Меир Мучник

Неидеальный мир идеальных возможностей

Содержание

Вечная любовь. 1

Беспричинная ненависть. 4

Почему есть в мире зло и страдание? .7

Почему одни должны страдать больше других?. 12

Трудные задания - для сильных людей. 12

"Счастливее" и "несчастнее" - в наших глазах. 13

Блаженство Адама - иная жизнь, заработанная и утраченная. 16

Почему всем надо против кого-то бороться? . 17

Добрее или страстнее? . 17

Мы с тобою оба правы.. 19

Священная война или священный мир? . 20

Борьба и любовь - еврейское чудо . 23

Изучение Торы - совершенствование ее мира. 24

ВЕЧНАЯ ЛЮБОВЬ

Любви хотят все. Но помимо вопроса, как ее добиться, есть и другой вопрос, ответ на который, похоже, знают еще меньше людей: как ее сохранить? Так, один журналист постоянно спрашивал людей, женатых на своих супругах много лет: как это Вам удается? Ведь после 3-х лет совместной жизни страсть проходит. И действительно многие браки потом распадаются, если не через 3 года, то через 7 - 8, а то и больше лет.

Как же сохранить любовь?

Еврейская традиция, похоже, тоже озабочена этим, и в трактате Пиркей Авот («Наставления отцов») дает такой совет: когда любовь зависит от чего-то (тлуя бедавар), то с исчезновением этой основы пропадает и любовь. Когда же она ни от чего не зависит (эйна тлуя бедавар), то она вечна.

Вроде бы, правильно. Но как же может любовь ни от чего не зависеть? Ведь она всегда основана на чем-то: я люблю этого человека потому, что он добрый, умный, красивый и т.д. И если он перестанет таким быть, то действительно, продолжать любить станет уже трудно.

В качестве примера такой не зависящей ни от чего любви Мишна приводит дружбу (будущего на тот момент) царя Давида и принца Йонатана. Но ведь они наверняка дружили и любили друг друга потому, что оба были великими и праведными людьми, и ценили друг в друге те хорошие качества. И если бы один из них перестал быть хорошим, то они, наверное, перестали бы дружить. Как же можно говорить, что их любовь ни от чего не зависела?

Похоже, что Тора определяет любовь несколько по-другому. То, что все называют любовью, на самом деле — страсть, увлечение, очарование.

Увлечься и очароваться можно чем угодно, не только женщиной или другом, но и любой приятной вещью, как духовной, так и материальной: идеей, музыкой, литературой, едой, каким-то развлечением. Во всех подобных случаях существует определенная причина, по которой это приятно, интересно, вкусно, вдохновляет. Но потом, как вкусная еда, в конце концов, надоедает, и вкус уже выветривается, так и все эти типы удовольствия. Вот и красота той или иной женщины или даже ее интересная и духовная личность со временем уже не так "вкусны", приедаются. И что же — любовь прошла? Нет, любви тут и не было, а были страсть и увлечение, которые действительно прошли.

А что же тогда любовь?

Для понимания ответа зададим сначала еще один вопрос: а всякая ли любовь действительно основана конкретно на чем-то хорошем и привлекательном?

Когда заходит речь о любви, все сразу думают о мужчине и женщине. Но это ведь не единственный тип любви, есть и другие. Например, любовь к родителям, к детям, к брату. За что любят брата? За то, что он красивый или умный? Нет, он вовсе не обязательно такой, а любят его за то, что он — брат. Семью не выбирают, но — любят. И родину, кстати, тоже.

Похоже, тогда, что любовью называется привязанность к человеку и единство с ним, чувство, что мы — одна плоть и жить друг без друга не можем. Не потому, что эта жизнь обязательно такая уж приятная или красивая, а потому что это — моя жизнь. Наша жизнь. Пусть рука моя болит, но в обычном случае я ее не отрежу. Потому что как же я буду без руки?

Вот и настоящая любовь к человеку — это чувство, что мы едины. И не потому, что он такой умный или красивый, а потому, что он — часть меня, и жить без него я не могу. (И родина тоже: это моя страна, и все, что с ней связано; это — мое, родное, даже если не очень красивое и приятное, это — часть меня.)

Хорошая аналогия?

Частично. Потому что родителей или братьев (как и родину) действительно не выбирают, они становятся частью жизни человека автоматически. Вот и привязанность тут естественная. Тогда как супруга все-таки выбирают, и если изначально этот человек ничем мне не нравится, то ничто нас не сближает. Откуда появиться привязанности?

Поэтому тут все-таки должно быть два этапа: сначала — сближение, основанное на какой-то причине, а уж потом — привязанность, не зависящая от причин.

Теперь понятно, в чем дело. Говоря о любви, люди думают только об изначальном сближении на какой-то основе. Это действительно может быть романтическим увлечением: эта женщина привлекательная, красивая, умная и т.д. Но не понимают, что это только первый этап, которого недостаточно. Вот и удивляются: сошлись потому, что понравилась и полюбилась, а потом разонравилась. И что дальше?

Или даже сошлись на более серьезной основе: дополняли друг друга характерами, каждый получил то, что ему недоставало, нам было по пути в жизни. Но со временем люди часто меняются, или меняются их жизненные цели, и через какое-то время вполне может возникнуть чувство, что "это уже не тот человек", с которым мы тогда так хорошо сошлись. И вдруг обнаруживается, что ничего нас больше не связывает. Как же жить дальше, и как это удается тем, кто женат подолгу?

Дело в том, что историю любви следует рассматривать вовсе не как романтический сюжет, в которой женитьба — счастливый конец. Нет, женитьба — это только этап, основание брака. И если хотим, чтобы брак был прочным, то за этим должен последовать следующий этап: культивирование привязанности. Как? Отчасти — разговорами на серьезные и душевные темы, глубокое познавание друг друга. Когда люди правильно живут вместе — разделяют радости и печали, проходят рука об руку через все жизненные перипетии, это естественным образом сближает. А отчасти — просто взаимным ухаживанием и взаимопомощью в каждодневной жизни, ибо известен принцип (который сформулировал великий раввин и мыслитель рав Десслер): кому даешь и помогаешь, того любишь, независимо от того, заслуживает он любви или нет, ибо вкладываешь в него частицу себя, и видишь в нем уже часть своей плоти.

И тогда, даже если человек действительно изменится, к тому времени это не будет иметь значения. Потому что любовь будет основана уже на других факторах. Не только и не столько на изначальных понравившихся качествах и совпадениях в жизненных целях, но — в привязанности и чувстве, что мы — одно целое и одна плоть, как брат или сын, которого не выбирают и продолжают любить вне зависимости от того, какой он человек, и куда идет.

Изначальная влюбленность может пройти, но привязанность — останется [1].

БЕСПРИЧИННАЯ НЕНАВИСТЬ

Как известно, еврейская традиция гласит, что последние 2000 лет мы находимся в изгнании из-за беспричинной ненависти друг к другу (синат хинам). Это большое зло, и пока мы его не искореним, Избавления — не удостоимся.

Но что это, собственно, такое, эта беспричинная ненависть, и как от нее избавиться? Ведь всем понятно, что ненавидеть кого-либо без причин не только плохо, но и просто глупо. И если начнем проверять конкретно каждого человека, включая нас самих, то вряд ли окажется, что мы ненавидим кого-то без причин. Кого? Родных и близких? Соседей? Коллег? Членов общины? Нет, к ним мы ненависти не испытываем. Мы можем временами (а то и чаще) на них сердиться, но даже тогда мы на самом деле не желаем им зла, напротив — только успеха, и по возможности рады помочь. Раздражаться, конечно, тоже нехорошо, но не следует путать это с ненавистью. Так, где же она?

Давайте подумаем, кого мы не любим. Конечно, арабов. Но они неевреи, которые нас ненавидят и убивают, так что эта неприязнь явно не беспричинная. Да и это, извините, на самом деле — не ненависть. Ведь мы не возражали бы, если бы они жили себе счастливо, лишь бы нас не трогали, но поскольку они нас, к сожалению, ненавидят и убивают, нам их в этой ситуации трудно любить.

Кого еще мы не любим? Других евреев, которые не религиозны, или религиозны, но недостаточно (с нашей точки зрения)? Но даже если есть тут какая-то неприязнь, то и она не беспричинная: причины-то есть. Эти люди не делают то, что мы считаем нужным (или делают, но недостаточно), или даже давят на нас, чтобы подражали им и отказывались от того, что для нас свято. Быть может, ненавидеть их за это не следует, но, во всяком случае, беспричинной эта ненависть не является.

Или, к примеру, есть тут евреи, которые еще более религиозны, чем мы. Но это — сущие экстремисты и фанатики! Одни настаивают на слишком строгом соблюдении религии, другие прибегают к насилию в борьбе против всего, что, по их мнению, недостаточно религиозно. А это и само по себе неправильно, и позорит нас перед внешним миром, создавая впечатление, что такому учит наша религия, и что все мы такие. Многие хорошие религиозные евреи считают, что их надо как-то приструнить.

Ненавидеть и их, быть может, не надо. Но, опять же, если неприязнь к ним и есть, то она — не без причин.

Кто еще? Остались только те, кто в такой же степени религиозны, как и мы, но... все равно не совсем правильно. Есть тут всякие группы и движения с особыми идеологиями, выходящими за рамки того, что мы, "нормальные" религиозные евреи, считаем приемлемым. Некоторые из них слишком нахраписты в политике. Все это может стать причиной неприязни - но опять же, не на пустом месте.

Так где же та беспричинная ненависть, о которой мы так сокрушаемся? Куда ни глянь, кругом либо те, кого мы не любим по каким-то причинам, либо те, против кого ничего не имеем, а то и вовсе родные и близкие, которых очень даже любим.

Секундочку, а как насчет родных и близких, которые у многих из нас есть среди тех, кого мы в целом не любим? У одних нерелигиозные родственники или менее религиозные, у других более религиозные, или из тех самых "неправильных" течений. Их мы любим или ненавидим?

Практически во всех подобных случаях ответ однозначный: конечно мы их любим, они наши родственники! Наши друзья! А что касается их религиозности... конечно, было бы хорошо, если бы они немного изменились, но... мы понимаем, что в реальности они такие, какие есть, и что, во-первых, изменить их не так-то просто — уж явно не криком и принуждением. А во-вторых, мы знаем точно, что на самом-то деле люди они хорошие, мы же их знаем, поэтому, вне зависимости от уровня их религиозности, ненавидеть их не за что, они того не заслуживают. И желаем им только добра, помогаем по возможности и надеемся, что, может быть, в один прекрасный день, они задумаются о жизни и станут более похожими на нас... впрочем, маловероятно... но что поделаешь... Если мы вместе проводим время и говорим по душам, то идеологические разногласия могут вызвать весьма горячие споры, но даже тогда мы не забываем, что, прежде всего мы родственники и друзья, и друг друга любим. А часто эти разногласия вообще становятся предметом не столько горячих споров, сколько шуток и легкого поддразнивания.

Но ведь эти люди — представители тех, кого мы не любим! Этот нерелигиозный родственник — он же в точности такой, как и все они; из таких людей и состоит их общество. И если я чувствую, что они не любят "наших" и стремятся нам навредить, то и он - один из них, и обращаться с ним надо соответственно. Не так ли?

