Эта песня облетела планету. Ее перевели на многие языки. И везде она звучала, как произведение композитора Вано Мурадели. На протяжении десятилетий в советские времена автора стихотворного текста никогда и нигде не упоминали. Хотя автор, разумеется, был — поэт Александр Соболев.

«Бухенвальдский набат» — песня-эпоха, — написал в своей статье, опубликованной в газете «Советская культура» поэт Игорь Шаферан. И скажу без преувеличения — мир замер, услышав эту песню».

«Я не знаю этого поэта, не знаю других его произведений, — сказал о песне известный советский писатель Константин Федин, — но за один «Бухенвальдский набат» я поставил бы ему памятник при жизни».

Свой «памятник» при жизни, в духе социализма, конечно же, поэт получил сполна. Ему еще повезло, что он избежал участи многих советских деятелей культуры сталинской эпохи — не угодил в лагеря. Его уничтожали медленно — делая вид, что такого поэта не существует. Его нигде не печатали, нигде в официальных кругах не произносили его имени.

И сам по себе факт, что написанный им текст песни, не сразу, кстати сказать, и не вдруг обрел счастливую судьбу, был настоящим «чудом». Или — подтверждением совсем не очевидной для советских властей истины: «талантливое произведение всегда пробьет себе дорогу к людям».

Летом 1958 года в Германии в память о жертвах фашизма во Второй мировой войне, на территории бывшего лагеря смерти «Бухенвальд» открыли мемориал. Простое, строгое сооружение: башня с большим колоколом на вершине.

Александр Соболев услышал об этом по радио. Сообщение произвело на него такое сильное впечатление, что уже часа через два после новостей, поэт позвал жену и прочел ей только что родившиеся строки:

Приободренный женой, он решился отнести стихи в редакцию газеты «Правда». Но, как оказалось, никому там не было дела до того, что произведение — поистине патриотическое, глубокое, волнующее. Главным «критерием» для редактора стала личность автора. Беспартийный, еврей… Рукопись вернули без объяснений.

Впрочем, в газете «Труд» в сентябре того же года эти стихи все же опубликовали. И автор отослал их композитору Мурадели.

Вскоре композитор позвонил Соболеву по телефону и произнес: «Пишу музыку и плачу... Какие стихи! Да таким словам и музыка не нужна. Постараюсь, чтобы было слышно каждое слово…».

Но и на этом тернистый путь произведения к известности не закончился.

Когда Мурадели, уверенный в успехе, принес песню на радио, от художественного совета, вместо восторгов, он услышал упрек: композитор, мол, должен предъявлять к текстам своих песен более высокие требования...

Тогда, в 1958-м, страна Советов готовилась к Всемирному фестивалю молодежи и студентов, который должен был проходить в столице Австрии, Вене. Соболев принес «Бухенвальдский набат» в ЦК ВЛКСМ. Там решили, что песня «по теме вполне подходит для репертуара молодежных любительских коллективов».

Но советская публика услышала ее только спустя еще некоторое время — когда «Бухенвальдский набат» включили в документальный фильм «Весенний ветер над Веной». После этого триумфальное шествие песни по российским просторам было уже не остановить. Она стала «коронным номером» репертуара ансамбля песни и пляски Советской Армии под управлением Б.А.Александрова. Ее со сцены Кремлевского Дворца съездов спел восходящая звезда советской эстрады Муслим Магомаев… Вопросов публика, как правило, не задавала, не интересовалась, кто сочинил эти проникающие в душу стихи.

Александр Соболев родился в 1915 году в еврейском местечке Полонное в Украине. Александр (при рождении ему дали имя Ицхак) был младшим ребенком в бедной, многодетной еврейской семье. Сочинять стихи начал очень рано, примерно с семи лет. Его малограмотный отец, обратив внимание, что сын его постоянно что-то «бормочет», никакого значения этому не придал. Разве что, засомневался: «не показать ли парнишку местному доктору?».

Когда Александр был еще подростком, умерла мать. Отец женился вторично и отправил «младшего» к старшей дочери в Москву. Та определила брата в ФЗУ (школа фабрично-заводского ученичества), где он получил специальность слесаря.

Работая на заводе, юный Соболев не оставил мечты о литературе и по-прежнему сочинял стихи. Как только представилась возможность, записался в литобъединение. Иногда ему удавалось опубликовывать результаты своего творчества в заводской многотиражке. Но даже здесь, в самом начале творческого пути, пришлось столкнуться с немалыми трудностями. Его представления о свободе и справедливости не уживались с реалиями коммунистического режима. Присущие ему честность и прямота не допускали ни малейшего приспособленчества.

«В те годы преимущественно пользовалась спросом литературная продукция определенного толка, — напишет впоследствии о том периоде в своих воспоминаниях о муже вдова поэта, Татьяна Соболева, — а  у него сердце не лежало славить партию большевиков и лучшего друга всех народов после коллективизации на Украине... В отличие от многих литераторов... он  за полвека  поэтического творчества не посвятил Сталину ни одной строки».

Такое полное «отсутствие патриотизма» заведомо помещало его в ряды «отщепенцев».

В годы Второй мировой войны Александр рядовым воевал на передовой — был пулеметчиком стрелковой роты. Получил несколько ранений и две контузии.

Он вернулся с войны в 1944-м, инвалидом второй группы. Это, как правило, означало, что на штатную работу его нигде не возьмут. И все же Александру удалось устроиться слесарем на военный завод. Кровать в общей с другими рабочими-заводчанами комнате общежития, хлебная карточка… Так началась для него мирная жизнь.

Вскоре Соболева назначили ответственным секретарем заводской многотиражки. В редакции этой газеты он познакомился с Таней, которая стала его женой. Инвалиду войны полагалась квартира. Молодоженам дали убогую комнатенку в бараке — без воды, отопления и прочих необходимых для нормального существования удобств.

Именно в тот период он написал нежное и светлое лирическое стихотворение. В нем были такие строки:

Человек разносторонних способностей, Александр оказался не только хорошим журналистом, но и талантливым сатириком. В многотиражке публиковались его фельетоны, в которых Соболев разоблачал допущенные сотрудниками администрации злоупотребления властью, критиковал бюрократов, начальников, не стеснявшихся в корыстных целях использовать свое служебное положение. Финал такой деятельности в те времена был вполне предсказуем.

Парторг завода «предупредил» журналиста, чтобы «не лез не в свое дело». А в результате его не просто уволили, но — отправили «на лечение» в психиатрическую клинику. В больницах и госпиталях он провел четыре года.

Возвращение домой после изнурительного «лечения» не сулило семейной паре Соболевых радужных перспектив. На работу Александра никуда не брали, не говоря уже о печатных изданиях. Потенциальные работодатели-редакторы, отказывая ему, подчеркивали, что «еврею в журналистике делать нечего». Только любовь, понимание, забота и стойкость жены помогали ему выжить.

Пока Татьяна, тоже журналистка, работала на радио, они как-то сводили концы с концами. Но в какой-то момент уволили и ее. Семья жила впроголодь, перебиваясь случайными заработками.

Из всего многообразия периодических изданий, которые выходили в Москве, произведения Соболева печатали лишь в журнале «Крокодил», где издали, кстати сказать, и небольшой сборник его фельетонов. Но, несмотря на то, что поэт заведомо знал, что большую часть своих сочинений он вынужден будет отправить «в стол», он неустанно трудился. Писал стихи, фельетоны и прозу…

Он умер 6 сентября 1986 года. Ни в одной газете не напечатали об этом ни строчки. Ни один «деятель» от литературы не пришел проститься с ним…