New Page 1
|
|
(22.02-17) Дело, которого не должно было быть
Дело, которого не должно было быть(22.02-17) Вчера днем военный суд в Тель-Авиве вынес решение о наказании израильскому военнослужащему Эльору Азарье, признанному ранее виновным по статье “непредумышленное убийство” (см. на сайте материал “Суд над Азарьей как капля, отражающая море” — 05.01.17).
При появлении подсудимого перед началом оглашения приговора в зале суда раздались аплодисменты.
Ефрейтор Азарья, для которого военная прокуратура просила от 3 до 5 лет тюрьмы, был приговорен к 1.5 годам тюремного заключения, а также — понижен в звании до рядового.
Как сообщают в СМИ, из трех судей, которые вели дело Азарьи, один ратовал за применение к подсудимому максимального срока наказания. В соответствии с требованием прокуратуры — двое других судей, включая председателя суда, высказались за гораздо меньший тюремный срок.
В мотивационной части приговора председатель суда огласила длинный список смягчающих вину обстоятельств, которые суд, определяя меру наказания, счел возможным принять во внимание.
В том числе, по словам судьи — были учтены положительные характеристики из военной части, где проходил службу солдат. В частности — тот факт, что уже в начале службы Азарья был удостоен звания “солдата-отличника”.
Суд принял во внимание и свидетельства о многочисленных случаях, когда Азарья в трудных ситуациях помогал другим солдатам.
Судья также сочла нужным пожурить бывшего министра обороны Моше Аялона, который, по ее словам, “поступил неправильно, поспешив сделать выводы” о виновности Азарьи”.
По просьбе адвокатов Эльора Азарьи и в соответствии с принятой практикой — начало отбытия наказания суд отсрочил на несколько недель.
Защитники Азарьи уже заявили, что намерены обжаловать решение суда.
Перед зданием суда, рядом с территорией центральной военной базы Кирья (в Тель-Авиве), все время, пока оглашался приговор, шел многолюдный митинг в поддержку солдата. Перед митингующими выступил и известный израильский певец Арье Зильбер, исполнивший свою песню, посвященную Азарье.
Сразу после оглашения приговора ряд крупных политиков призвали “немедленно помиловать Азарью”. Так, министр просвещения Нафтали Беннет (Байт Иегуди) заявил, что “безопасность граждан Израиля требует немедленного предоставления амнистии Эльору Азарии, который действовал от имени государства и во имя его защиты. Весь этот процесс был загрязнен с самого начала. Если Эльор Азария сядет в тюрьму — цену заплатим все мы”.
Министр культуры и спорта Мири Регев также призвала министра обороны предоставить Эльору Азарии немедленную амнистию
Между тем, комментаторы центральных СМИ отмечают, что амнистия солдату может быть предоставлена “лишь после завершения всех судебных процедур, в том числе — рассмотрения апелляции”.
 Возвращаясь теперь к обстоятельствам этого позорного суда, вновь анализируя все, что нам известно о “преступлении” и о личности обвиняемого — мы приходим к выводу, что адекватное решение военных инстанций, пожалуй, могло быть иным. За действия Азарьи в боевой обстановке они должны были бы, повысив отличника армейской службы в звании — возможно, временно, приостановить повышение.
И все. И никакого другого наказания.
Все знают, что Азарья стрелял в убийцу, который, быть может, уже был нейтрализован. Но в боевой ситуации, естественно, нельзя было на сто процентов понять, что он — убит и не представляет более никакой опасности для окружающих. Тем более, что имели место случаи, когда военнослужащие в аналогичных обстоятельствах — недооценивали опасностьи платили за ошибку своими жизнями и жизнями окружающих.
Итак, солдат Азарья утверждает, что боялся недооценить опасность, исходящую от террориста. Времени на глубокую, неспешную оценку ситуации, которую, кстати сказать, не торопясь, в спокойной обстановке, без риска для чьей-либо жизни, за несколько месяцев произвели десятки экспертов (так и не придя к единому мнению!), у Азарьи — не было. Не было рядом с ним и его командиров.
При этом — что, мягко говоря, немаловажно для непредвзятого суда — военный фельдшер Азарья первый раз оказался в боевой ситуации. Прибавим к этому еще одну “мелочь” — террорист только что убил израильского солдата.