Не так! Те, кто нас ненавидит - это всегда "они", "эти". То есть — какие-то люди, которых я не знаю и никак с ними не связан. Но я слышу в общих разговорах и в СМИ, что "они", "нерелигиозные" против нас и хотят нам навредить. Или я даже вижу некоторых из них: антирелигиозные политические партии или демонстрации за призыв религиозных в армию, или полицейские, когда действуют жестко с религиозными демонстрантами. Во всех таких случаях это — "они", группа или масса людей, не конкретизированных на личности, из которой, как мы чувствуем, исходит для нас угроза. И хотя она состоит из отдельных людей, будучи в толпе, каждый воспринимается как "один из них" (или, если он видный лидер — как олицетворение этой массы), а не как конкретный человек.

Но когда он не в толпе, он автоматически воспринимается не как "один из них", а как он сам, человек, которому мы вовсе не желаем зла. Потому что быстро обнаруживается, что сам по себе он вполне хороший, только оказался не на той стороне баррикады.

И так все. Светские тоже считают, что не любят религиозных "за дело": "они" не идут в армию, не работают, а деньги наши берут, и пытаются навязать нам свои религиозные строгости, угрожают светскому характеру нашего государства. Справедливы эти претензии или нет — другой вопрос, но так они чувствуют. Но опять же, так думают о "них", об "этих ультра-ортодоксах". Не случайно все репортажи подобного рода иллюстрируются фотографиями толп таких "ультра-ортодоксов" — чувство угрозы и неприязнь вызывает именно такая обобщенная людская масса. Но практически все, у кого есть религиозные родственники или друзья, говорят конкретно об этих людях только хорошее и желают им добра.

Или возьмем недавнюю трагедию семьи Гросс, в которой умерли от отравления двое из четырех детей, и жизнь остальных тоже временно была в опасности. Как все им сочувствовали, как любили! И не только в их собственном религиозном мире, но и в светском. В кои-то веки их СМИ освещали эту истории примерно в том же духе, что и религиозные, с любовью и заботой об их благополучии, искренне сочувствовали их горю, а потом радовались выздоровлению остальных детей. С таким же восторгом сообщили о том, как один из мальчиков, очнувшись, вспомнил выученный до отравления материал по Торе и правильно ответил на вопросы своего ребе. Но разве светские израильтяне и особенно их СМИ не ворчат постоянно о быстром росте "ультра-ортодоксов", угрожающем светскому характеру государства, разве не говорят, что обучать детей только Торе — безответственно, как и вообще заводить столько детей, не зарабатывая достаточно денег для их содержания и полагаясь на правительственные субсидии? Ну вот, некоторые "ультра-ортодоксы" теряют детей, их общее число снизилось, не повод ли порадоваться? Нет-нет, что вы! Мы вовсе не имели в виду, что кто-то конкретно должен умереть или потерять детей! Просто… нам не по себе от общего роста "ультра-ортодоксов", той массы, со стороны которой чувствуем угрозу; нам было бы спокойнее, если бы их в целом не было так много... Но конкретно мы никому не желаем смерти.

Или последний случай потери детей — похищение и убийство арабскими террористами трех подростков. Их семьи представляют еще одну часть израильского общества — "национал-религиозную", "поселенцев", с идеологией и образом жизни которых тоже, мягко говоря, не все согласны. Для "ультра-ортодоксов" они недостаточно религиозны, для светских либералов они "националисты", которые селятся на спорных территориях и напрасно провоцируют арабов. На похоронах мальчиков одна из матерей произнесла поминальный Кадиш вместе с мужчинами, что обычно тоже стало бы поводом для религиозных споров. Но теперь все это было неважно! Весь народ, светские и религиозные, правые и левые, а также все евреи за рубежом сочувствовали этим конкретным людям, потерявшим детей; на похороны приехали тысячи незнакомых им людей, чтобы плакать вместе с ними и поддержать их. Это были не их мальчики, это были наши мальчики. Их гибель была трагической, но демонстрация единства — вдохновляющей.

Похоже, что становится понятно, в чем заключается беспричинная ненависть.

Чтобы было еще понятнее, вспомним также ее противоположность: любовь, которая ни от чего не зависит (ахава шеейна тлуя бедавар). Ее мы уже обсуждали и спросили, как такое возможно: человека же всегда любишь за что-то хорошее. И пришли к выводу, что любовь, основанная на этих факторах на самом деле — лишь страсть и увлечение, которое действительно проходит, тогда как более долговечная любовь должна быть основана на глубоком чувстве, что мы — одно целое и жить друг без друга не можем. Как любят родственников: родителей, братьев, детей — не за хорошее, а потому, что родные. И даже если есть глубокие разногласия, и идем разными путями, все равно родство важнее этих различий.

Так вот, если любовь означает близость и единение, то ненависть должна означать противоположность: дистанцию и отчуждение. И становятся понятны все вышеупомянутые наблюдения, когда мы любим или не любим других. К любому человеку, с которым у нас есть какая-то связь, мы обычно ненависти не испытываем. Потому что вблизи видим конкретного человека, обычно в целом хорошего, даже если не совсем "нашего типа", и тогда все, что в нем "неправильно", не является достаточным поводом для ненависти. И чем он ближе, и чем больше воспринимается как "наш" — то есть, чем больше мы его любим — тем больше готовы терпеть или даже прощать все "неправильное". Ибо любого человека, которого любим и считаем "своим", автоматически судим благосклонно, и что бы он ни делал, наша первая реакция — презумпция его правоты и невиновности.

Только когда мы его ненавидим — то есть не чувствуем такой близости и смотрим на него издалека, то теряем связь с ним как с конкретным человеком, и он становится для нас всего лишь частью общей людской массы, "одним из них". И если "они" воспринимаются не такими, как "мы", "неправильными", тем более, если чувствуем, что "они" нас не любят и нам угрожают, то эти разногласия становятся поводами для ненависти. Потому что теряем ясность восприятия и видим только кажущееся зло и угрозу, а не добро, которое есть в каждом человеке. И тогда естественным образом все их действия воспринимаются как злонамеренные[2]. Получается, что сначала есть просто ненависть — то есть дистанция и отчуждение, и только потом в этой ситуации всяческие поводы для неприязни начинают казаться реальными. То есть сама ненависть на самом деле является беспричинной[3].

Теперь понятно, почему она стала причиной нашего изгнания. Само изгнание в том и заключается: рассеяние народа по всему миру и потеря должного уровня близости и понимания между его разными ветвями, а значит и любви. Началось это взаимной ненавистью, еще когда все жили в одной стране, но идеологические и личностные разногласия начали казаться достаточной причиной для ссор и ненависти — что было признаком потери нужного уровня единства и близости. Что ж, сказал Всевышний, если вы терпеть друг друга не можете, то Я вас избавлю от такой необходимости: будете у Меня жить по отдельности, каждый в своем уголке земли, и не придется ему видеть всех тех, кто от него так отличается, и кто ему так противен. Сообщите, когда поймете, что вы, прежде всего, братья и сестры, а не просто разные ячейки единомышленников, тогда, возможно, будет смысл, снова собрать вас вместе в одной стране.

Таким представляется испытание нашей эпохи. В еврейском народе всегда были разные группы и течения, которые не совсем друг друга понимали и не всегда ладили — взять хотя бы хасидов и их противников (миснагдим). Но они, по крайней мере, были одного уровня религиозности, и спор был лишь в том, как правильно служить Творцу. Теперь, однако, есть еще и много степеней религиозности, что дает каждому течению кажущиеся вескими причины для неприязни к другим, менее или более религиозным. Но мы пронаблюдали, что это тоже беспричинная ненависть, и наша задача — это осознать и преодолеть.

Как?

Единственный способ преодоление дистанции и отчуждения — сближение, культивация дружбы и любви не только к родственникам, друзьям и членам нашей общины (все это прекрасно, но не устраняет беспричинную ненависть, ибо в этих случаях ее изначально нет), но и к "ним". К тем, кого, как нам кажется, мы не любим "за дело", кто, по нашему мнению, нас не любит и нам угрожает. Как кто-то правильно сказал, "мир заключают не с друзьями, а с врагами". Думаем, что стоит подчеркивать наши различия и то, как "они" не правы, чтобы мы держались от них подальше, а то еще научимся плохому? Что ж, это, возможно, придаст нам чувство "защищенности", а также — собственного превосходства, но никак не поможет нам избавиться от беспричинной ненависти, из-за которой мы уже так долго находимся в изгнании, скорее — наоборот. В этом плане больше поможет осознание, что, несмотря на все различия, мы остаемся братьями, и стремление к взаимной любви. Как мы уже говорили в отношении любви между двумя людьми, это достигается отчасти более близким и глубоким познанием друг друга, разделением радостей и печалей, жизненных перипетий. А отчасти — просто заботой друг о друге, ибо о ком заботишься, того естественным образом, рассматриваешь как частицу самого себя. И тогда, даже если его идеология и личность не совсем тебе по вкусу, все равно будешь любить, как брата. Только это убедит Всевышнего в том, что сбор всех нас воедино в одной стране будет для нас приятным и полезным.

ПОЧЕМУ В МИРЕ ЕСТЬ ЗЛО И СТРАДАНИЕ?

Это один из самых сложных вопросов в религии: если Б-г одновременно и всемогущий и добрый, то, как Он допускает в мире столько зла и страдания? Для многих это главное препятствие на пути к религиозности: они признают, что такой огромный и комплексный мир должен быть создан Б-гом и не мог появиться сам по себе, но не могут поверить в то, что Б-г добр и милосерден.

Что ж, вопрос действительно сложный, и полностью исчерпывающего ответа на него вряд ли получим. Но немного разобраться можно.

Оставим пока что вопрос, почему одни люди страдают больше других, и попробуем сначала понять, почему вообще существует в мире зло и страдание, почему Б-г не сделал так, чтобы все люди были хорошими и жили счастливо.

У каждого человека есть в этой жизни какое-то дело. (Включая и тех, кто формально "не работает": учится, на пенсии и т.п. - каждый заполняет свое время какой-то деятельностью.) Обычно, по крайней мере, в теории, это что-то хорошее и полезное — иначе зря старается.

Но есть, по крайней мере, одна категория профессий, которые нужны, но было бы еще лучше, если бы в них вообще не было надобности: врачи, спасатели, пожарные, полицейские, солдаты и т.д.

Врачи нужны, чтобы лечить болезни. Но было бы еще лучше, если бы вообще никто не болел. Поэтому каждый врач должен мечтать о том, чтобы его профессия стала ненужной. И на деле он о своих заработках не беспокоится только потому, что знает, что это — утопия, и в реальной жизни работа для него всегда найдется.

Как и для всякого рода спасателей. Хотя лучше было бы, если бы вообще не было в жизни никаких опасностей и экстремальных ситуаций. Пусть не будет пожаров, даже если лишатся работы пожарные.

Пусть не будет преступности и преступников — вот был бы рай! Хотя тогда остались бы без работы полицейские, следователи, адвокаты, судьи и тюремные охранники. Ну и хорошо, ведь действительно каждый полицейский должен мечтать о том, чтобы его работа стала ненужной.

И конечно, всему миру было бы хорошо, если бы не было войн, и все жили бы в мире и согласии. Да, тогда не нужны будут солдаты, армии и весь военно-промышленный комплекс. Ну и прекрасно, пусть вместо бомб и авианосцев строят дома и школы.

Нет, секундочку, а зачем нужны дома?

Ну, во-первых, чтобы защищать человека с его частной жизнью от посторонних взглядов, а также — от воров, разбойников и убийц, "мой дом - моя крепость".

