В конце декабря прошлого (2007) года, когда в Армии Обороны Израиля раздавали ордена отличившимся во Второй Ливанской войне солдатам и офицерам, награжденные явно испытывали чувство неловкости. Они, как большинство израильтян, осознавали, что потерпели поражение в этой войне.

И лишь представителя единственного «сектора» в стране — служащие израильской судебной системы — ощущали себя триумфаторами. В этой войне они, на их взгляд, одержали большую победу, доказав, что именно судебная система в Израиле контролирует все израильское общество, включая политическую и военную власть.

На заданный членами комиссии вопрос, не вытеснили ли соображения законности оперативные и стратегические военные цели, Менахем Мазуз ответил, что правительство и руководство Армии Обороны Израиля, конечно, пересматривали свои планы с самого начала — для того, чтобы привести их в соответствие с законами военного времени.

«Сегодня, — подчеркнул он, — я не могу назвать ни одной операции, в ходе которой были ли бы нарушены или же не приняты во внимание законы, действующие в военное время».

Из показаний Мазуза следовало, что пересмотр планов и целей ЦАХАЛа с самого начало был «результатом обучения, которое проводилось в течение нескольких лет».

«В нашей истории были периоды, — сказал юридический советник правительства, — когда между военным руководством и представителями закона возникали серьезные разногласия по поводу того, что разрешено и что запрещено. Но сегодня, полагаю, все более или менее понимают правила игры. Во всяком случае, во время Второй Ливанской войны никто уже не пользовался аргументами, типа — «Дайте ЦАХАЛу победить».

Менахем Мазуз и Авихай Мандельблит подтвердили, что юридические советники участвовали в закрытых военных совещаниях на всех уровнях, а также — в заседаниях кабинета безопасности. Они оценивали законность планируемых операций, и только с их одобрения государственные деятели и военные командиры могли приступить к осуществлению планов. Оба — и юридический советник и главный прокурор — не отрицали, что, вынося свои решения на совещаниях и заседаниях, юридические советники заботились в основном о строгом соответствии военных действий израильской армии международному законодательству. О том, сумет ли Израиль победить врага, они думали меньше всего.

С их точки зрения, соблюдение пунктов международного законодательства в шкале приоритетов занимает более высокое место по сравнению с национальными интересами, к коим, безусловно, причисляется стремление выиграть войну.

«Сегодня международный закон контролирует нашу жизнь никак не меньше, чем закон внутригосударственный, — добавил Мазуз. — Во всех сферах, не только в сфере законов военного времени, суверенность государств оттесняется на второй план. Международный закон становится вершиной пирамиды норм поведения и на деле заменяет собой конституции отдельных стран».

Энтузиазм юридического советника по отношению к международному законодательству озадачил некоторых членов комиссии. Так, Рут Гависон, в ответ на заявление Мазуза, произнесла: «Не могу согласиться с вашим анализом ситуации. В международном законе, полагаю — немало проблем, связанных с его применением в контексте международных конфликтов. Поэтому вопрос, насколько можно полагаться на постулаты международного права — неоднозначен. Порой их применение в реальной обстановке может оказаться стратегически опасным».

Таким выступлением Менахем Мазуз демонстрирует, что у юридических советников и политического и военного руководства страны — разные цели. Более того, эти цели вступают друг с другом в конфликт.

То, как юридические советники в армии, определили свои цели, имело огромное влияние на деятельность военного и политического руководства страны. Принесло ли это Израилю ощутимую пользу?

Суть перемены, которая произошла во время Второй Ливанской войны, заключается в том, что до того, как судебный истэблишмент захватил власть во всех израильских структурах, командиры и политические лидеры стремились выиграть войну, победить противника. Во Второй Ливанской войне они гораздо больше были заняты тем, как им после войны избежать предъявления обвинительных актов.

В тот же день, когда были опубликованы показания, данные Менахемом Мазузом и Авихаем Мандельблитом, в Еврейском университете состоялась дискуссия под названием «Может ли демократия победить террор?». Ее субсидировал Центр стратегических знаний. В ходе этой дискуссии позицию судебного истэблишмента, ратующего за защиту населения враждующей страны, подвергли резкой критике.

Дискуссия проходила между двумя представителями полярных точек зрения. Одну из них представлял Аарон Барак, президент Высшего Суда Справедливости Израиля, и, по сути — основоположник теории, унаследованной Мазузом и Мандельблитом. Другую — известный американский юрист, профессор права, бывший судья Федерального апелляционного суда в Чикаго (США), Ричард Познер.

Оперируя выдержками из собственных судебных решений, Аарон Барак объяснил, как он понимает функции судьи. И сказал, что обязанность судьи — защищать демократию, права человека, справедливость и законность.