Задача любого суда — определить конкретные обстоятельства событий и состояние участников этих событий в момент, когда все это происходило. От этого зависит окраска поведения “действующих лиц” в данной конкретной ситуации и квалификация состава преступления (или его отсутствия) судом. Причем, основой в оценке событий должен быть принцип “презумпции невиновности” подозреваемого — пока не доказано обратное.
В случае с Азарьей, суд беспардонно пренебрег конкретными обстоятельствами дела, вначале заменив ситуацию быстрого, если не мгновенного, принятия решений на местности в боевой обстановке на фоне очевидного шока, испытанного молодым солдатом, впервые участвующим в подобных событиях — на ситуацию из “папье-маше”. Будто бы у обвиняемого было якобы время для обдумывания своей реакции на происходящее, а также — необходимые психологические и прочие ресурсы для точной экспертизы сопутствующих этим обстоятельствам угроз и рисков. Без учета, что человек — не боевой робот, не имеющий нервов.
Впрочем, и робот в аналогичном случае, судя по всему, действовал бы, вполне вероятно, так же, как Эльор Азарья. Ибо полностью отсутствовала возможность проанализировать степень угрозы, исходящей от вражеского объекта. При том, что боевая обстановка требовала скорейшей ликвидации потенциальной угрозы.
Вместо конкретного солдата Азарьи, действовавшего в конкретных обстоятельствах, снимающих с него вину (если, разумеется, исходить из того, что его вину должен доказывать обвинитель и суд, а сам солдат — не должен кого-либо убеждать в своей невиновности) — судьи вынесли приговор некоему вымышленному персонажу, в голову которого сами и вложили “преступные намерения”. Не озаботившись предъявлением требуемых судебной процедурой железных доказательств того, что все указанные выше обстоятельства почему-то не сыграли никакой роли в принятии решения Азарьи добить убийцу своего товарища, что им руководили “злые намерения”.
Азарья, повторим, выстрелил в опасного врага, который только что убил его товарища. Например — еще и потому, что опасался за свою жизнь и жизнь окружающих. Суд (вопреки здравому смыслу и опыту многих сослуживцев Азарьи) заявил, что у подсудимого нет доказательств, что он опасался за свою жизнь или жизнь других. А это, с точки зрения данного суда, означает, что Азарья — не испытывал опасений.
Но ведь никаких доказательств этому и не требовалось. Напротив, суд и обвинитель должны были предъявить железные доказательства (в объективном суде, исходящем из базового принципа презумпции невиновности — малейшие сомнения толкуются в пользу обвиняемого!), что дело обстояло не так, как рассказал Азарья.
В этом смысле смехотворное жонглирование фразой (абсолютно справедливой, кстати!), которую якобы произнес Азарья, что “террорист не должен оставаться в живых” — на ней и построено все обвинение — ничего не доказывает. И свидетельствует о том, что он думает о террористах, что, разумеется, не говорит об отсутствии любых иных мотивов в действиях обвиняемого.
Высказывание Азарьи вполне могло быть вызвано, например — шоком, желанием обсудить свои действия в экстремальной обстановке, дать им моральную оценку. При этом сами действия могли (и скорее всего, были) следствием конкретной боевой ситуации в сочетании с конкретным психологическим (не идеологическим!) состоянием солдата.
Далее суд, запачкавший ведением этого дела основы израильского правосудия (в том числе — и военного), заявляет, что “чистота оружия” израильской армии и принятые в ней высокие моральные стандарты — не позволяют израильским солдатам стрелять в того, кто не опасен.
При этом — игнорирует фактически главное обстоятельство: боевая обстановка в реальной жизни — не академическая дискуссия в лабораторных условиях; реальная боевая практика полностью исключает возможность объективной оценки степени опасности. Оценка — всегда будет субъективной и приблизительной.
В силу этого, военный суд, требуя от солдат, чтобы они осуществляли боевые действия в зависимости от объективной степени опасности — фактически запрещает любые боевые действия в реальной обстановке.
В этом смысле действия судей, допустивших беспрецедентное по уровню нарушение основ судебного производства и предвзятость в судебном разбирательстве дела Азарьи — еще ждут своей объективной оценки.
Отдельно отметим, что в градации обвинений, связанных с лишением жизни, самое легкое (на нижней ступени) — “причинение смерти по неосторожности”, за что присуждают гораздо более мягкое наказание.