Но ведь речь идет о мире, в котором нет преступности, и все люди хорошие, так что и без толстых стен никто не станет воровать или даже заглядывать, куда не надо. (Да и вообще, если ты хороший, то тебе нечего прятать от чужих взоров).

Во-вторых, дома нужны для защиты от непогоды: холода и жары, дождя и ветра. Да, но что такое плохая погода? Опять же, несовершенство мира, который создал Б-г. Так пусть сотворит мир, в котором нет не только землетрясений и ураганов, но и вообще в котором климат идеально подходит для человека, чтобы мы чувствовали себя на улице, как дома.

Много просим? Почему, именно так живут почти все животные в своих лесах, джунглях и саваннах, а то и в пустынях или в арктических льдах, без всяких домов, и, вроде бы, чувствуют себя вполне комфортно. Так пусть либо человек будет или таким же приспособленным к любому климату, или климат будет приспособлен к нему в местах его проживания. И почему Б-г создал человека таким изнеженным, а природу такой суровой, что человеку труднее приспосабливаться, чем животным? (Дожди нужны для питьевой воды и для выращивания урожая? Так пусть выпадают только в водохранилища и на поля. Ведь все равно дождь никогда не идет везде, ну и пусть распределяется поточнее, и идет только там, где надо, а не где мешает нам жить и гулять. Конечно, Б-г может так устроить).

Итак, в идеальном мире не нужны будут дома, поэтому не нужны будут также и строители и архитекторы. В придачу со всеми обслуживающими работниками ЖКХ, типа электриков. Зачем нужно электричество? Чтобы был свет? Так это у нас зрение плохое, не видим в темноте. А вот сова видит, без всяких лампочек или приборов ночного видения Почему наше зрение хуже? Да и без всякой фантастики, почему даже то зрение, что Б-г создал, не остается идеальным, и нужны очки и окулисты?

Впрочем, это из той же серии, что и врачи, которых уже обсуждали. Как и психологи, в которых люди, живущие в идеальном мире без проблем, тоже нуждаться не будут. Кстати, добавим в список и дворников, поскольку идеальные люди не сорят на улице, и чистить их не надо. А от пыли и снега? Тоже не надо, поскольку климат идеальный, и осадки выпадают только там, где надо. И одежда на улице не пачкается, значит, не нужны и прачечные, и химчистки, и стиральные машины. Да, но во время еды разве не может испачкаться? Нет, не может, поскольку идеальные люди не только не поступают плохо, но и вообще все делают с должной осторожностью и ловкостью, и ничего на одежду не проливают.

Но ведь есть дети, и они-то одежду пачкают?

Постойте, а почему, собственно, дети пачкают одежду (и не только ее)? Потому что они неидеальны. Но ведь в идеальном мире и это должно как-то измениться, правильно?

Нет, серьезно, почему Б-г создал мир так, что человеческая жизнь начинается детством, когда человеку недостает всего: и физических нужд, и разума, и воспитания? И все это должны дать родители, воспитатели и учителя. И сколько у всех от этого головной боли и бессонных ночей! Разве не было бы лучше, если бы человек родился уже взрослым, во всем готовым к жизни? И не нужны будут воспитательницы, учителя и вся система образования, избавим всех от необходимости справляться с этими несносными детьми!

Понятно, к чему клоним? Практически каждая существующая в мире профессия, каждое полезное дело заключается в борьбе с каким-то злом, решении какой-то проблемы — короче,устранении какого-то недостатка, который существует только потому, что мир неидеален, и есть в нем зло, страдание и просто дефицит необходимого. Поэтому даже позитивное созидание неизменно оказывается устранением какого-то негатива — как то же строительство домов или воспитание детей[4].

Другими словами, цель любой человеческой деятельности в этом мире - достижение какой-то цели, а это по определению должно быть нечто, чего изначально не хватало, а значит, мир был неидеален, а то и откровенно порочен. Так мы все врачи и полицейские! Все мы боремся с каким-то злом и совершенствуем мир. А если бы мир уже был совершенным, то всем нам было бы просто нечего делать!

А также не о чем думать. Ведь о чем думают люди? Либо о том, как правильно что-то сделать, чтобы получилось. Либо, - если что-то уже не получилось, - почему не получилось, что не так? Если же все идеально, то и задумываться не о чем. Все вопросы возникают потому, что есть в мире несовершенства, из-за которых людям больно и обидно, и начинают думать, как же так, почему так плохо и неправильно, как улучшить и избежать в будущем? И отсюда рождаются все теории и философии. В идеальном мире ничего этого не будет.

И не только никаких действий и мыслей не будет, но и эмоций. Не будет любви и заботы. Ведь что такое любовь? Желание, чтобы у человека все было хорошо: чтобы был здоров, успешен и т.д., - забота и волнение об этом, радость за него, когда ему действительно хорошо, или печаль, когда ему плохо. (Это включает и эмоции по поводу собственных успехов и поражений - "возлюби ближнего, как самого себя".) Но ведь все эти эмоции и волнения существуют только потому, что может быть по всякому - ибо мир неидеален. Я волнуюсь о том, чтобы у близкого человека все было хорошо и радуюсь этому только потому, что знаю, что может быть и плохо - вот и счастлив, что этого не произошло. И, разумеется, сочувствую только когда ему действительно плохо. В идеальном же мире волноваться, переживать и радоваться за людей совершенно не за чем, поскольку все равно у всех все будет хорошо.

Так хотим ли мы на самом деле, чтобы дети рождались идеальными и самодостаточными, и не приходилось родителям так с ними возиться? Возможно, трудностей и волнений в жизни действительно будет меньше, но также исчезнет вся основа любви к детям, ибо о них не нужно будет заботиться. А именно это создает любовь. Да и какая польза будет от освобождения родителей от бремени воспитания детей? Чтобы больше смогли насладиться взаимной компанией и любовью? Но ведь и любовь мужчины и женщины - как и любовь ко всем родным и близким - имеет ту же основу: забота о человеке, чтобы у него все было хорошо, и переживания по этому поводу. В идеальном мире, как сказано, никто не будет нуждаться ни в чьей заботе, ибо у всех уже все будет хорошо. Никаких проблем, никаких рисков и опасностей[5].

Короче, только существование зла и страдания создают для нас возможность испытывать эмоции, думать и действовать, совершенствуя мир. В идеальном же мире ничего этого не будет, и - всем будет ужасно скучно[6]! Нет, больше того, идеальный мир будет совершенно неподвижным. Ведь любое действие и движение означает, что идем к какой-то цели, которая еще не достигнута, то есть, чего-то еще не хватает. Если же все есть, и больше ничего не надо, то и двигаться никуда не надо. И чувствовать, как уже сказано, не надо, и думать не надо. Одним словом, единственный способ для человека быть в идеальном состоянии - это быть мертвым. Идеальный мир - это мертвый мир, в котором все находятся в состоянии вечного идеального покоя.

Тогда понятно, почему Б-г не захотел создавать такой мир. Он хотел создать жизнь. А жить - значит чувствовать, думать и действовать. А это значит идти к цели, устраняя какое-то зло или несовершенство, которое потому должно сначала быть. И получается, что на самом деле Б-г создал мир не для того, чтобы жизнь была хорошей, а чтобы люди были хорошими.

А раз так, то можно даже сказать, что мир все-таки идеален - в нем человеку предоставляется идеальная возможность быть хорошим. Существование зла, страдания и всех проблем дают всем людям неограниченные возможности любить, заботиться, творить добро и совершенствовать мир. Быть врачами, спасателями, полицейскими, строителями, учителями и т. д. в профессиональной жизни - и хорошими мужьями, женами, родителями, родственниками, друзьями, соседями и согражданами в жизни личной. Да, если бы все на свете было идеально, то не нужны были бы все эти профессии. Но тогда не было бы и хороших людей. Они становятся хорошими только испытывая благородные эмоции и творя добро - исправляя несовершенство. Именно этого и хотел Б-г: создать хороших людей.

Другими словами, мир — это как трасса для бега с препятствиями: они мешают бегу спортсмена, но это ему и нужно, именно преодолением препятствий он завоевывает медаль. Если бы препятствий не было, бежать, конечно, было бы легче, да смысла не было бы никакого...

Так говорят и наши мудрецы: мир был создан для того, чтобы человек трудился и боролся, и так зарабатывал себе награду, которую Б-г ему в конечном итоге хочет дать.

А конкретно о человеческом страдании лаконично сказано в Гемаре (Вавилонский Талмуд, трактат Бава Батра 10а): раби Акиву спросили, почему Б-г создал бедняков. И он ответил: чтобы мы помогали им и тем заслуживали свою награду и спасение. Этим, по большому счету, все сказано. Ведь как больницы и врачи нужны лишь потому, что есть болезни, так и благотворительность нужна только потому, что есть на свете бедность. И не лучше ли было бы, если бы не было бедности? Нет, потому что тогда не было бы нужды в милосердии, а Б-г хочет, чтобы мы были добрыми и щедрыми, и потому создал людей, которые в этом нуждаются. Таким же образом Он хотел, чтобы люди становились добрыми врачами и спасали жизни, поэтому создал болезни, которые надо лечить. Он хотел, чтобы люди становились отважными полицейскими, и защищали хороших людей от преступности, поэтому Он создал преступность, с которой надо бороться[7]. Он хотел, чтобы люди становились благородными и храбрыми солдатами, и жертвовали своей безопасностью и даже самой жизнью ради своего народа, поэтому, да, Он создал войны, чтобы дать им такую возможность. (Разумеется, в случае войны наилучший вариант — это заключить мир, что тоже является благородным заданием. Но это не всегда возможно, и когда нет выбора, то добром становится священная война. Об этом еще поговорим.) И конечно, Он создал невоспитанных и нуждающихся во всем детей, чтобы дать родителям возможность быть очень добрыми и с любовью позаботиться о них, и воспитать их. А некоторые дети были созданы с особыми нуждами и проблемами — в тех случаях, когда Б-г хотел, чтобы родители проявили особую доброту и любовь (и посчитал их способными на это).

И наконец, нравится это или нет, но можно понять, почему зла и страдания должно быть много. Во-первых, чтобы у хороших людей было достаточно работы. А во-вторых — чтобы те, кому посчастливилось избежать этих страданий (и те, кто их любит), ценили свое счастье. Ибо хорошее ценится только тогда, когда его понемножку, и оно, таким образом, уникально. Иначе его просто принимают как должное... Поэтому оно должно быть островком в море проблем и всякого рода недостатков, чтобы людям было, к чему стремиться, в процессе чего они будут становиться хорошими. Мир будет оставаться неидеальным, но у людей будет оставаться идеальная возможность творить добро.

ПОЧЕМУ ОДНИ ДОЛЖНЫ СТРАДАТЬ БОЛЬШЕ ДРУГИХ?

Трудные задания - для сильных людей

Но почему одному человеку должно быть хуже ради того, чтобы у другого была возможность ему помочь? Разве это справедливо?

Быть может, теперь нам удастся немного понять и эту сторону вопроса — вернее, скорректировать постановку самого вопроса, что позволит взглянуть на дело несколько иначе.

В последнее время мне довелось посетить несколько людей, находящихся в трауре по умершим близким родственникам. И не только по старым родителям, что "нормально", но и по таким, потеря которых воистину трагична. В одном случае у человека, которому тридцать с чем-то, внезапно умерла жена, оставив его с целой оравой детей, включая новорожденного. В другом случае внезапно умер двадцатилетний юноша, сын давно знакомых мне хороших людей. Я не могу себе представить, как можно перенести такую потерю, а в первом случае и как отцу на практике справиться с детьми без жены. И я ожидал увидеть их в слезах и прострации.