По мнению Барака, между правами человека и соображениями безопасности государства всегда возникает определенный конфликт. Тем не менее, — подчеркнул он, — права человека остаются теми же во время войны, что и в мирное время. Тут не должно быть никакой разницы. Если, к примеру, права человека будут ущемляться во время войны, существует опасность, что эта тенденция проявится и в мирной обстановке.

Вмешательство юридических советников, — утверждал Аарон Барак, — необходимо при принятии военных решений. Даже если эти решения покажутся им разумными, они обязаны возразить, если их воплощение будет связано с нарушением пункта международного законодательства.

— В вопросах защиты человеческих прав, — отметил он, — судьи ориентированы гораздо лучше, нежели политические деятели и военное командование. Поэтому им виднее, правильное решение выдвинуто на рассмотрение или — неправильное...

— У судей нет никакой особой компетентности в вопросах, касающихся общечеловеческих норм и ценностей, — возразил Бараку его оппонент на дискуссии судья Ричард Познер, — Я вообще стараюсь как можно реже употреблять такие слова, как «справедливость», «законность», «права человека». Не люблю эти слова, потому что они — пусты. Их используют в качестве «инструментов» адаптации в суровой реальности. Судьи ничего не понимают в военной науке. И потому в период военных действий им следует проявлять крайнюю осторожность в суждениях.

Не согласился профессор Познер и с определением, которое дал Барак демократии.

— Демократия, — сказал он, — это правление большинства. Судьи, инспектируя деятельность законодательных и исполнительных органов государственной власти, ограничивают демократию. А руководители государства, в свою очередь, защищают демократию, стараясь ослабить юридический надзор. Установление неограниченной независимости и полного контроля судебной системы над государством равносильно низвержению демократии. В пользу судебной тирании...

Разбил Познер и доводы Барака по поводу того, что соображения безопасности могут вступать в противоречие с правами человека.

И последнее. Профессор Ричард Познер категорически отверг утверждения Аарона Барака о том, что «нельзя делать различия между правами человека в военное время и правами человека в мирной ситуации».

Приводя пример за примером из американской истории, Познер доказал, что ограничения прав во время войны, после ее окончания — отменялись. И не было прецедентов, чтобы связанные с военной обстановкой ограничения или ущемления человеческих прав оставались и закрепились в мирное время.

Дискуссия между Аароном Бараком и Ричардом Познером, несомненно, имела самое прямое отношение ко Второй Ливанской войне. И, прежде всего, потому что Менахем Мазуз и Авихай Мандельблит заявили, что сконструированные ими юридические концепции — следствие юридической активизации возглавляемого Аароном Бараком Высшего Суда Справедливости.

Авихай Мандельблит добавил, что концепция «превосходства международного закона над стремлением добиться победы над врагом» — результат того, что Высший Суд Справедливости постоянно участвовал во всех судебных разбирательствах.

Со своей стороны, Менахем Мазуз уточнил, что вмешательство юридического истэблишмента в военные дела в период военных действий внесло свою лепту в поражение, которое потерпел Израиль в войне с Хизбаллой. Израильские министры и генералы прекрасно понимали, что на каждое их действие будет подана очередная петиция в Высший Суд Справедливости. Поэтому они спешили поддержать точку зрения Аарона Барака — чтобы потом им не пришлось отстаивать свою правоту перед Судом.

Многие годы со всех сторон слышны требования обуздать, ограничить в Израиле власть Высшего Суда Справедливости. Но и сегодня Эхуд Ольмерт ничего не предпринимает в этом направлении.

Министр юстиции Израиля Даниэль Фридман представил на рассмотрение Кнессета законопроект, обосновывающий необходимость реорганизовать израильскую судебную систему. Этот законопроект содержал в себе и пункты, согласно которым судебная система впредь не должна была вмешиваться в законодательную деятельность израильского парламента и не могла отменять принятые в Кнессете законы.

Народ безмолвствует. А за этим молчанием — равнодушие и страх. Мазуз открыто признал, что политическое и военное командование подчинялось юридическим советникам из страха перед судебными преследованиями. Более того, он рассказал, что израильские министры и армейские командиры просили юристов объяснить им, что они должны делать, потому что «не были готовы взять на себя ответственность за то, чтобы перевести юридические нормы в действия».

Равнодушие израильтян к предложению Фридмана связано еще и с тем, что многие считают, что абстрактные юридические принципы не имеют никакого отношения к «простому обывателю». Но, как показала Вторая Ливанская война, они непосредственно касаются всех нас. Если бы юристы-консультанты не парализовали волю военных к победе, возможно, война имела бы иной результат.

Еще до того, как Аарон Барак установил власть судей в стране, мы уважали права человека и при этом выигрывали войны. Сегодня мы заботимся о правах человека и — проигрываем.

То, что наших солдат не затаскали по военным расследованиям в судах — слабое утешение для израильтян, которые сегодня оказались в опасности…