Эта статья законодательства вполне могла быть применена и в данном случае. Если, конечно, под “неосторожностью” понимать удивительную для ефрейтора неспособность Азарьи быть пророком и сразу, на месте, в течение нескольких секунд — точно определять, какова степень угрозы, исходящей от убийцы, только что атаковавшего людей.
Однако суд квалифицировал поступок Азарьи как “непредумышленное убийство”, значительно утяжелив наказание.
Попутно отметим, что всем нормальным людям — ясно, что террорист не должен был вернуться домой. Например — пройдя долгий курс успешного лечения в израильской клинике.
Мы никого не собираемся призывать к уголовно наказуемым поступкам. Просто напомним, что в защиту действий Азарьи, как выяснилось в ходе судебного разбирательства (но не произвело на суд ни малейшего впечатления!), что так же мыслит, например, бригадный генерал Узи Даян — автор армейской инструкции по открытию огня (!!!).
Достоин внимания и факт, что суд высказал мягкое порицание бывшему министру обороны М. Яалону — за то, что тот немного торопился и высказал свое мнение о виновности солдата. “Так вот это — неправильно”, — пожурила Яалона председатель суда, являвшаяся его подчиненной и старшим офицером, обязанным прислушиваться к мнению командиров, тем более — к мнению министра обороны и начальника генштаба, также “поторопившегося” с публичным высказыванием своей позиции.
Полнейшая аморальность данного судебного процесса на фоне неприкрытого нажима на лиц, выступающих в этом процесс в роли судей и напрямую зависящих от тех, кто навязывал суду свои решения — не остановила ни судей, ни военную прокуратуру.
Собственно, уже с этого момента суд утратил моральную, а, возможно — и простую юридическую легитимность.
Все это безобразие удостоилось “мягкой критики” со стороны суда — вместо самоотвода, перевода дела в гражданскую судебную инстанцию, независимую от мнения министра обороны, и признания, что вести процесс при конфликте интересов (заявления Яалона и начгенштаба Айзенкота) — невозможно.
 Увы, в том, как себя вели и как комментировали оглашение приговора Азарье известные израильские журналисты левой ориентации в СМИ и по радио, в частности — проявился целый пласт морального убожества.
С презрением обнародовали, к примеру, “ужасный” факт, что родственники солдата... “обнимали его”.
— Они даже не понимают, — буквально визжала комментирующая события журналистка, — что он — виноват.
Из общей тональности передачи и слов журналистки следовало одно: “Мало ему дали. Надо было влепить ему как следует — чтобы другим неповадно было!”.
Кстати — про “неповадно”.
С начала процесса в Израиле идут споры о том, в какой именно степени суд над Азарьей нанес моральный вред солдатам и офицерам израильской армии. В том же, что такой вред нанесен, подавляющее большинство израильтян — не сомневается.
Обстоит ли дело так, как утверждают сегодня многие солдаты: прежде чем нажать на курок, они теперь сто раз подумают, есть ли рядом адвокат?
Если это так, то решения, да и сам факт суда над Азарьей — таят в себе смертельную опасность для израильтян, военных и гражданских (кого военные обязаны защищать — в том числе, и в ситуациях, подобных той, в которой оказался солдат Азарья).
Этот “правовой ступор”, порожденный абсурдным приговором, особенно опасен в боевой ситуации, когда жизнь от смерти отделяет буквально одна секунда.
Впрочем, в этой отвратительной истории есть и светлое пятно: большому числу людей становится очевидным, что у судей, участвовавших в процессе над Азарьей, как и у истерически поддержавших обвинение левых израильских СМИ — нет никакого понимания реальной ситуации. С другой стороны, сочувствие к Азарье, проявленное большинством израильтян — показывает, насколько сужается в Израиле “доля” левого меньшинства.
История с Азарьей выявила и еще одну любопытную категорию людей. Это — “светские правые”. В целом — вполне здравомыслящие люди, искренне считающие при этом, что Азарью все же надо было наказать — пусть даже и помиловав потом. Ведь “закон есть закон, и нарушать устав — нельзя” (достаточно часто звучащий, хотя и очень странный в данной ситуации, аргумент) и т.д.
Подобная позиция, увы, свидетельствует, что у таких светских правых “здравомыслящих” защитников позиции суда — нет сердца. Точнее — оно не подключено к осмыслению происходящих событий.
А без еврейского сердца еврейская голова не может быть мудрой…
--> 
|
|
New Page 1
|