Однако на деле, по крайней мере, внешне, они держались довольно спокойно, даже немного улыбались, с ними можно было вести "нормальный" разговор. Конечно, им должно быть трудно, но они, похоже, каким-то образом, да справлялись.

Что напоминает и мой собственный опыт потери отца. Жизненные обстоятельства сложились так, что удар был не таким тяжелым, каким мог быть, и было чувство, что в глазах других мои страдания были гораздо большими, чем на самом деле — слава Б-гу.

Если все эти наблюдения действительно улавливают какую-то закономерность в жизни, то похоже, что люди, которые на практике проходят через тяжелые испытания, страдают при этом меньше, чем кажется другим — потому что Б-г дает им особые силы, чтобы сумели справиться. Нет, я сам не хочу страдать, Б-же упаси, но я не могу себе представить, как можно с этим справиться, именно потому, что это не для меня, не в этом моя роль, поэтому Б-г и не дал мне необходимых для этого сил, и потому на месте тех людей я бы действительно не справился и был бы сломлен. Но у меня другая роль, в которой все, что от меня требуется — это вообразить, через какие тяготы проходят они, сочувствовать и помогать им — и так быть хорошим человеком. Поэтому Б-г мне дал силы, достаточные только для того, чтобы вообразить чужие страдания — а это ведь тоже не очень приятно, так я хотя бы частично отождествляюсь с пострадавшими и ощущаю их боль — сочувствую им. Тогда как у них самих еще более трудная роль — пройти через это самим, на практике. Но им и Б-г помогает больше, дает больше сил. Таким образом, каждый оказывается в состоянии справиться с теми трудностями, которые выпадают на его долю.

Но все-таки, если цель их страданий только в том, чтобы дать возможность мне посочувствовать и помочь, все равно несправедливо, зачем этим людям вообще страдать ради меня? Или для них самих тут тоже есть цель?

Похоже, что да: при желании можно отнестись к трудностям и невзгодам как к препятствиям на спортивной трассе, преодолевая которые, человек растет и развивается. Известно, что в экстремальных ситуациях человек может оказаться способным на действия, которые никогда не думал, что ему по плечу: чрезвычайно быстро бежать, очень высоко прыгать и т.д. Потому что крайняя нужда его мобилизует и выявляет давно заложенные силы, которые до сих пор дремали, а теперь настало время их использовать. Мы еще обсудим парадокс войны: несмотря на все ужасы, это также время максимальной мобилизации общества и особого подъема энергии и эмоций, в целом жизнь наполняется особым смыслом — именно потому, что находится под угрозой. И многие потом даже гордятся опытом жизни в такие времена, и чувствуют ее более богатой, чем жизнь тех, кто "не нюхал пороха"[8]. То же справедливо и в отношении каждого индивидуума с его личными трудными ситуациями, потерями и т.д.

Хотя, конечно, люди сами должны решать, как относиться к своим трудностям, и не мне их учить, я могу им только посочувствовать и постараться помочь. И сам я тоже на такое не напрашиваюсь — как не напрашиваюсь на любую трудную работу, с которой не знаю, могу ли справиться. Б-г распределяет роли, и Он решает, кто на что способен. И те, кому выпадает сложная роль, обычно оказываются людьми, которым Он также дал особую силу, чтобы с ней справиться. Таким образом, у каждого есть задание, которое дает ему шанс расти и творить добро: то самому проходить через собственные испытания, то сочувствовать и помогать другим.

"Счастливее" и "несчастнее" - в наших глазах

Или возьмем бедность и трудные условия жизни. Какие бы сложности мы ни испытывали, все равно мы принадлежим к весьма везучему меньшинству: миллиарды людей в таких местах, как Африка или Индия, живут в нищете и вообще в условиях, которые мы не вынесли бы. А они как выносят всю жизнь?

Похоже, что Б-г дал им нужную для таких условий выносливость. Более того, поскольку для них это не просто тяжелый период, а постоянная ситуация, Он сделал так, чтобы в их восприятии это было так же "нормально", как мои жизненные условия для меня. Разве они не хотят жить, как я? Они бы не возражали. Это было бы приятно. Но для них это такая же мечта, как для меня — выиграть миллион долларов, жить в вилле и ездить в Швейцарию, когда захочу. Это было бы хорошо, но могу прожить и без этого — и действительно живу.

А те, кто действительно обладают миллионами, живут в виллах и отдыхают в Швейцарии — они счастливее меня, их печенье слаще? Похоже, что нет. Для них та жизнь такая же "нормальная", как моя для меня. Ибо та жизнь приносит с собой свои испытания и проблемы, о которых я даже не догадываюсь, пока сам туда не попал. Большие деньги зарабатываются в большом бизнесе или звездами эстрады или кино, спортсменами, политиками и т.п. У всех таких людей очень сложная жизнь: безумный график, колоссальные давления, приставание массы незнакомых людей, невозможность уединиться и т.д. Американский президент известен как "самый могущественный человек мира", но и его работа известна как "самая трудная в мире".

Действительно, я слышал пару раз, как такие люди говорили: "Хорошо хоть деньги не проблема!". Для них деньги — это не роскошь, которой можно наслаждаться, как хотел бы я, а просто отсутствие еще одной проблемы, благодаря чему их жизнь... сносна! А то со всеми другими проблемами, что у них есть, если бы еще вдобавок не было денег, тогда было бы невозможно справиться. А так — хотя бы деньги не проблема, и справиться могут. Как я могу сказать: по крайней мере, здоровье не проблема — и волноваться по поводу тех проблем, которые есть.

Так что на самом деле большинство людей не являются ни особенно несчастными, ни особенно счастливыми. Для каждого его жизнь — более-менее "нормальная", умеренно приятная, но не без проблем, с которыми, впрочем, можно справиться, а также использовать их для духовного роста и обогатиться опытом. У некоторых проблемы и испытания труднее — но им также Б-г дает больше сил и выносливости, чтобы справиться с такой жизнью, а потом они часто гордятся своими достижениями и опытом, чувствуя, что жили более осмысленно. Это относится в равной мере к богатым и могущественным людям и к ужасно бедным, у каждого свои испытания.

Единственная между ними разница — в восприятии. Люди думают, что те, кому "хуже", страдают больше, а кому "лучше" — больше наслаждаются. Богатые думают обо мне, как я думаю о тех бедняках в "третьем мире", а те, в свою очередь, думают обо мне, как я думаю о богачах.

А все потому, что люди друг от друга далеки, и издали все кажется более преувеличенным и раздутым, чем есть на самом деле: и страдания, и наслаждения. То есть там лучше, где нас нет — или хуже, в зависимости от стереотипа. У меня жизнь "нормальная", а у других — либо ад, либо рай[9]. Даже когда люди физически в одном месте и видят друг друга, все равно могут получать такие неточные впечатление о взаимной жизни, ибо пока действительно не влезешь в чужую шкуру и не поживешь его жизнью, то не ощутишь и не поймешь до конца.

Но надо ли развеивать эти миражи и раскрывать людям глаза на то, что другие на самом деле не такие несчастные или счастливые?

Необязательно.

Что касается кажущегося чужого счастья, то, быть может, действительно стоит осознать его иллюзорность. Ведь результат здесь — только зависть, а если и стремление самому достичь того же, то и это часто безрезультатно, да и в любом случае, счастья не приносит, а только отодвигает горизонт. Как гласит традиция, еш ло моне роце маатаим — "Есть сто [рублей] — хочешь двести". Скорее Б-г сделал этих людей более счастливыми в наших глазах именно как испытание, и наша задача — осознать, что это мираж, и быть довольными тем, что уже имеем (самеах бе-хелко). Ибо, как гласит также традиция, эйн аниут эла бе-даат — "бедность только в восприятии", которое, следовательно, может быть скорректировано.

Но с другой стороны, возможно, Б-г неспроста создал видимость чужого счастья: если бы люди знали, что все старания преуспеть большего счастья не приносят, и не питали бы надежды на лучшее, то махнули бы рукой и вообще ничего бы не делали, зачем зря потеть. А нам все-таки нужен мир, в котором люди стараются делать свое дело хорошо. Для чего необходим идеал, к которому они бы стремились, даже если он на самом деле недостижим — главное, что вдохновляет на какой-то рост. В духовной сфере это явно так: идеальная праведность, доброта и ученость невозможна, но к ней следует стремиться, и любой достигнутый уровень — лучше, чем ничего. Но и в материальной сфере тоже Б-г все-таки хочет, чтобы люди работали и процветали, так что стимулы к этому полезны.

А что касается чужого страдания, которое кажется тяжелее моего, то, как уже сказано, это явно устроено Б-гом с целью: независимо от реальной тяжести его страданий, мне они должны представляться невыносимыми потому, что мое дело — посочувствовать и помочь, и так быть хорошим человеком. Не то, что моя помощь на самом деле не нужна — она нужна. Но если бы я не думал, что человек так отчаянно нуждается, то и не побежал бы так быстро помогать. Ведь это, в конце концов, стоит времени, денег и усилий, которых вообще-то жалко. Поэтому чужое страдание должно казаться мне невыносимым и нужда отчаянной, чтобы почувствовал необходимость и срочность всех затрат. А также, чтобы ценил собственную ситуацию, что сам не так страдаю и бедствую, и благодарил за это Б-га, и молил и дальше от такого охранить. А также потому, что чем более глубокие эмоции я испытываю, и чем активнее действую, тем более интенсивна моя жизнь и дело совершенствования мира, и тем большее воздействие это оказывает на меня самого, и тем лучше я сам становлюсь.

Итак, теперь можем даже ответить хотя бы в общих чертах, почему один человек страдает больше другого. Ответ такой: это вовсе не обязательно так. Мне кажется, что тот человек страдает, потому что Б-г создал такую видимость — чтобы дать мне возможность посочувствовать, помочь и быть хорошим человеком. Но сами люди необязательно несчастнее или счастливее меня; в целом трудности, проблемы и испытания распределены более-менее равномерно, и нет больших поводов подвергать сомнению справедливость Б-га. Жизнь богатых и могущественных на самом деле не легче, чем жизнь нищих. У них в жизни разные роли, и Б-г дал им разные инструменты, включая и условия жизни, и способности в этих условиях справиться со своими задачами.

Так что вопрос, почему одни страдают больше других, на самом деле не более сложен, чем вопрос, почему у людей разные профессии, почему один врач, а другой полицейский. Ведь это тоже разные степени трудности — а также разные доходы, и тут тоже можно было спросить, почему один должен трудиться больше другого или зарабатывать меньше.

И ответ такой же: эти различия на самом деле не так уж велики, как может казаться. Большинство из нас находят свое дело более-менее сносным, а многие и откровенно любят свою работу — даже когда другим это непонятно. Врачи любят спасать жизни — хотя лично я не понимаю, как их не коробит от крови, ран, болезней и страданий, которые им постоянно приходится лицезреть. Многие люди по своей натуре любят борьбу и экстремальные ситуации, такие становятся полицейскими и солдатами — хотя лично я не люблю ранить и убивать других и подвергать опасностям себя, так что не понимаю, чего тут приятного. Традиция гласит, что если человек по своей природе любит кровь, то пусть становится обрезальщиком (моэль) или ритуальным забойщиком скота (шохет). Оба этих дела считаются в еврейском религиозном обществе необходимыми и святыми, и предоставляют этому человеку правильный способ проливать кровь. Лично я не люблю смотреть на обрезание и обычно отворачиваюсь, но многие вполне хорошие люди, похоже, любят на это смотреть. А я люблю заниматься изучением и анализом тем, которые другие находят скучными. Так что Б-г создал каждого из нас специально для своего дела, с характером, для которого работа будет приятной. Она может быть сложной, но в то же время доставлять достаточно удовольствия, чтобы жизнь в целом была сносной и даже хорошей[10].

