Размышления Джозефа Эпштейна о дружбе, точнее — о том, как и почему люди остаются без друзей (статья «Дружба между интеллектуалами», опубликованная в августовском выпуске журнала Комментари, США), затронули проблему, которая очень волнует меня.

Я дорожу прошлым и стараюсь не терять с ним связи. Всякий раз, приезжая в Чикаго с семьей, привожу своих детей к дому, где я рос. Мы посещаем места моей «боевой славы», и я рассказываю детям о своих мальчишеских «подвигах». И неизменно замечаю, что они участвуют в таких «экскурсиях» в основном из вежливости, из уважения ко мне.

В детстве мое окружение было для меня чем-то само собой разумеющимся. Я мечтал о будущем, задаваясь, к примеру, вопросом, родилась ли на свет та девчонка, которая станет моей женой и чем она сейчас занимается. И вот, полвека спустя, мне не дают покоя мысли о моих прежних друзьях. И мне интересно, как они теперь живут и что делают.

Эпштейн пишет, что большинство людей не склонны порывать отношения с друзьями из-за политических разногласий или же расхождения каких-либо идей. Однако это происходит на каждом шагу, особенно — в среде, где идеи воспринимаются, быть может, слишком серьезно.

Редактор журнала Комментари Норман Подгорец, исследуя отношения с друзьями, которые разрушались по мере того, как у него менялись политические взгляды, написал целую книгу под весьма красноречивым названием — «Бывшие друзья».

Любая дружеская связь — своего рода вклад, который с течением времени может показаться «неудачным». Однако человеку, который, изменив свои политические «пристрастия», избавляется от друзей, грозит серьезная опасность. Он может превратиться в узколобого фанатика.

«Интеллектуал, — пишет известный ирландский историк и критик Конор Круз О'Брайен, — это человек, готовый признать в споре справедливость доводов, высказанных оппонентом». Но не пытайтесь примерить на себя данное определение, если вы не способны прислушиваться к чужому мнению. Люди, действительно руководствующиеся в жизни теми или иными идеями и идеалами, открыты дискуссиям, в споре выясняя их истинность.

Современные реалии таковы, что мало кому из нас удается прожить всю жизнь в одном месте. Переезды вынуждают нас заводить новые знакомства и терять связи с прежними друзьями. В большинстве случаев приятельские отношения завязываются по воле случая — когда два человека оказываются в одном месте в одно время. Вместе с тем, найти настоящего друга, родственную душу, и сохранить дружбу на годы — чрезвычайно сложная задача. И тут не имеет значения, совпадают ваши взгляды на жизнь или нет. «Я был привязан к нему, — объясняет известный французский писатель эпохи Возрождения Мишель Монтэнь, рассказывая о своей дружбе с Этьеном де ла Боэти (философ, переводчик и поэт), — потому что он был — он, а я был — я».

Следует сказать, что даже не очень глубокие дружеские связи — важные вехи на жизненном пути.

В свое время, когда мы с женой начали соблюдать еврейские традиции и заповеди, нам пришлось обзавестись целой компанией новых знакомых, многие из которых, подобно нам, тоже пережили процесс возвращения к своим корням. Однако, несмотря ни на что, мы старались сохранить наши прошлые дружеские связи — даже в тех случаях, когда понимали, что прежний уровень близости с некоторыми из них уже утрачен. Когда вся ваша жизнь «вращается» вокруг определенных идей и протекает внутри довольно замкнутой общины, лучшими друзьями вряд ли будут люди, не принадлежащие этому кругу и не разделяющие ваши взгляды.

По иронии судьбы, став религиозными, мы с удивлением обнаружили, что сохранили гораздо более тесные отношения с друзьями-неевреями, нежели с друзьями-евреями, которые далеки от религии и считают себя «светскими». И нашли этому объяснение. Дело в том, что неевреи не расценивали изменения, которые с нами происходили, как «личную угрозу», в то время как наши «светские» соплеменники реагировали на это, как правило, болезненно. Выразив удивление по поводу того, что наше семейство не перестает увеличиваться, и, посочувствовав моей супруге — ведь у нее «появилось столько хлопот, связанных с приготовлением кошерной пищи», большинство наших знакомых-евреев утратили к нам интерес. Неевреи же, наоборот, горели желанием побольше узнать о нашем обновленном внутреннем мире. «У каждого из нас — собственное духовное путешествие, — сказала нам однажды ирландка, подруга моей жены. — И мне интересно узнать о ваших впечатлениях».

В конце концов, оказалось, что не религиозные, но — политические разногласия стали той последней каплей, которая переполнила бокал «несовпадений» с друзьями, которые окружали нас, сделав общение с некоторыми из них невозможным. Обычно я с легким сердцем прощаю друзьям многое. Но, если кто-то желает мне и моим близким гибели — это выходит за рамки моего понимания и толерантности.

Но ведь именно в этом и заключается суть позиции, которой придерживаются некоторые мои прежние друзья, бывшие одноклассники и сокурсники. К примеру, компания журналистов, с которыми раньше я любил встречаться в бассейне, все чаще называют Израиль «ошибкой», «анахронизмом». Почему, интересно было бы узнать, они не говорят, что в число «анахронизмов» входят арабские государства, где до сих пор широко применяются законы шариата, а не мусульманам — отказывают в гражданстве?

Конечно же, гораздо больше опасений, на мой взгляд, должна вызывать готовность интеллектуалов принять активное (или даже пассивное) участие в «исправлении исторической ошибки», которая привела к созданию государства Израиль. Такое участие проявляется, скажем, в том, что Израилю, как мы могли убедиться по реакции мировых СМИ на военные действия в Ливане и непрекращающиеся обстрелы Израиля с территории Газы, неизменно отказывают в праве на самооборону. Прекрасно понимая, что любое государство, оказавшись во враждебном окружении, погибнет, если не будет себя защищать.

Когда террористы нападают на израильтян, международное сообщество «отмахивается» от очевидных фактов, будто бы это — не более чем «комариные укусы». Напрочь забывая о том, что ни одна страна в мире не потерпела бы, чтобы чужие ракеты падали на ее территорию, перелетая через законную границу.

Каждая попытка Израиля защитить своих граждан (75 процентов живущих в Сдероте детей, к примеру, страдают от посттравматического стресса, вызванного палестинскими «комариными укусами»), спасти похищенных солдат и предотвратить обстрелы городов именуется «военным преступлением» или «несоразмерной реакцией». Единственный «допустимый» способ самообороны для израильтян, по мнению критиков Израиля — мирные переговоры, щедро сдобренные уступками с нашей стороны. Но ведь это уже было. И — не раз. В чем мы еще должны уступить, чтобы критики эти убедились, что путь уступок — несостоятелен.

Когда в кругу этих, критически настроенных по отношению к Израилю людей оказываются мои бывшие друзья или коллеги, я уже не могу считать их своими друзьями. Такая точка зрения — тот барьер, который я не готов перешагнуть…