30 сентября 2000 года второй французский канал показал 58-секундный видеоролик, демонстрирующий, как арабский мальчик Мухаммед аль-Дура во время массированной перестрелки между израильскими солдатами и палестинцами вместе с отцом прячется от пуль за металлической бочкой у перекрестка Нецарим в Газе. Заканчивается эта короткая кинолента трагически — мальчик погибает. А за кадром звучит голос известного французского тележурналиста Шарля Андерлина, который сообщает, что ребенок убит израильскими солдатами.

Этот видеоролик тысячи раз транслировали во многих странах. С небольшими интервалами его неоднократно повторяло палестинское телевидение. Предварив обращением Мухаммеда аль-Дура к своим сверстникам, в котором он призывает их погибнуть «святыми мучениками» и присоединиться к нему на Небе.

Тот же ролик вставкой включен в видеофильм, подготовленный по указанию Усамы бин Ладена к праздничному для террористов дню — годовщине событий 11 сентября 2001 года в Америке.

Вмонтирован он и в другую видеоленту, на которой в деталях записана казнь похищенного экстремистами в пакистанском городе Карачи еврейского журналиста, сотрудника известного американского периодического издания Уолл Стрит Джорнал, Даниэля Перла.

Видеосъемка, запечатлевшая обезглавливание американского журналиста, обошла мир. И, казалось бы, должна была стать очередным доказательством того, что ислам — религия жесточайшего террора. Однако вмонтированные в нее кадры «убийства невинного арабского мальчика» для многих зрителей Европы прозвучали «оправданием» зверства. «Какой реакции следует ожидать от палестинцев, — вопрошали они, — если израильтяне хладнокровно убивают их детей?».

По Европе прокатилась волна анти-израильских демонстраций. Среди демонстрантов распространили плакаты: «Израиль = Нацизм». На одной стороне этих плакатов был помещен фотопортрет Мухаммеда аль-Дуры, на другой — увеличенная фотография из архивов Варшавского гетто. На ней маленький, перепуганный еврейский мальчик идет, подняв руки над головой.

Но дело все в том, что «смерть» Мухаммеда аль-Дура — откровенная фальсификация.

В 2004 году редактор сайта «Медиа Рейтинг» Филипп Карсанти подал иск против второго канала французского телевидения. В этом иске он доказывал, что вся съемка, сделанная в районе перекрестка Нецарим на границе с сектором Газы в сентябре 2000 года — неприкрытый обман. И требовал, чтобы Шарля Андерлина уволили с телевидения — за участие в пропаганде ложной информации.

Однако суд оправдал Андерлина. Несмотря на то, что тому нечего было противопоставить доводам и аргументам Карсанти. Единственным «смягчающим обстоятельством» стал факт, что сам Шарль Андерлин при инциденте не присутствовал и, монтируя материал, полагался на слова единственного свидетеля — палестинского оператора Талаля Абу Рахма, который вел съемку с места событий. Тут следует отметить, что изначально объем видеоролика составлял 27 минут, и те 58 секунд, которые демонстрировались миру, представляли собой монтаж выбранных из него фрагментов.

Впрочем, судебные разбирательства на этом не закончились. Французский суд в октябре прошлого (2007) года потребовал, чтобы телекомпания предъявила весь исходный видеоматериал. У телекомпании не было выбора, и она предоставила материал. Но — не полностью. Из 27-минутной ленты, отснятой Абу Рахмой, судьям передали ролик на 18 минут. Остальное, как утверждал Шарль Андерлин, стерли с оригинала.

По видеоматериалу, показанному в зале суда, судьи не могли вынести какое-либо заключение. В нем вообще не было кадров, доказывающих, что мальчик получил смертельное ранение. Из объяснений Шарля Андерлина следует, что заключительную часть фильма уничтожили, потому что страшно было смотреть, как агонизирует умирающий ребенок.

Но именно концовка снятой палестинским оператором ленты имела бы для суда решающее значение. Ибо на ней палестинец запечатлел, что после того, как аль-Дура показан мертвым в объятиях своего отца, мальчик поднимает руку и, прикрывая глаза от солнца, смотрит в сторону камеры.