Блаженство Адама — иная жизнь, заработанная и утраченная

Да, но ведь был когда-то мир, в котором зла и страдания действительно не было — когда Адам находился в Эденском саду, до того, как согрешил и был оттуда изгнан. Тогда действительно было не нужно многое из того, что есть сейчас. Похоже, что Адам просто сидел в саду, без дома, ибо погода была идеальной, как и окружающие его люди и животные, да и ему самому было нечего прятать, даже самый личный и частный акт он проделывал у всех на виду. Пища росла на деревьях, зла и страдания нигде не было, а значит, некому было помогать и не с кем бороться. Еще не было тягот воспитания детей, значит, и не надо было о них особенно заботиться (первые двое родились еще там). Тем не менее, Адам явно не умирал от скуки, и нигде не сказано, что он был как-то недостаточно чувствительным и деятельным. Напротив, согласно традиции, он находился на гораздо более высоком духовном уровне, чем мы. Так о той жизни мы и мечтаем, почему же Б-г не поместил нас там?

Во-первых, если это так, то получаем простой ответ на сам вопрос, почему мы не там, и почему мир полон зла и страданий: Адам согрешил и в результате этого пал и он сам, и весь мир утратил то райское состояние, и теперь должен быть исправлен. В этом и заключается задача каждого из нас: вносить свою лепту в процесс исправления того падения и совершенствования мира.

Но почему тогда мы должны расхлебывать то, что заварил Адам? Он испортил мир, пусть он и исправляет, а мы хотим в Эден.

Ответ такой: в традиции содержатся намеки на то, что сам Адам был создан не в Эдене, а изначально был помещен за его пределами, и только потом в него вошел — и физически, и в духовном плане. Ибо, как сказано, жизнь в Эдене была не только физическим блаженством, но и в духовном плане была гораздо возвышеннее. Значит, изначально он был на более низком уровне, но потрудился и достиг высокого, необходимого для допуска в Эден. А поскольку от его состояния зависело и состояние всего мира, должно быть, и мир был изначально создан несовершенным, а Адам своим тяжким трудом привел его к совершенству. А значит, что когда потом согрешил и пал вместе с миром, то разрушил то, что сам и построил.

Таким образом, изначально Адам был в той же ситуации, что и мы: помещен в неидеальный мир с целью — совершенствовать его и себя. Что и сделал, хотя потом не удержал достигнутое[11]. А теперь у нас та же задача, с той разницей, что она поделена между всеми, и каждый вносит свою скромную лепту, тогда как Адаму она была дана одному целиком. Кому-то еще завидно?

А что об утерянном рае Адама мы и мечтаем — это верно. Но мы уже продемонстрировали, что для нас, какие мы есть, жизнь в этом мире может быть осмысленной и приятной только при наличии недостатков, которые можно было бы исправлять. Идеальным миром мы не смогли бы насладиться — более того, мы нашли бы его смертельно невыносимым. Поэтому достижение полного совершенства неизбежно означает конец жизни, такой, какой мы ее знаем. Для того, чтобы наслаждаться тем идеальным миром — а не процессом его достижения — нам придется полностью измениться. Что, конечно, случится, Б-г нас переделает, как надо.

Но пока мы такие, как сейчас, в мире есть зло и страдание именно потому, что только в таком мире мы и можем жить. Потому что мы созданы именно для нашей роли — решать проблемы и совершенствовать мир, и это мы любим делать, и имеем для этого идеальные возможности в этом неидеальном мире.

ПОЧЕМУ ВСЕМ НАДО ПРОТИВ КОГО-ТО БОРОТЬСЯ?

Добрее или страстнее?

Хорошо, давайте, будем совершенствовать мир и помогать всем нуждающимся — так мы действительно становимся добрыми и хорошими людьми. Но бороться, даже против зла — значит, кого-то ненавидеть и кому-то вредить. И так, в процессе борьбы, мы и сами можем ожесточиться и стать вовсе не добрыми, а злыми. Разве это хорошо?

Другими словами, можно понять, почему Б-г хотел, чтобы люди стали добрыми врачами. Но почему Он также хотел, чтобы они становились полицейскими и солдатами, и создал преступность и войны, чтобы им было, против кого бороться? Быть может, в этой борьбе они и проявляют мужество и жертвуют собой, но также и черствеют и ожесточаются. Зачем Ему такие люди?

Для начала вернемся к страданиям: почему и они должны быть такими тяжкими? Почему не сделать так, чтобы людям просто недоставало каких-то потребностей, которые можно было им дать и так творить добро? То есть, почему мы должны быть даже врачами, лечащими тяжелые и мучительные болезни, которыми, значит, люди должны болеть? Почему не просто строителями, бизнесменами, музыкантами? Так никто бы особенно не страдал, а у нас все равно была бы возможность творить добро.

Ответ на это мы уже дали: чужие страдания должны представляться нам ужасными и невыносимыми, ибо только так мы испытываем сильные эмоции и понимаем, что помочь надо срочно — иначе может быть жалко денег и усилий. А также потому, что чем более глубокие эмоции испытываем, и чем активнее действуем, тем более интенсивна наша жизнь и дело совершенствования мира, тем большее воздействие оно оказывает на нас самих, и тем становимся лучше и добрее.

Так вот, то же самое можно сказать и о борьбе и ненависти: это еще более сильные эмоции и активные действия. Ненавидят тех, кто угрожает или вредит любимым. Страдания типа болезней тоже причиняют боль, но они не люди, которых можно было бы ненавидеть, а "природа", поэтому на практике можно лишь помочь страдающему человеку. Тогда как "зло" — это персонификация источника угрозы и страданий, конкретизированный образ врага, на который теперь можно указать пальцем: вот он злодей, вот кто виноват, вот кого надо ненавидеть! Это более сконцентрированное и потому бурное чувство.

И этот враг тебе угрожает! Или уже действует против тебя! Это более конкретная и непосредственная угроза, не от пассивного объекта, а от активного субъекта, с которым нужно реально бороться — более сильное действие. И большая степень необходимости и срочности — а, как сказано, именно чувство срочности и острой необходимости заставляет человека действовать вопреки лени — а в случае борьбы также и опасности. Поэтому борцы почти всегда говорят, что им просто пришлось сражаться потому, что (как им казалось) другая сторона представляла непосредственную угрозу и опасность для них или для их народа /страны/ религии/ ценностей.

Таким образом, вражда и борьба делает жизнь более интенсивной, насыщенной и наполненной смыслом — и, если человек сражается за добро, то так становится лучше и добрее.

Более того, как уже упоминалось, необходимость действия в экстремальной ситуации заставляет человека раскрывать все заложенные в нем способности, и так он полностью самореализуется. И общество в целом тоже. Известно, что война, несмотря на все ее ужасы, также заставляет все общество мобилизовать свои силы, чтобы все работали по максимуму — а также более остро испытывать все эмоции, заботу о близких — то есть более горячо их любить, и в целом о стране — то есть вызывает подъем патриотизма. Получается интересный парадокс: война — это максимальные разрушения и смерть, но тем, кто живет (а таких все-таки большинство), она, наоборот, дает более интенсивную, яркую и наполненную смысломжизнь!

Поэтому всем надо за что-то бороться (или, по крайней мере, сочувствовать чьей-то борьбе). Борьба — это самые бурные эмоции, самые активные действия — и самая интенсивная жизнь и процесс совершенствования мира[12].

Так что, хотя полицейские и солдаты действительно могут быть не такими добрыми и чуткими, как врачи, но с другой стороны, они борются за добро страстнее и активнее. А также борьба — это опасности и самопожертвование, а за что дорого платишь, то больше ценишь и любишь. Поэтому в какой-то мере борцы могут и более страстно любить — даже если по натуре они более черствые — опять же, разные типы любви и добра. Б-г хотел, чтобы были разные профессии и типы хороших людей, каждый со своими достоинствами. Поэтому Он создал и страдания, и зло, чтобы люди становились и врачами, и солдатами.

Другое дело, что постоянно воевать невозможно — войны слишком разрушительны, да и люди не могут все время жить с таким напряжением, они устают и выдыхаются. Поэтому войны становятся лишь временным периодом такой особенно интенсивной жизни, которая потом надолго запоминается и служит эталоном героизма. Но идеологические и политические баталии происходят всегда и везде, и между разными странами, и внутри каждой страны между ее политическими силами: левыми и правыми, либералами и консерваторами и т.д. Интересно, что в странах "менее развитых", живущих "хуже", спор может идти о важных вещах, от которых зависит их будущее, тогда как страны, которые уже "более развиты" и живут "лучше", и, значит, могут не волноваться о главном... вместо этого погружаются в споры о мелочах и глупостях. И степень неудовлетворенности жизнью и взаимной неприязни противоборствующих сторон там примерно та же; если верить каждому борцу, в случае победы оппонентов наступит точно конец света. Почему не могут пойти на компромисс и просто наслаждаться хорошей жизнью, которая в любой случае уже есть? Зачем тратить энергию на глупые споры и испытывать понапрасну негативные эмоции? А затем, что людям просто нужно бороться за какое-то добро против какого-то "зла", только это наполняет жизнь смыслом. Потому и "хорошая" жизнь не помогает, а только передвигает дальше горизонт[13].

Мы с тобою оба правы

Остается один тонкий вопрос. Болезни — это всегда зло. Поэтому врачи, которые их лечат, всегда творят добро. Но война — это всегда борьба двух сторон. И если солдаты с одной стороны сражаются за добро, то их противники — неизбежно наоборот, не так ли? Чего же хорошего в их борьбе?

Большинство войн — и борьбы вообще — ведется не по черно-белой схеме добра и зла. У каждой стороны есть свои причины считать, что ее дело правое. Конкретно этот раунд противостояния могла начать одна сторона, скажем, А. И сторона Б естественно считает, что отражает агрессию. Но сторона А в большинстве случаев считает, что либо отвечает на несправедливые действия стороны Б в прошлом, либо наносит превентивный удар, чувствуя угрозу таких действий в будущем[14]. Также войны часто питаются идеологиями, а в таких случаях каждая сторона считает себя правой по определению своей идеологии или религии, независимо о того, кто первым начал и т.д. И каждая сторона, конечно, внушает чувство собственной правоты своим солдатам.

Но, в конце-то концов, не могут же они обе быть правыми! Значит, солдаты, сражающиеся за неправую сторону — просто жертвы пропаганды и промывания мозгов, и на самом деле их действия — зло, не так ли?

Не обязательно. Мы уже наблюдали в отношении чужих страданий, что главное — это то, что нам оно представляется невыносимым, и заставляет сочувствовать и помогать, и так быть хорошими людьми. То же можно сказать и о борьбе: чувство опасности и угрозы со стороны оппонента толкает людей на борьбу и самопожертвование за святое и правое дело, в процессе чего люди и облагораживаются. Такое чувство вполне может быть с обеих сторон, и таким образом, парадоксально, хотя они друг друга ненавидят и считают злом, они, тем не менее, обе могут быть хорошими, если обе сражаются и жертвуют во имя того, что для них свято, и более страстно любят тех, кого защищают. И в этом плане не важно, кто начал и кто победит. (Потом у каждой стороны будет своя версия славной истории: одни героически боролись за правое дело и победили, другие — героически боролись за правое дело до конца, отдавая все, включая саму жизнь).

