Для Льва Абрамовича Локтева делом всей жизни стало создание артиллерийского оружия. Он — автор серии образцов автоматических орудий разного назначения, один из ведущих участников реализации проекта по разработке первого в мире подводного старта ракет с жидкостным ракетным двигателем.

Склонность к технике, тяга к инженерной профессии передались ему, видимо, «по наследству». По семейному преданию, в конце 18 века императрица Екатерина пригласила в Россию из Германии специалистов оружейного дела и направила их в Гренадерские войска. Среди этих приглашенных оказался еврей, предок Льва Абрамовича — с трудно произносимой для русского человека фамилией. Он был маленького роста — «по локоть» русским гренадерам. Вот и стали его для удобства называть — «Локтев». Русифицированную фамилию предок принял, но вере своих праотцев не изменил.

Хранили свое еврейство и последующие поколения Локтевых. Мужчины в их семьях, как правило, занимались оружием. Были ремонтниками, инженерами, изобретателями… Профессии эти всегда ценилась на Руси, а уровень, которого они достигали в своем мастерстве, позволял им пренебрегать введенными для евреев территориальными ограничениями («черта оседлости»). Они селились в крупных городах.

Дед Льва Абрамовича, Соломон Локтев получил инженерное образование. Жил на Украине, в Киеве, проектировал, изготавливал и ремонтировал паровые машины для сахарных заводов Бродского, считаясь одним из самых известных киевских мастеров в этой области.

По стопам Соломона пошел и его сын, Аврум Локтев — отец Льва Абрамовича. Он стал ведущим специалистом по паровым машинам в Киевском пароходстве. Параллельно, в 1912 году он создал в Киеве велосипедную мастерскую, в которой работали его родственники.

В семье Аврума Локтева родилось пятеро детей: две дочери и три сына. Лев, появившийся на свет в 1908 году, был самым младшим.

По воспоминаниям внуков Аврума, в его семье говорили на идиш и соблюдали еврейские праздники.

Когда началась Первая мировая война, Аврума Локтева отправили на фронт. Воевал он недолго — Киевское пароходство нуждалось в нем и ходатайствовало о его возвращении. Однако на войне, во время газовой атаки, он отравился. Здоровье его было подорвано. В 1918-м он скончался. Леве было тогда всего 9 лет.

Для Локтевых наступили трудные дни. В 12 лет Лев считался уже вполне взрослым. Мать пекла бублики, а он на велосипеде развозил их клиентам. Кроме того, чтобы мать хоть как-то могла сводить концы с концами, подрабатывал, где придется.

Поиски случайных заработков отнимали немало времени. Но это не отражалось на школьных занятиях. Учился он хорошо, лелея мечту о высшем образовании.

Окончив школу в 1924-м году, Лев поступает в Киевское ремесленное училище Ратманского, где преподавали на идиш. При училище был небольшой завод, и Лев, овладевая специальностью, работал на этом заводике токарем.

Получив среднее специальное образование, в 1929 году Лев Локтев успешно сдает вступительные экзамены в Киевский политехнический институт. Проучиться здесь ему довелось всего год. В составе группы лучших студентов, его направляют в Ленинградский военно-механический институт. Здесь и предстояло ему завершить свое инженерное образование оружейника. Так, волей судьбы, Лев Локтев стал наследником профессии своих предков.

В стране Советов был тогда острый дефицит специалистов по вооружению. И в 1933 году Лев защищает дипломный проект, уже работая по распределению конструктором на подмосковном «номерном» заводе в Подлипках.

К тому времени, когда молодой конструктор Локтев появился в бюро, завод в Подлипках был уже одним из ведущих предприятий системы обеспечения Красной армии артиллерийским оружием. Вскоре конструкторское бюро получило задание — разработать модель 37-миллиметровой автоматической зенитной пушки. Новый член команды молниеносно вошел в курс дела и стал достаточно быстро справляться с проектированием порученных ему узлов.

Он никогда не кичился собственными достижениями. Наоборот, будучи человеком очень скромным — смущался, выслушивая похвалу в свое адрес. Держался открыто и просто. В нем напрочь отсутствовало стремление угождать начальству. Его неизменная доброжелательность и готовность помочь, если кто-то нуждался в помощи, его необыкновенная работоспособность, хорошая теоретическая подготовленность, страсть, с которой он отдавался решению конструкторских задач, вызывала уважение коллег. В коллективе КБ (конструкторское бюро) ему симпатизировали, в спорных вопросах — прислушивались к его мнению.

Возглавлявший бюро М.Н.Логинов оценил неординарные способности нового сотрудника, его умение ладить с людьми. И уже через год — назначил его старшим инженером. Под его началом оказались несколько конструкторов. Возглавленная им группа работала слаженно и эффективно. Об этом периоде трудовой деятельности Локтева в изданном в 1964 году в России многотомнике «История отечественной артиллерии» (т. 3) написано: «В 1939 году он (Локтев) создал 37-миллиметровую автоматическую зенитную пушку, которая вскоре была принята на вооружение… Эта пушка обладала высокой боевой скорострельностью и позволяла вести огонь как очередями, так и непрерывным огнем, что значительно повысило эффективность зенитной стрельбы. Она явилась мощным средством борьбы против авиации противника…».

В конце 1930-х годов у Логинова обнаружили туберкулез. Предчувствуя, что ему понадобится надежная замена, он начал готовить к этой роли Локтева — все чаще поручал ему свою работу, а потом на год перевел его начальником отделения на завод, чтобы молодой специалист приобрел необходимый для руководителя опыт. В течение этого года Лев Абрамович периодически все же вел дела конструкторского бюро — когда Логинов по болезни отсутствовал.

