Когда я читаю лекции о еврейском взгляде на медицинскую этику, у слушателей неизменно возникает вопрос: зачем вообще она нужна, эта медицинская этика? Разве поведение врача само по себе не обусловлено его профессиональной деятельностью?

Тем не менее, сегодня в мире существует бессчетное количество комитетов, разбирающих проблемы врачебной этики. Программы абсолютного большинства медицинских высших учебных заведений Америки включают в себя курс медицинской этики, чего еще 15 лет назад не было.

Откуда же это усиление интереса, что за события спровоцировали необходимость преподавания этики будущим врачам?

Оглядываясь на прошедшее столетие, нельзя не отметить весьма тревожный факт: научное сообщество в целом, и медицинское, в частности, стоят у истоков некоторых из наиболее варварских и аморальных программ 20-го века. К сожалению, становится очевидным, что светские, научные и медицинские лавры отнюдь не подразумевают незыблемость нравственных принципов отдельных людей. Напротив, тановимся свидетелями ом того, что у сталкиваемся ество яды? разве ка? безнравственный человек, обладающий достаточным количеством соответствующих дипломов и научных степеней, получает такую свободу действий, которой лишены среднестатистические граждане.

Даже не принимая в расчет тех, кто сознательно совершает аморальные поступки, мы все равно вынуждены задать себе вопрос: что заставляет людей, работающих, казалось бы, на благо человечества, делать то, что противоречит общепринятым этическим нормам? Ответ на этот вопрос во многих случаях гораздо проще, чем можно предположить. Большинство «медицинских» преступлений этического характера в прошлом веке объясняется готовностью без малейших угрызений совести попирать права людей, обусловленной верой в то, что интересы общества — выше интересов отдельной личности.

В престижном медицинском журнале «Нейчер» в 1968 году (ноябрь) был опубликован пересказ некоей лекции. «[Докладчик] пришел к выводу, — говорилось в этом материале, — что «мы не можем продолжать считать любую человеческую жизнь неприкосновенной». Сама по себе концепция, согласно которой у каждого человека есть душа, и, следовательно, его жизнь надо спасать любой ценой, более не имеет права на существование. Мы должны пересмотреть статус жизни и смерти. Если, например, ребенок двух дней от роду наделяется юридическими правами, необходимо решить, можно ли считать его «полноправным членом общества». Судя по всему, следует также обсудить и, возможно, запретить использование дорогого медицинского оборудования для спасения людей, достигших возраста 80-ти или 85-лет, ибо в данном случае мы имеем дело с людьми, практически не участвующими в жизни общества…

Если новые открытия в области биологии требует постоянного пересмотра этических норм, каким образом можно убедить людей в необходимости адаптации к ситуации? Разумеется, с помощью соответствующего воспитания и образования. [Докладчик] считает, что нет никакого смысла давать религиозное образования малолетним детям. Вместо этого им стоит разъяснять взгляды современной науки на место человека во вселенной и в человеческом обществе, а также на природу научной правды. Причем, пересмотру подлежат не только традиционные религиозные ценности, но также и то, что принято называть либеральными взглядами на общество. Очевиден факт, что не все люди от рождения равны, и не все расы одарены одинаково».

Хотя в журнале и указывается, что докладчик не выдвигает свои предложения как альтернативу «традиционной этике», но просто ищет способы, как заставить человечество пересмотреть общепринятые нравственные нормы, нельзя не заметить, что он, тем не менее, полагает, что его суждения жизнеспособны.

Кто же такой, этот докладчик? Каких позиций он придерживается?

Во-первых, он утверждает, что этические нормы, по сути — полностью относительны. С его точки зрения, люди способны пересмотреть смысл понятий «жизнь» и «смерть»: если мы утвердим его посыл, что жизнь начинается в возрасте двух дней, значит, так оно и будет; если мы скажем, что жизнь кончается в 80 или 85 лет, все будут вынуждены это признать. Тогда получается, что убийство индивидуума, не достигшего возраста двух дней или перешагнувшего рубеж 85-летия — уже не преступление, ибо вообще не считается убийством как таковым.

Предложения докладчика, как совершенно очевидно, носят откровенно расистский характер. Его теория отрицает множество общепризнанных принципов, составляющих систему фундаментальных ценностей современного западного общества. Интересно, что он сам рассматривает религиозное образование, испокон веков считавшееся колыбелью человеческой нравственности — помехой на пути к внедрению своего плана. В этом он абсолютно прав, поскольку, к примеру, еврейская традиция даже в сошедшем с ума мире всегда остается источником морали. Недаром Адольф Гитлер обвинял евреев в том, что именно они развратили общество, привнеся в него понятие совести.

Почему же научное сообщество не отреагировало на столь вопиющее надругательство над вечными ценностями? Как подобные взгляды вообще могли публично прозвучать в нравственном обществе?