Священная война или священный мир?

Секундочку, но разве это не беспричинная ненависть, о которой говорилось выше? Люди друг друга ненавидят потому, что с расстояния каждая сторона представляется другой злом. Но если сблизятся и узнают друг друга получше, то увидят, что на самом деле большинство людей хорошие, и даже острые разногласия не являются причиной для ненависти. Так что вражда — это результат взаимного отчуждения, когда перестают друг друга хорошо видеть и понимать. А это вовсе не хорошо, и нам, евреям следует от этого избавляться. А теперь заявляем, что такая борьба полезна?

Зададим сначала более фундаментальный вопрос о том, каким мир должен быть в теории, и каким стал на практике. В результате греха человек был изгнан из Эденского сада, стал смертным и испытал всевозможные страдания и беды. Если этого не должно было случиться, значит, мир с самого начала пошел по неправильному пути. Как же Б-г такое позволил? И разве не теряло первоначальный смысл все Его творение?

Более того, в Торе содержатся законы, которые явно предназначались для человека на том уровне, куда скатился Адам после греха. Так, есть в ней законы смерти и траура, а также связанной с этим ритуальной нечистоты (тума), а все это появилось только вследствие греха. Или — наказания за различные преступления, которые могут совершать только люди со слабостями и недостатками, какими они стали в результате греха Адама. Получается, что человечество должно было пойти по тому пути, под откос? Как же так?

Похоже, что Б-г предусмотрел несколько вариантов для развития человеческой жизни и хода истории. Человек может быть на более или менее высоком духовном уровне, в зависимости от его собственного выбора, и на каждом уровне Тора дает подходящие для него указания и ведет его по той тропе. Адам на своем уровне в Эденском саду получил Тору в виде всего лишь одного наказа. Согрешив, он избрал более низкий уровень, на котором его нееврейские потомки в конечном итоге получили Тору в виде Семи заповедей Сынов Ноаха. Эти принципы приняты ими сегодня как "общечеловеческие ценности", и хотя их мир неидеален, тем не менее, в целом он может считаться хорошим: большинство людей считает, что нельзя убивать и воровать, и что надо творить добро, помогать другим и улучшать мир — и у них есть на то возможности.

Потом у человечества был еще один выбор: сохранять единство и взаимную любовь или спускаться на следующий уровень раздоров и войн. Люди опять выбрали второй вариант. Или, как гласит Тора, они объединились, но лишь для того, чтобы вместе восстать против Б-га строительством Вавилонской башни. В ответ на это Он их рассорил, чтобы не могли больше друг друга понимать и сохранять единство. Тора гласит, что этот раскол был осуществлен путем разделения языков, но из традиции следует, что он был более глубоким, на уровне менталитетов и идеологий, что привело к постоянным спорам и вражде (более фундаментальной потере "общего языка").

Это, конечно, не лучший вариант, но то, что Б-г позволил человечеству пойти по данной тропе, означает, что и на этом уровне у людей есть возможности быть хорошими и совершенствовать мир — бороться каждому за дело, которое ему представляется святым и правым.

Но даже после этого всеобщего раскола Б-г хотел, чтобы все-таки остался один народ, который сумеет жить в единстве и взаимной любви — и близости к Нему, то есть, правильно использовать единство. Такова задача еврейского народа, который основал на том этапе Авраам. Для евреев взаимное отчуждение и вражду действительно можно избежать: как мы уже пронаблюдали, это и называется беспричинной ненавистью, от которой мы в идеале должны быть свободны.

Но тогда опять вопрос: ведь у евреев тоже во многом не получилось! Согласно традиции, в результате беспричинной ненависти мы были изгнаны и тоже расколоты и рассеяны по всему миру. Слава Б-гу, наши раздоры не так остры, как нееврейские, и обычно до войн и кровопролития не доходит. Но идеологические и политические склоки могут быть весьма неприятными, и даже 2000 лет спустя конца им не видно. Значит, наша история пошла по неправильному пути, и мы оказались не намного лучше неевреев с их раздорами и войнами?

Нет, этого не может быть, ибо всем управляет Б-г. Да и в традиции есть утверждения, что изгнание и диаспора были необходимы для того, чтобы евреи "собрали" все добро, что разбросано по миру и его народам (это отдельный разговор).

Значит, для самих евреев у Торы тоже есть разные варианты истории. Лучше, конечно, если мы останемся на высоком уровне и сохраним единство и взаимопонимание. Но есть также есть более низменные тропы. На которые мы и спустились в результате грехов Золотого тельца и Разведчиков, что в конечном итоге привело и к изгнанию.

Из традиции следует, что помимо падения на более низкий духовный уровень, эти грехи также привели к расколу изначально единого народа на разные группы и течения, которые во многом перестали понимать друг друга. Символизируя этот раскол, Моше разбил скрижали, ибо сама Тора была разделена на разные, часто противоречащие друг другу мнения, которых придерживались изучающие ее евреи. Так появился махлокет — спор между разными людьми с точками зрения на истину, что посередине.

Само падение на тот уровень было тяжким грехом. Но с другой стороны, Б-г явно дал этой ситуации сохраниться: не потребовал срочно вновь объединиться и прийти к всеобщему согласию, а дал еврейской истории и Торе развиваться в этом русле сосуществования и борьбы разных идей и точек зрения. Он дал остаться спору (софа леиткаем), при условии, что у противоборствующих сторон были благие намерения — борьба за правду, какой они ее видят (лешем шамаим).

Но в результате таких разногласий у каждой стороны может появиться чувство, что она борется за добро — против зла. В спорах о смысле Торы это маловероятно, ибо очевидно, что обе стороны ищут правду. Но в спорах о жизни такая видимость может возникнуть. Уже были случаи, когда разные религиозные течения считали друг друга неправильными отклонениями от истинного пути и искажениями религии (например, хасиды и их оппоненты митнагдим). А сегодня существуют еще и разные степени религиозности, и каждое течение может рассматривать других как недостаточно религиозных или, наоборот, слишком фанатичных. И если доходят до того, что начинают считать друг друга злом и ненавидеть, то это — беспричинная ненависть, от которой нам в конечном итоге надо отделаться. Но пока что она существует уже долго, и, несмотря на очевидный вред, Б-г явно дал остаться и этим разногласиям.

Значит, это тоже легитимный вариант. Потому что и в этой ситуации каждой стороне предоставляется возможность быть хорошей — бороться за свою правду, за то, что ей представляется добром против зла. И действительно Тора дала указания, которые, вроде бы, предназначены для таких ситуаций: разного рода утверждения, что надо ненавидеть плохих людей и грешников, включая и собратьев-евреев, которые, ввиду своего поведения, уже не кажутся собратьями. Таким образом, Тора вроде бы признает, что в нашей ситуации не всегда можно добиться взаимопонимания, и если человек, какой он есть, искренне считает, что другая сторона представляет зло, то для него ненависть к ней небеспричинна, и для него становится добром борьба против этого зла — священная война (мильхемет акодеш). (Хотя и здесь не должно доходить до драки и кровопролития, а только до идеологических баталий. Поэтому даже в таких случаях следует ненавидеть не лично человека и желать ему зла, а только бороться против его идей).

Но лучше все-таки было бы подняться на более высокий уровень и достичь единства. В Торе полно и различных высказываний о важности мира (шалом). А мир заключают только с врагами, то есть теми, с кем ты думал, что надо воевать. Тора повествует о том, что Моше попытался пойти на мир даже с Корахом, Датаном и Авирамом, которые сами боролись не за правду (эйна лешем шомаим), а против него лично. Драхеа даркей ноам - "Ее [Торы] пути приятны", диврей хахамим бенахат нишмаим — "Слова мудрецов слышны, когда произносятся мягко". Все эти высказывания подразумевают, что даже когда имеешь дело с тем, кто, по твоему мнению, неправ, все равно надо стараться говорить мягким и приятным тоном — иначе невелика удаль вести приятную беседу с тем, чье мнение и поведение тебе уже нравится. И, наконец, сама традиция, что мы в изгнании вследствие беспричинной ненависти, от которой надо отделаться — а это означает сблизиться и увидеть, что в душе каждый человек хороший, и возлюбить его, как брата, вне зависимости от того, кто он, и какие с ним есть разногласия.

Но ведь мы показали, что война и борьба — это более бурные чувства и активное совершенствование мира. Если так, то искоренение беспричинной ненависти и обретение полного единства означает также менее страстную добродетель, менее интенсивную и осмысленную жизнь, не так ли?

В принципе, так — как и вообще все будущее достижение совершенства. Как уже говорилось, мы мечтаем именно о возвращении к райскому состоянию типа того, что было в Эденском саду до греха Адама, без недостатков и зла, которые надо будет искоренять. И это действительно будет иная жизнь, которая для нашего нынешнего состояния была бы невыносима. Но мы и сами изменимся, и сможем ею насладиться, так что мечта правильная.

А пока мир еще не совершенен, и наша задача — его совершенствовать, иногда ради этого действительно приходится бороться, в каких случаях нам надлежит видеть в идеях и действиях оппонентов зло. Но даже сейчас могут быть ситуации, в которых за видимым злом можно опознать добро и совершить прорыв к миру. Ведь если в конечном итоге мы должны подняться на уровень мира и единства, то надо же где-то начинать.

Когда же объявлять священную войну, а когда заключать такой же священный и в конечном итоге желанный мир? Обычно люди чувствуют это по ситуации. Или же само это становится предметом спора между разного типа людьми, которых можно назвать воинами ("патриотами", "ястребами", "зелотами") и миротворцами ("либералами", "голубями"). Первые видят в противнике угрозу и из любви к своей стране/ группе/ идеологии/ религии готовы сражаться. Последние же не видят такое уж зло и угрозу, и считают, что можно добиться взаимопонимания. Как водится, у обеих сторон есть свои аргументы. Миротворцы часто считают боевой настрой воинов узколобостью, ребячеством, черно-белым взглядом на мир и неспособностью увидеть другую сторону. Воины же считают, что как раз либералы по-детски наивны, поступаются ценностями и делают опасные уступки врагам. И тоже, как обычно, оба по-своему правы. У миротворцев более взрослый взгляд в теории, ибо большинство людей действительно хорошие, и при желании их можно понять. Борцы же более по-взрослому осознают, что на практике, в реальной жизни, часто невозможно прийти к согласию, ибо люди не могут или не хотят друг друга понять, и приходится бороться. И когда у обеих сторон искренне благие намерения (лешем шамаим), то действительно можно сказать, что оба правы, и у каждого своя миссия, с которой он послан Б-гом в этот мир: воины — чтобы сражаться со злом, когда необходимо. А миротворцы — во-первых, ради противовеса воинам, чтобы не слишком много было вражды и ненависти. А во-вторых, чтобы поддерживать мечту и стремление вновь подняться на более высокий уровень всеобщего мира и искоренить беспричинную ненависть, об этом забывать нельзя.