В 1940-м М.Н.Логинов умер. Локтева вернули в КБ, теперь уже — на должность главного конструктора. Ему в тот момент не исполнилось еще и 32-х лет.

Головокружительная карьера совершенно не изменила его. Он был по-прежнему дружелюбен и открыт, не деля людей на «начальников» и «подчиненных» — в его беседах с сотрудниками любого ранга никогда не проскальзывали «начальственные нотки». Каждый заводчанин — от рабочего до директора — был для него членом единой «команды», необходимым «звеном», без которого невозможно достичь поставленных целей.

Собственное высокое положение в сложившейся должностной иерархии он понимал как, прежде всего — неограниченную ответственность за результаты коллективного труда. И эта ответственность не была для него абстрактной. В сборочном цехе привыкли к его частым появлениям. Каждый узел на стадии выпуска он проверял сам. В костюме и галстуке, не боясь испачкаться, садился у готового орудия и «крутил маховики», чтобы убедиться, что все детали и система наведения работают исправно.

Один из его сотрудников рассказал характерный для поведения Локтева случай. На совещании в конструкторском бюро обсуждалась необходимость командировки в Бийск. Желающих отправиться в далекую, достаточно трудную поездку не находилось. Прервав неловкое молчание, Лев Абрамович, без тени упрека, вдруг объявил, что выполнение этого ответственного задания он берет на себя. Хотя к тому времени он уже был самым старшим в коллективе не только по должности, но и по возрасту.

В своих воспоминаниях его сын подчеркивает, что отец, как правило, был «реалистом» и в ответ на сетования жены по тому или иному поводу обычно говорил: «Так устроен мир». Но при этом «физически» не мог смириться с любой проявленной по отношению к кому-то из его знакомых несправедливостью. И если ему не удавалось ее исправить, в буквальном смысле слова — заболевал.

В процессе реализации проекта, он работал не только в КБ, но и дома. Постоянно, даже беседуя или прогуливаясь с женой и детьми (сыном и дочерью), за семейным столом и в гостях, продумывал схемы конструкций, искал решение возникающих по ходу дела проблем. Периоды «полной свободы» были краткими и нечастыми. Но когда такое случалось, целиком отдавался общению с близкими. В играх с детьми проявлялся его неуемный азарт, не меньший, чем в трудовой деятельности. Ему обязательно требовалась победа. И если победить не удавалось, играл еще и еще — до реванша.

Ни дома, ни на работе он никогда ни на кого не злился и не повышал голоса…

Во время Второй мировой войны, из эвакуации (завод в тот период перевезли на Урал) Локтев старался проследить, как «воюют» созданные в его КБ пушки. В своих воспоминаниях он напишет: «…спроектированные нашим конструкторским бюро орудия не зря получили хорошую оценку. В боях воздушный противник не раз прочувствовал на себе их боевые качества… О боевых заслугах этих орудий напоминает 37-мм автоматическая пушка образца 1939 года, состоявшая на вооружении 3-й батареи 349-го артиллерийского полка». И далее отмечает, что одна из таких пушек установлена в Ленинградском Военно-историческом музее. На ее лафете выбито 12 звездочек — столько самолетов удалось сбить управлявшему ею артиллеристу.

Успех был для Льва Абрамовича лишь «удачно сделанным делом». Воображение вело его дальше и дальше. Там, в эвакуации, он задумал создать пушку нового образца. Но осуществить идею на родном заводе не довелось. В 1943-м, когда предприятие вернулось в Подлипки, началась его реорганизация. Завод переименовали в научно-исследовательский институт и переориентировали на создание ракетной техники.

Локтев, в надежде реализовать свою мечту о новой пушке, переходит в Центральное артиллерийское конструкторское бюро (ЦАКБ). В 1949-м ЦАКБ тоже реорганизуют в научно-исследовательский институт. Лев Абрамович получает в нем «двойную» должность — заместителя директора и главного конструктора.

Создание задуманного в военные годы орудия было сопряжено для него со многими трудностями. Но он сумел их преодолеть, и новая «зенитка», получив высочайшую оценку, пошла в серийное производство. Но и после этого из-за нее Локтеву пришлось пережить немало волнений. В период боевых действий в Корее пушка показала себя с самой лучшей стороны. И вдруг из войсковых частей начали поступать отказы от поставок. По приказу Сталина арестовали и посадили в тюрьму всю верхушку Главного артиллерийского управления, Лев Абрамович подозревал, что на очереди — авторы орудия.

Чтобы спасти товарищей от страшной участи, он отправился в Красноярск и выяснил, что завод-изготовитель, не проконсультировавшись с разработчиками, на каком-то этапе стал делать важную деталь из более дешевого материала, в результате чего механизм не выдерживал нагрузок. История закончилась благополучно, но отняла у Л.А.Локтева немало здоровья.

В 1954 году, вместе с группой подчиненных ему конструкторов, он переходит на новую работу и участвует в создании первого в мире устройства для подводного старта стратегических ракет.

В 1969-м Лев Абрамович, почувствовав, что нездоров, ушел на пенсию. «Благодарное отечество» оценило его трудовой вклад мизерным пенсионным пособием, львиная доля которого уходила на лекарства.

Он ушел в иной мир, не дожив до 73-х лет…