Все дело в том, что докладчик, открыто выступивший в поддержку аморальных и расистских идей — лауреат Нобелевской премии (1962 г.), английский ученый-физиолог Фрэнсис Крик. Эта премия была ему присуждена за открытие функций и двойной спиральной структуры ДНК, играющей ключевую роль в передаче наследственной информации. Научные лавры этого человека настолько ослепили его коллег, что никто не стал вникать в смысл его обращения к аудитории. О какой незыблемости нравственных принципов может идти речь?

Итак, что же заставило д-ра Крика предложить столь чудовищную модель будущего человеческого общества?

Прежде чем ответить на этот вопрос, обратимся к статье доктора Майкла Талера под названием «Наука и искусство убийства детей и других нежеланных существ», опубликованной осенью 1992 года в журнале «Калифорния Педиатришиан».

«Врачи гитлеровского Третьего Рейха, — пишет д-р Талер, — принимали участие в разработанных другими врачами программах убийства хронически больных пациентов и детей с врожденными пороками, а также принудительной стерилизации тысяч людей. К моменту падения Третьего Рейха немецкие врачи стерилизовали по меньшей мере 460 тысяч мужчин и женщин, по той или иной причине признанных непригодными для воспроизведения потомства… Отказывая людям в еде, отравляющими газами и инъекциями они уничтожили от 250 до 300 тысяч хронически больных пациентов, отправили в газовые камеры и центры кремации более 10 тысяч детей с врожденными и приобретенными отклонениями: от врожденного порока сердца до эпилепсии. В своей книге под названием «Врачи Гитлера» Кейтер утверждает, что к 1939 году почти 50 процентов всех немецких врачей были активными членами нацистской партии. Масштабы их приверженности нацистской доктрине становятся очевидными в контексте всего немецкого общества: к 1937 году более 7 процентов немецких врачей входили в состав СС, что в 14 раз превышало общий средний показатель для всего населения.

Очень важно понять, что данный отрывок касается немецких врачей, убивавших своих собственных соплеменников-арийцев. Евгеническая программа немецкого медицинского сообщества, уходящая корнями в 19-й век, стала фундаментом для насилия врачей над немцами, а затем — и над представителями других наций. Кульминацией этого насилия стал Холокост. Нацисты просто позаимствовали у немецких врачей их философию, и использовали собственные авторитарные методы для того, чтобы довести ее до логического завершения. Как же могли врачи с такой готовностью принимать участие в уничтожении своих ближних, не говоря уже о зловещей роли, сыгранной ими в Холокосте?

Все дело в том, что они стремились подчинить права человека нуждам общества. Нужды Рейха были возведены в абсолют, и ценность каждого отдельного индивидуума определялась исключительно его вкладом в функционирование общества. Продолжительная помощь людям, не приносившим никакой пользы Родине, или, еще хуже — «высасывавшим из общества все соки», не могла быть оправдана с «нравственной» точки зрения. В современном мире данная позиция также находит немало сторонников. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить бесчисленные споры на тему «Должна Терри Шайво жить или умереть?».

Некоторые возразят, что события в нацистской Германии были отклонением от правила, а не правилом. Но так ли это?

В 1924 году Адольф Гитлер написал первый том «Майн Кампф» — манифеста, содержащего взгляды автора на обустройство мира, в котором могла существовать одна-единственная правящая раса. В 1927 году, за десять лет до избрания Гитлера канцлером Германии и почти за пятнадцать лет до объявления им рецепта своего «Окончательного Решении», в США были опубликованы такие слова:

«Мы неоднократно убеждались в том, что процветание общества зачастую требует от его лучших представителей значительных жертв, включая — жизнь. Было бы в высшей степени странно, если бы общество не имело возможности потребовать куда меньших жертв от тех его членов, которые и так паразитируют на его благосостоянии… Наше общество вздохнуло бы свободнее, если бы, вместо того, чтобы приговаривать к смертной казни отпрысков-дегенератов за совершенные ими преступления, или же позволять имбецилам умирать от голода, мы смогли бы помешать продолжать свой род людям с наиболее тяжелыми пороками. Принципы, стоящие за обязательной вакцинацией, достаточно всеобъемлющи для того, чтобы включить в себя даже перевязывание маточных труб. Трех поколений имбецилов более чем достаточно».

По аналогии с цитатой из доклада доктора Крика, эти слова тоже напоминают нацистские доктрины. Подобно Гитлеру, утверждавшему, что евреи и другие нежелательные лица подорвали силы великой арийской армии и привели Германию к поражению в Первой Мировой войне, автор последнего высказывания полагает, что «отпрыски-дегенераты» подтачивают мощь Соединенных Штатов. Однако он, этот автор — не нацист и не тоталитарный диктатор. Эти слова прозвучали из уст Оливера Уэндела Холмса-младшего, члена Верховного суда США. Цитата взята из его выступления, связанного с делом «Бак против Белла» (1927 год).

Решение Верховного Суда США основывалось на показаниях врачей. Точка зрения г-на Холмса отнюдь не была исключением из правила, напротив — отражала общепризнанный взгляд на евгенику, бытовавший в обществе в начале 20-го века.