А пока что жизнь миротворцев менее бурная потому, что они меньше воюют, правильно? Нет, потому что они на самом деле тоже воюют — с войной! Или даже лично с воинами. Которые выступают против их попыток миротворчества, и потому им надо сопротивляться. А то и ненавидеть их — как (видимых) врагов мира[15]! Таким образом, миротворцы тоже страстно воюют за то, что любят и считают святым. Потому что в нынешнем мире всем надо воевать, даже самим миротворцам, иначе их добродетель недостаточно активна. (Впрочем, они называют это не войной, а борьбой за мир, наверное, потому что так звучит благороднее. Хотя для воинов их войны — тоже борьба. Ведь никто тут не дерется, как какой-то ребенок, а только борется по-взрослому за правое дело).

А когда действительно будет достигнут мир, то не будет больше ни войн, в которых надо бороться, ни необходимости заключения мира — ибо он уже будет заключен. Так что и дело миротворцев имеет смысл только в сегодняшнем неидеальном и склочном мире.

Борьба и любовь — еврейское чудо

Наконец, еще один момент. Так или иначе, все воюют. Но евреи воюют меньше, чем неевреи, среди них больше единства — даже на том печальном уровне беспричинной ненависти, на каком мы сейчас находимся. Но ведь мы пришли к выводу, что борьба — это более бурные эмоции и активное совершенствование мира. Значит нам, евреям этого не хватает?

Не может быть! Да и известное дело, что евреи более активны и энергичны, чем другие народы. Они играют непропорционально видную роль во всех сферах деятельности (только одним это нравится, а другим — не очень). Они более страстные — и непокорные. Они вечные возмутители спокойствия и борцы за справедливость. Они большие спорщики ("два еврея — три мнения") и идеологи (большинство ведущих идеологий мира, так или иначе, исходит от них). Так что мы, евреи, без всякого сомнения — более страстные и активные борцы за добро.

Удивительно как раз другое, что, будучи такими спорщиками и скандалистами, евреи, тем не менее, умудряются так мало воевать и с другими, и друг с другом. Другие народы — не такие страстные борцы, но их споры постоянно приводят к ненависти и войнам, тогда как евреи, такие страстные, активные и ругачие, каким-то образом удерживаются в пределах идеологических баталий. Так что, хотя мы жалуемся на беспричинную ненависть, быть может, надо спросить, как нам удается сохранять хоть какое-то единство, и куда деваются все эти страсти и боевой дух?

Похоже, что, наша страстная борьба за идеи компенсируется нашей страстной любовью и чувством братства — что неевреи утеряли после своего раскола. Даже наши воинственные солдаты остаются в душе также добрыми врачами. И, по правде говоря, достижение этого уникального баланса требует не меньшей, а большей борьбы: сначала мы боремся против идей, с которыми не согласны, а потом преодолеваем собственное раздражение и неприязнь, чтобы все-таки сохранить мир и любовь. Что на деле самая трудная и напряженная борьба из всех возможных. Как говорит Тора (Пиркей Авот): "Кто силен? Тот, кто побеждает собственные слабости и пороки. Терпеливый лучше силача, владеющий собой сильнее завоевателя". Со всеми трудностями и вызовами войны, человеку легче раздражаться на других и бороться с ними, чем бороться с собственным раздражением. Конечно, это менее опасно, но и требует большей силы воли.

Так что мы определенно самые страстные и активные борцы, только это означает также борьбу с собственными расколами. Тогда как другие народы, хотя и не так страстно жаждут победы своих идей, с другой стороны, не так страстно жаждут и всеобщего мира, и не готовы ради этого преодолевать свои разногласия. Вот и остаются расколотыми, и не прекращают воевать.

Также нам, евреям даны 613 заповедей (в отличие от неевреев с их семью, "общечеловеческими ценностями"), и их выполнение — тоже тяжкий труд и борьба с собственной ленью и соблазнами. Так что и там находится применение нашей энергии и активности.

Изучение Торы — совершенствование ее мира

А потом есть и еще одно русло, в которое мы направляем свой боевой дух: изучение Торы и споры по поводу ее толкования. Как уже упоминалось, раскол Торы на разные толкования отражал параллельный раскол самого еврейского народа на разные группы — и Б-г принял эту ситуацию, как легитимную, и дал Торе развиваться по этой стезе. В результате чего наше современное ее изучение во многом эквивалентно по типу всем другим людским занятиям в деле совершенствования мира.

Как построено наше исследование Торы?

Вопросы (кушийот) и ответы (тируцим). Проблемы и их решения. В этом все удовольствие: задать хороший вопрос и найти хороший ответ. Или в целом внести ясность в изучаемый материал, выстроить из кажущегося беспорядка стройную и красивую систему утверждений и законов. Чем труднее вопрос, тем больше удовольствия от нахождения хорошего ответа. А еще лучше — найти один общий подход, который одним махом решит сразу много вопросов. Чем больше изначальный кажущийся беспорядок, тем приятнее, когда удается выстроить все в четкую систему.

Но ведь все эти вопросы и противоречия — результат раскола Торы и народа из-за греха. И изначально, когда народ был един, таковой была и Тора.

Традиция гласит, что тогда не было Устной Торы, какой ее знаем мы, а была четкая и ясная система, как карта, по поводу которой не могло быть вопросов и дальнейших исследований. Если так, то и той Торой мы, в нашем нынешнем состоянии не смогли бы насладиться. Можно насладиться получением такой картины — как в целом достижением совершенства. Но это удовольствие продолжается недолго, а потом уже не нужно будет ничего изучать, поскольку мы уже будем все знать и помнить. Так что, как и сама жизнь, наслаждение Торой будет чем-то иным, что нам сейчас трудно представить. Но пока что мы получаем удовольствие именно от "неидеальной" Торы, которую имеем, и которая дает нам идеальную возможность хорошо ее изучать — задавать хорошие вопросы и находить хорошие ответы и решения проблем.

И обсуждать ее с другими учеными — и даже горячо спорить. Что традиция сравнивает с войной (мильхамта шель Тора) и враждой — хотя и поясняет, что эти войны быстро кончаются, когда находятся решения, и вновь воцаряется мир и любовь.

Таким образом, что бы мы ни думали по поводу необходимости бороться против других людей, мы всегда можем бороться с собственными недостатками или спорить по поводу толкований Торы — и таким образом жить ярко и осмысленно. А также творить добро и помогать тем, кто в этом нуждается. Это приятно для всех, и, согласно всем мнениям и идеологиям, преображает и совершенствует наш мир. Займемся же этим!

[1] Но с другой стороны, правильно и то, что любовь и привязанность сохранить легче, когда все-таки есть совпадение по характеру, менталитету, жизненным взглядам.

Но ведь не всегда везет, и встречаешь такого подходящего человека. Как же его найти?

Ну, как все — не знаю, а в еврейском ортодоксальном мире это делается сватовством. Изначально сводим людей, которые могут хорошо сочетаться: наводим справки, кто они, откуда, какие по характеру, чтобы с большей вероятностью предвидеть, сойдутся ли.

Поэтому решение принимается после нескольких встреч, что в глазах других может показаться странным: ведь любви в большинстве случаев еще нет, не всегда же она с первого взгляда. А на самом деле все весьма логично: ведь требуется не достижение влюбленности, а рациональное решение, подойдут ли молодые друг другу. Для этого им надо сначала выяснить заочно, а потом обсудить напрямую свои характеры и цели в жизни, чтобы решить, сойдутся ли, а также увидеться, чтобы выяснить, нравятся ли друг другу. Все это не занимает много времени.

Конечно, жизнь не идеальна, и даже этот способ не дает стопроцентных гарантий. Но шансов на успех тут явно больше, как при любом решении, которое принимается на основе спокойного и рационального анализа, а не бурного, но часто мимолетного увлечения. В этом и заключается наша идея сватовства.

Тогда как пресловутый "брак по любви" — это на самом деле брак по очарованию и увлечению. И об этом не мы сказали: "любовь зла, полюбишь и козла". Романтично, но неразумно, ведь это не гарантирует возможности построения долговечной связи. Тем более, если думают, что одного этого очарования и страсти достаточно, и все держится на этом. А это действительно проходит. И если к тому времени не культивирована более глубокая привязанность, то и не чувствуют больше никаких причин оставаться в браке с "козлом". (По этому поводу есть неплохая шутка: "Волшебная штука брак! Женятся зайки с котиками, а разводятся коровы с козлами..."). И после этого все равно на ошибках никак не учатся и продолжают ждать "любви" — чтобы снова наступить на те же грабли.

Но в мире принято считать, что противоположность браку по любви есть "брак по расчету", и что брак по любви — "правильный", "благородный", а по расчету — значит, в корыстных целях, неправильный, подлый.

Что ж, конечно, если сам супруг не нравится, а нравятся только его деньги или статус — то это и вправду нехорошо, ибо тут даже и увлечения самим человеком нет, не говоря уже о долговечной привязанности.

Но не всякий расчет есть корысть. Есть также расчет не денежный, а просто разумное планирование жизни. Причем в других ее аспектах это само собой разумеется. Выбор профессии или места жительства совершается "по любви" или "по расчету"? Конечно, случается увлечение тем или иным делом, или очарование местом, и хорошо, если твоя профессия и твое место тебе потом продолжают нравиться. Но все-таки лучше всего это решать на основе трезвой оценки своих способностей и нужд: подходит ли тебе эта профессия, способен ли ты на это, удобно ли это место жительства, есть ли тут все необходимое типа магазинов, школ, транспорта и т.д.? То, что человек принимает такие решения с точки зрения своего желания хорошо устроиться и преуспеть в жизни, никак не считается какой-то особо плохой корыстью.

Или другие типы партнерства людей, в бизнесе или в любом другом общем деле: они заключаются "по любви"? Конечно, нет, это было бы абсурдно. А как? По расчету: можем ли преуспеть вместе, плодотворным ли будет союз? Во всех таких случаях расчет — это не столько корысть, сколько просто трезвость и желание добиться успеха.

Вот и в браке так: изначально постараться трезво оценить возможность построения глубокой привязанности, на этой основе жениться, а потом развивать саму ту привязанность, которая и называется любовью, и которая в конечном итоге ни от чего не зависит.

[2] Ввиду сказанного, можно также понять и суть запрета лашон хара — злых сплетен, который приравнивается традицией к трем самым тяжким грехам (убийству, прелюбодеянию и идолопоклонству) и тоже считается причиной этого долгого изгнания. Я как-то спросил духовного наставника своей йешивы, как Тора может требовать, чтобы я не верил сплетням? Ведь если о ком-то рассказывают, что он плохо поступил, и это вполне возможно, а рассказчики, насколько я знаю — не лжецы, то наверное это действительно так. Он ответил, что запрет верить сплетням — это не отдельный закон, а часть системы, в которой он сопряжен с заповедью возлюбить ближнего. Если ты кого-то любишь, то не хочешь верить, что он поступил плохо, не можешь этого допустить, даже если рассказчик — не лжец! И очень быстро приходят в голову всевозможные теории и объяснения: должно быть рассказчик что-то не так понял, получил неправильное впечатление, не все увидел и т.п. Ибо не мог любимый мной человек поступить плохо!

(Однажды буквально такое случилось со мной. Одного из друзей в йешиве мои соседи по комнате заподозрили в воровстве и не хотели пускать. Они считали, что есть явные признаки. Но я просто не мог в это поверить, он был моим близком другом, которого я любил. (И в конце концов подозрение действительно оказалось ложным!). А в мире известны даже случаи, когда родители террористов, несмотря на неопровержимые доказательства их вины, упрямо отказывались верить, что их дети могли такое совершить, и цеплялись за самые безумные теории, что все это недопонимание или клевета).