Однако и в продемонстрированной части фильма судьи нашли моменты, вызывающие сомнение в его «документальной правдивости». К примеру, из толпы послышались крики «мальчик мертв!» — еще до того, как он застыл в неподвижной позе, имитируя смерть.

Шарль Андерлин и здесь не растерялся. Возможно, взволнованные люди, — объяснял он суду, — закричали в предчувствии, что ребенок погибнет в перестрелке.

Кроме того, нигде в фильме нет и признака того, что ребенок получил ранение. То, что зритель мог принять за кровь, при внимательном рассмотрении оказалось лоскутом красной ткани, лежащим на животе мальчика — в области желудка. В том самом месте, в которое, как утверждали палестинцы, попала выпущенная израильским солдатом пуля. В кадре, кстати сказать, нет эпизода, где ребенок схватился бы за живот, как это непроизвольно делают раненые.

Обличающий фальсификацию материал предоставляют и съемки других операторов, объективы которых захватили сцену, умело поставленную палестинскими «режиссерами». На их лентах видно, как неподалеку от «раненого ребенка» спокойно, без опасений ходят люди, что, вопреки показаниям Абу Рахмы, утверждавшего, что мальчик с отцом прятались от пуль в течение 45 минут, явно свидетельствует, что никакой перестрелки в тот момент на перекрестке Нецарим не было.

Недавно в Бостонском университете мне довелось услышать выступление профессора, религиозного еврея Ричарда Лэндеса, посвященное инциденту, о котором мы говорим.

В доказательство своих слов Лэндес показал отснятые им три убедительных фильма, в которых использование фальсификаций палестинскими средствами массовой информации становятся совершенно очевидными. В одной из своих продемонстрированных в университете кино-работ профессор заснял сцены заседания французского суда, на котором он присутствовал. И я увидел, что неуклюжие объяснения Андерлина в ответ на предъявленные ему обвинения сопровождались смехом в зале.

Когда я спросил профессора Ландеса, как откликнулась французская пресса на сие судебное разбирательство, он ответил, что средства массовой информации Франции обошли этот судебный процесс полным молчанием. Лишь после суда появилось краткое сообщение о том, что Шарль Андерлин и второй канал французского телевидения судебное дело выиграли. Из достоверных источников известно, — добавил профессор, — что периодические издания, радио и телевидение получили приказ не освещать иск Карсанти.

— Хорошо, что у официальной прессы, — продолжил Ричард Ландес, — ныне нет монополии на распространение информации. Потому что сегодня в сети Интернета существуют ни от кого независящие блоги, где каждый человек, владеющий компьютером, может прочесть объективный анализ событий, подкрепленный неопровержимыми фактами.

Упоминание профессора о блогах и Интернете заставило меня задуматься над тем, что происходит в наши дни со свободой слова.

В диктаторских странах — скажем, в Иране или Китае — свободы слова нет и быть не может. Те, кто берет на себя смелость высказывать собственное мнение о государственном устройстве или о представителях власти (даже на страницах интернетовских сайтов), рискуют головой. Но в демократических странах Запада…

В западных государствах свобода слова — одна из тех человеческих свобод, которыми, казалось, так гордятся их граждане. Но существует ли эта свобода в действительности?

Практика показывает, что свобода слова всячески пресекается не только в странах диктата. На Западе важные политические позиции захвачены «левым крылом». В руках «левых» — университетские факультеты гуманитарных и общественных наук и средства массовой информации. И это позволяет им контролировать информационный поток, направляя его в выгодное для них русло. То есть свобода слова как будто бы есть, но служит она интересам определенных кругов. И только альтернативные источники новостей способны взорвать монопольную систему подачи информации.

Появление этих альтернативных источников было, конечно же, предопределено. Ибо давление неизменно порождает стремление освободиться от него. Недаром в тех странах, где государство контролировало прессу, возникали «подпольные» издательства.

Отсутствие централизованного руководства в Интернете делает голоса авторов сайтов еще более эффективными. Сегодня именно они представляют собой реальную угрозу властям.

Похоже, власти западных держав забыли, что свобода — не только самое большое и истинное испытание, но и — необходимое средство достижения основных жизненных целей…