Знаменитый биолог-эволюционист Стивен Гоулд в своей книге «Улыбка фламинго: размышления о естествознании» исследовал этот невероятный случай, и раскрыл страшную правду. Абсолютно нормальная и здоровая девушка была принудительно стерилизована исключительно потому, что в результате изнасилования стала матерью-одиночкой. Для того, чтобы суд смог наделить государство правом принудительной стерилизации тех граждан, которых оно сочтет неподходящими, врачи и медсестры подделали медицинские заключения, согласно которым и у ребенка, у его матери, и у его бабушки было обнаружено отставание в развитии.

Г-н Холмс начал свое выступление в Верховном Суде с таких слов: «Кэрри Бак — слабоумная белая женщина, которая нуждается в лечении в медицинском учреждении… Она — дочь слабоумной женщины, содержащейся в том же учреждении, и мать незаконного слабоумного ребенка».

Вот почему один из наших величайших юристов заканчивает свою речь заключением — «Трех поколений имбецилов более чем достаточно».

К сожалению, врачи, которые давали показания по данному делу, не были исключением из правила. Американское государство, и в особенности — представители его медицинского сообщества, давно и упорно занималось разнообразными евгеническими программами. В сущности, евгеника широко практиковалась в США вплоть до Второй мировой войны. Как доктрина, евгеника пользовалась чрезвычайной популярностью — до тех пор, пока нацисты не создали ей «дурную репутацию».

«…Чтобы предотвратить воспроизведение потомства людьми, социально непригодными вследствие врожденных дефектов, — говорилось, в частности, в одном из таких законопроектов, — необходимо обеспечить законодательную и медицинскую базу для осуществления евгенической стерилизации некоторых потенциальных родителей, являющихся носителями дегенеративных наследственных признаков».

Что же подразумевалось под «дегенеративными наследственными признаками», при наличии которых американский Департамент евгеники рекомендовал принудительную стерилизацию? В список, предложенный г-ном Лафлином, входили «слепые, включая людей с серьезными нарушениями зрения; глухие (в том числе люди с серьезными нарушениями слуха) и материально зависимые индивидуумы (сироты, «бездельники», бездомные, бродяги и нищие)».

Хотя большинство штатов не решились зайти так далеко, как предлагал г-н Лафлин, тем не менее, по словам доктора Гоулда, к 1935 году в Соединенных Штатах было проведено около 20 тысяч принудительных стерилизаций, причем почти половина из них пришлась на Калифорнию.

Американцы осуществили стерилизацию нескольких десятков тысяч людей. Нацисты руками немецких врачей, разработавших и поддерживавших нацистскую евгеническую программу, воплотили в жизнь призывы г-на Лафлина с поистине нечеловеческой жестокостью, стерилизуя сотни тысяч людей, большинство из которых якобы страдало «врожденным слабоумием», и около 4 тысяч — слепотой и глухотой.

Один из наиболее страшных примеров менталитета, заставившего здравомыслящих (во всем остальном) людей узаконить принудительную стерилизацию и евгенику — эксперимент по исследованию сифилиса, начатый в 1930-х годах в Таскиджи Министерством здравоохранения США. В ходе данного «эксперимента» бедные, необразованные негры обследовались с целью выявления последствий третичного сифилиса, не подвергавшегося медикаментозному лечению. Более того, когда была выявлена способность пенициллина исцелять сифилис, этих негров лишили возможности лечиться.

Этот эксперимент продолжался до 1972 года, и его результаты регулярно публиковались в престижных медицинских изданиях. Вред, нанесенный этим экспериментом репутации медицинских работников в афро-американской среде, еще предстоит оценить.

Итак, что же объединяет все описанные мной случаи из истории медицины 20-го века? Что общего в философии, пронизывающей доклад Фрэнсиса Крика, деятельность немецких нацистов, решение Верховного Суда, зачитанное Оливером Уэнделом Холмсом, американскую евгеническую программу и печально известный эксперимент по исследованию сифилиса в Таскиджи?

Дело в том, что ответственными лицами в каждом конкретном случае были люди, призванные помогать человечеству, а общим знаменателем — вера в то, что забота об обществе важнее заботы об отдельном человеке. В каждом конкретном случае объектом лечения становилось общество, а нужды и интересы индивидуума совершенно не принимались в расчет. И мы понимаем, что стремление помочь человечеству ценой жизни отдельных людей ведет к нравственному падению.

Вот почему необходимо преподавать этику будущим врачам. Вот зачем нам нужен контроль над врачебной этикой, который осуществляют соответствующие комитеты. Когда медики забывают о своих основных задачах и обязанностях — стоять на страже жизни и здоровья людей, их деятельность переходит в сферу социальной политики. Тут-то и возникает риск вступить в соглашение с аморальными силами, способными до неузнаваемости извратить моральные и нравственные принципы цивилизованного общества.

Тем не менее, человеческое общество в целом характеризуется наличием целого ряда нравственных перспектив, нередко находящихся друг с другом в конфликте. Именно поэтому еврейский взгляд на медицинскую этику имеет такое огромное значение, внося неоценимый вклад в общечеловеческий спор о нормах этики.