То же, наверное, относится и к другому требованию Торы — судить людей благосклонно (лекаф зхут), о чем уже упоминали. Почему я должен выдумывать всевозможные оправдания и теории, что плохой поступок на самом деле не был злоумышленным, если по логике он скорее таковым был? Потому что это тоже сопряжено с заповедью любить ближнего: кого любишь, того автоматически стремишься оправдать во всем и сопротивляешься любой компрометирующей его информации.

[3] И становится понятным утверждение Торы (Берешит 29), что "Б-г увидел, что Лею ненавидят". Возможно, Яаков не любил ее так же сильно, как Рахель, но разве он откровенно желал ей зла? Конечно, нет, но "ненависть" вовсе не обязательно означает такую степень неприязни, а просто недостаток близости и отчуждение — а это Лея явно ощущала.

[4] Высшее образование уже не столько для воспитания людей, сколько для профессиональной подготовки — но мы еще не нашли профессии, которые будут нужны в идеальном мире.

[5] Поэтому также не будут нужны писатели, хотя они, вроде бы, не исправляют никаких недостатков в реальной жизни, а только дают людям позитивное удовольствие от чтения. Нет уж, о чем обычно все рассказы, повести и романы? Опять же, о каких-то ситуациях, отражающих реальную жизнь: борьба добра и зла, стремление к цели и т.д. В этом вся острота сюжета: будет ли все хорошо? Победит ли "хороший" герой? Спасется ли? Будет ли наказано зло? Другими словами, художественная литература - это всего лишь дополнительная возможность (только на этот раз фиктивная) жить еще чьей-то жизнью, кого-то любить и с ним сопереживать. А для этого, как сказано, должна существовать и возможность зла и страданий. (По некоторым наблюдениям, в более спокойные и мирные времена люди больше любят литературу и кино о борьбе и страданиях — потому что им не хватает сильных эмоций в реальной жизни!)

Так что в идеальном мире не будет ни литературы, ни кино, ни опер, ни песен - а также и любой музыки, даже без определенного сюжета и слов. Ведь музыка тоже трогает людей потому, что выражает эмоции, радость и печаль. Более сложная музыка, типа симфонии — это еще один способ изложения целого сюжета, радостного или трагического. Так что в идеальном мире и этого не будет. А без музыки, понятно, не будет и танца.

А как насчет просто красивого искусства, типа живописи, скульптуры или поэзии, которые не обязательно выражают какие-то эмоции (хотя часто), а просто являют собой красоту и гармонию (и музыка тоже бывает такой)? Это уже более тонкое дело, но в целом красивая форма, рифма или гармония приносит наслаждение потому, что она могла и не быть такой идеальной, не все так хорошо сочетается. Что отражает неидеальную жизнь, в которой не все так гармонично и правильно. Таким образом, даже абстрактная, "чистая" красота ценится именно потому, что контрастирует с несовершенным миром и служит отдушиной для людей, жаждущих хотя бы какой-то образ совершенства, которого в реальной жизни так трудно добиться. Идеальная жизнь, в которой невозможны диссонансы и изъяны, лишила бы даже абстрактную красоту и гармонии тех ассоциаций и той ценности.

[6] И не нужны будут журналисты с их газетами и журналами — потому что не будет новостей. Ведь новости обычно плохие (катастрофы, войны, конфликты, скандалы), а иногда хорошие - когда какое-то из этих зол исправляется (заключен мир после войны, принят закон, решающий какую-то проблему, построено что-то, чего не хватало). Короче, любая новость означает какую-то перемену — хорошо, если к лучшему, но и тогда неминуемо от худшего. От вершины же можно идти только вниз, поэтому в идеальном мире ничего не может меняться.

Включая и местоположение: не нужно будет никуда ходить и ездить, а значит, не нужен будет транспорт: дороги, мосты, автомобили, поезда, самолеты — и их водители, машинисты и летчики. Ведь почему надо куда-то ездить? Потому что здесь чего-то не хватает. Но в идеальном мире здесь будет все, что надо. Ездить в школы и больницы не понадобится, потому что они сами будут не нужны. Магазины? А они зачем — как и вообще любой бизнес? Только для того, чтобы организовать доставку товаров, которых нет здесь. Но в идеальном мире все, что нужно, уже будет здесь. Еда — пусть растет на деревьях у нас в саду, как фрукты. Да и вообще, почему Б-г создал нас так, что без постоянного приема пищи умрем с голода? Не мог придумать более качественную "батарейку"?

Да, но поездки могут быть не только деловыми, но и туристическими. Мы ведь по-прежнему захотим повидать всякие красивые места, отличные от наших, правильно? Да, но само то, что мы отделены от них расстоянием, которое надо преодолеть, тоже является недостатком этого мира. Почему Б-г сделал мир таким большим, а нас такими маленькими? Или почему не приделал нам крылья, чтобы могли спокойно летать и смотреть на все, что захотим, без всяких поездов и самолетов? Опять размечтались? Почему, ведь такими Б-г уже создал птиц, они могут совершать перелеты за тысячи километров, и чем мы хуже?

Помимо этого, природные красоты, как шедевры искусства, доставляют такое наслаждение только потому, что уникальны в мире, где далеко не все так красиво. В идеальном же мире эта уникальность будет утеряна.

[7] Это не служит оправданием для каждого конкретного преступника: мол, Б-г меня таким создал. Нет, у него самого был выбор, совершать преступление, или нет, а преступников и без него хватает. (Впрочем, это отдельный разговор.)

[8] Я лично знал двух людей, прошедших Освенцим (один из них уже буквально находился в газовой камере, но в последнюю минуту нацистам потребовалась рабочая сила, и его оттуда забрали). И, что интересно, именно их потомков, детей и внуков, я нашел в наибольшей степени здоровыми и цельными людьми, с ними было удовольствие иметь дело. Воистину сильные люди в тяжелейшей ситуации выковались и стали еще сильнее.

[9] Кстати, этот принцип действует и в пространстве, и во времени: "раньше было лучше" или "хуже". Ведь раньше было средневековье или тоталитарные диктатуры, как же люди тогда жили! Или, наоборот, были "старые добрые времена". Были великие люди, каких теперь уже нет — вот была жизнь! Или будущее будет светлым, или, наоборот, с сегодняшней-то молодежью или изменением климата. Только мы, здесь и сейчас живем "нормально".

[10] Что же касается больших заработков, то они часто являются лишь одной стороной в целом более высокого уровня жизни — что означает также и большие затраты. Больше денег значит больше возможностей их тратить. И, в конечном счете, лишних денег у человека будет немного. Их будет достаточно для того, чтобы поддерживать тот высокий уровень жизни — но для самого человека это будет уже новой нормой, поэтому даже если будет больше благ, это не значит, что будет больше наслаждения.

Верно также и то, что большие деньги часто зарабатываются теми, чья профессия требует постоянной работы, с безумным графиком, так что на практике у человека едва остается времени и сил, чтобы наслаждаться теми деньгами, что у него есть. Неспроста многие из богатейших людей мира пожертвовали огромную долю своего богатства на разного рода благотворительные цели: не только потому, что почувствовали такую ответственность (хотя также и поэтому, и это достойно похвалы), но и потому, что осознали, что сами просто не в состоянии насладиться таким количеством миллиардов долларов и истратить их исключительно на себя. У одного человека в этой жизни слишком мало времени и сил для такого количества наслаждений!

[11] Вообще-то, это известный парадокс жизни: удерживать достигнутое труднее, чем изначально достигать. (Так, в спорте часто труднее защищать титул, чем изначально завоевывать). Потому что для достижения нужно трудиться на полную мощь, это понятно, поэтому человек и трудится. Тогда как само достижение создает соблазн почивать на лаврах, и если для удержания этого уровня все еще требуются усилия, то бывает трудно правильно рассчитать, сколько требуется, и можно ошибиться и недоработать.

[12] Интересно, что самая большая пока что катастрофа в истории — Вторая мировая война — послужила также средством преодоления американской экономикой Великой депрессии предвоенных лет, заставив ее работать на всю катушку, и способствовала ее превращению в самую мощную в мире. Россия никогда экономикой не славилась, зато славилась культурой и искусством, и именно война стала эпохой создания самых красивых и душевных песен в ее истории — особенно первая половина войны, когда ситуация была катастрофической. А ученые с обеих сторон приложили максимум усилий и построили атомную бомбу (с возможностью использования атомной энергии и в мирных целях). Как говорят, война — двигатель прогресса. А выжившие солдаты, несмотря на все тяготы и ужасы войны, часто вспоминают то время как лучшие годы своей жизни: тогда жизнь имела особый смысл, тогда любовь и дружба были другими. А в Америке живших тогда называют теперь "величайшим поколением". Да, великая война и великое несчастье порождает великих людей, которые живут и чувствуют по максимуму.

Та война также принесла самую великую Катастрофу еврейскому народу - но что мы знаем о величии тех, кто погиб в Холокост, интенсивности того, что они испытали, и их положении на Небесах, куда они вознеслись? А что касается жизни еврейского народа уже в наше время, то такое ли уж проклятие в том, что Израилю постоянно угрожают враги, и периодически приходится с ними воевать? Если призадуматься, эти войны в целом не слишком катастрофичны (хотя, конечно, мы специально не напрашиваемся и молим Б-га об избавлении), зато делают жизнь более интенсивной и осмысленной, а также помогают народу сплотиться - в чем Израиль крайне нуждается, с его-то расколом на разные течения и пламенные идеологии. Как сказал один мудрый журналист, у Израиля есть "защитный пояс врагов"...

[13] Интересно, что даже люди, профессия которых вроде бы не предполагает борьбу, все равно находят, против чего бороться, создают себе какой-то образ врага. Так, деятели искусств — поэты, музыканты и т.п. — часто говорят пренебрежительно об "обывателях", которые не обладают должным слухом и не понимают их высокого искусства. Или начинают враждовать с коллегами, чье искусство не считают "истинным". Это может выглядеть снобизмом и злобой, несовместимыми с их часто воистину возвышенным искусством. Но это результат естественной потребности людей не только творить добро, но и бороться с каким-то злом. Если не реальным, внешним врагом, то с "варварами" или с "еретиками" в собственных рядах. Ибо, как сказано, это наполняет жизнь особым смыслом и дает людям чувство собственной добродетели. То есть, в конечном итоге, врачи тоже должны быть в чем-то солдатами!

[14] Кто же на самом деле прав? Кто первым начал? Это часто трудно определить. Во многих случаях они уже давно дерутся, и каждый удар — это ответ на последнее действие противника, поди разбери, в чем там было дело изначально. А часто это уже и не важно, но с тех пор они так много друг друга били, что в процессе самой драки у них накопились взаимные обиды, и каждый пришел к убеждению, что противник его ненавидит и хочет навредить, и надо давать отпор. И даже если удается определить, кто первым начал, все равно возможен спор о том, был ли это акт агрессии или невинные или правомочные действия, пусть и неприятные для другой стороны.

[15] Действительно, "экстремизм" своих ястребов часто представляется миротворцам более опасным для страны/религии, чем угроза со стороны внешнего противника, которая, по их мнению, во многом иллюзорна. "Они портят нам отношения с другими и втягивают нас в ненужные войны". И, как сказано, они тоже бывают правы. Но с другой стороны, если действительно надо искоренять беспричинную ненависть, то миротворцы должны раскрыть и собственные глаза на то, что воины — тоже хорошие люди, которые просто сражаются за дело, которое считают правым и святым.

Почему события, описанные в Торе «скачут» по разным годам?