для этого нам следует вернуться к теме о
Сотворении мира.
На исходе шестого дня, уже почти все
готово. Скоро будет можно открываться.
Только привлекает внимание, что шестой день
в Торе написан с определенным артиклем — йом
hа-шиши.
Сказано в Мидраше Танхума, что этот
артикль, обозначаемый буквой hей, имеющей гематрию
(числовое значение) — 5, свидетельствует об
условии, которое поставил Всевышний: мир
сотворен с тем, чтобы сыны Израиля приняли
Пятикнижие (пять книг Торы). В противном
случае, нет никаких оснований для
существования мира.
В Талмуде (трактат Шаббат, лист 88)
говорится, что все находилось в состоянии
неопределенности до того шестого дня, до
шестого дня месяца Сиван, уготованного
для Дарования Торы. И если бы евреи Тору не
приняли, мир вернулся бы в состояние хаоса.
Таким образом, Небу и земле выгоднее
свидетельствовать в пользу сынов Израиля,
нежели — против них. Ведь свидетельство
против евреев автоматически приведет к
возвращению в хаос, а значит — к разрушению
мира. Того самого мира, неотъемлемая часть
которого — земля и Небо.
Выходит, Небо и земля — «заинтересованные
лица». Разве можно полагаться на их
свидетельство, разве их свидетельство
может быть объективным?
Оказывается, может.
Если евреи вдруг станут отказываться от
завета и скажут: «не принимали мы никакой
Торы! Все это выдумки, бабушкины сказки!» —
чтобы их опровергнуть, достаточно будет
только взгляда: вон Небо, вот земля, они
существуют. И это значит, что в шестой день,
то есть шестого Сивана сыны Израиля
приняли Тору. Что и требовалось доказать
Рассказывают, что в шаббат шува (в
субботу накануне Йом Кипура) в центральной
синагоге Барановичей негде было яблоку
упасть. В преддверии этого дня и стар и млад
пришли послушать наставления главного
раввина города.
Синагога в праздничном убранстве
благоухала субботой. Старинные фолианты
снисходительно поглядывали с полок на
собравшихся евреев. В общей атмосфере,
наэлектризованной ожиданием, доминировали
ноты трепета и надежды. Видавшие и лучшие
времена ходики, незаметно отсчитывали
минуты. Евреи ждали, рав задерживался.
В синагогу неуверенной походкой вошел
юноша. Он протиснулся к шамесу (синагогальному
служке) быстро что-то сказал и заторопился к
выходу.
Шамес хлопнул ладонью по биме (возвышение,
на котором читают Тору) и сообщил, что
раввин болен и не сможет прийти. В воздухе
повисла напряженная тишина. Никто не встал
со своего места. Но все взгляды, словно по
команде, были устремлены на главу йешивы,
рава Эльханана Вассермана (один из
крупнейших комментаторов Торы 20-го
столетия, глава йешивы «Барановичи»; убит
нацистами во время Второй мировой войны).
Шамес подошел к раву Вассерману и
попросил выступить вместо заболевшего
раввина города. Рав Эльханан что-то ответил.
Никто не расслышал слов, но по движению его
головы, все поняли, что он отказывается. И
тогда из разных концов зала зазвучали
просьбы, чтобы глава йешивы произнес слова
напутствия перед Йом Кипуром. Сперва —
робкие, а потом все более и более
настойчивые.
Рав Вассерман понял, что деваться ему
некуда. Он встал со своего места и
направился к биме. Обвел взглядом
присутствующих и процитировал первую фразу
из недельной главы Аазину, слова
Моше — «Внемлите, Небеса, и я говорить буду,
и услышь земля речи уст моих» (Дварим,
гл. 32, ст. 1).
Моше был скромнейшим из людей, — заметил
рав, — и сама Тора свидетельствует об этом.
В ней мы читаем: «А Моше — скромнее любого
человека на земле» (Бамидбар, гл. 12,
ст. 3).
Так как же он мог в таком тоне
разговаривать с Небесами и землей? Человек
из плоти и крови назначает Небо и землю —
свидетелями, свидетелями вечными! Где же
здесь скромность?
Тут глава йешивы выдержал паузу, дал
слушателям вдуматься, понять вопрос, а
затем начал свое объяснение.
В продолжении недельной главы Аазину
написано: «Когда Имя Творца провозглашу,
воздайте величие Всевышнему нашему» (Дварим,
гл. 32, ст. 3).
Моше не произнес ни одного слова от себя.
Все, что он говорил, было во Имя Творца. Ради
славы Его. А когда нет ничего личного, но —
только Тора, Небеса и земля становятся
подвластными. Если речь идет о
возвеличивании Имени — они начинают
подчиняться.
Также и я, — продолжил развивать свою
мысль рав Эльханан, — не собираюсь говорить
вам ничего от себя, но лишь объясню, что
написано в Торе. И только поэтому, получаю
право произнести слова наставления…
