Нельзя не сказать, что и раньше Ликуд не являл собой «монолит». Внутри партии сосуществуют различные группы, по разным вопросам имеющие весьма принципиальные разногласия. Часть из них, например, поддерживает Шарона, другие относят себя к «лагерю Нетаниягу». Разделение идет и по экономической линии: группа, ориентированная на свободный рынок, выступает против сторонников социалистического централизованного планирования. Есть группы, представляющие разные позиции по отношению к стратегии коалиции: одни — за создание правительства национального единства, другие считают, что это пагубно отразится на развитии страны. Нет единого мнения и в понимании задач военной стратегии и безопасности (к примеру, в вопросе строительства «защитной стены»). И т.д. и т.п.

Внутренний раскол партии впервые бросился в глаза во время референдума в Ликуде, проведенного несколько месяцев назад — на нем «партийцы» должны были высказать свое мнение о программе Шарона. Тогда большинство членов Ликуда проголосовало против плана размежевания — соотношение «против» и «за» составило три к двум. К этому отнеслись как к проявлению недоверия Шарону. После этого «левое направление» в Ликуде (если его можно так назвать), во главе которого оказались министры Эхуд Ольмерт, Ципи Ливни, Гидеон Эзра и Меир Шитрит, пошли за Ариэлем Шароном, во многом ориентируясь на давно уже (со времен, когда делались попытки заключить соглашения Осло), казалось бы, дискредитировавшую себя идею — «уступки в обмен на мир».

В самом деле. Чем в принципе «одностороннее отступление из Газы» отличается от пресловутых Ословских соглашений? И чем тогда отличается Ликуд от — Аводы (утратившей авторитет партии Труда)?

План «размежевания» Шарона, по сути, представляет собой план недолго пробывшего руководителем партии Авода Амрама Мицны, выдвинутый этой партией в качестве ее предвыборной платформы на прошлых выборах.

Левому крылу противостоит — «правый» Ликуд, во главе с министром финансов Биньямином Нетаниягу. Это он, Нетаниягу, выступил против одностороннего ухода из Газы, а потом настаивал на том, чтобы, прежде чем приступить к реализации плана, в стране провели национальный референдум.

Шарон выставил против «правых» в Ликуде «тяжелую артиллерию», но навязать им свою волю так и не смог. Правых в Ликуде (если референдум, проведенный в партии Ликуд прошлой весной —2004 г. — что-то значит) поддерживает большинство.

В последнее время внутренние раздоры в партии приняли еще более жесткие формы. Настолько, что пресса начала задаваться вопросом, выстоит партия этот кризис или — разделится надвое, образовав две партии: Ликуд «левых» и Ликуд «правых».

В самой партии стараются не говорить о вероятности такого раскола, опасаясь, что он может обернуться для Ликуда катастрофой. И — готовы заплатить за ее предотвращение любую цену. Но стоит ли делать это? Не лучше ли будет для Израиля и его избирателей, если этот раскол состоится?

Ликуд пытался играть роль «всенародной партии», выступая против соглашений Осло. Однако после выборов, подобно тонущему кораблю, из которого моряки выбрасывают за борт весь груз, партия эта вдруг «выбросила» все свои предвыборные намерения и принялась осуществлять политику партии Авода.

Такая политическая модель возвращает нас к периоду, когда на выборах 1996-го года победу одержал Биньямин Нетаниягу. Или, в какой-то степени — к победе Менахема Бегина на выборах 1977-го.

В свое время Бегин провозгласил, что сделает все, чтобы удержать «территории» и превратить социалистическую экономику Израиля — в капиталистическую экономику свободного рынка. На деле же Бегин, за годы своего руководства страной, отдал весь Синайский полуостров, а уходя — оставил стране все ту же социалистическую монополию и централизованный экономический контроль. Подписанное им в Кэмп Дэвиде соглашение содержало «вполне невинное», как казалось тогда, обещание предоставить палестинцам, проживающим на Западном берегу Иордана и в секторе Газы, «ограниченную автономию», которое со временем стало, по сути, главным «прецедентом» в настойчивых требованиях всего мира — создать Палестинское государство.

Правительство Ицхака Шамира энергично разрабатывало планы обеспечения безопасности израильских граждан и вело более жесткую политику по отношению к палестинцам. Но, что касается экономики, тут министры кабинета Шамира приняли курс на социализм. Этот курс особенно рьяно защищал и осуществлял Ариэль Шарон, при Шамире — министр сельского хозяйства и жилищного строительства. Шарон оказался едва ли не самым пылким поклонником идей централизованного планирования и контроля. Шамир также сидел вместе с партией Авода в правительстве национального единства.

Избиратели голосовали за Нетаниягу в 1996 году, рассчитывая, что он сможет остановить «мирный процесс», начатый в Осло. Но очень скоро всем стало ясно, что он продолжит политику предшественника. Более того, он ускорил этот процесс, подписав в Кэмп Дэвиде капитуляционное соглашение и поставив свой росчерк под такими «пунктами», которые не хотел принять даже Шимон Перес.

В предвыборной горячке Нетаниягу много и пылко говорил о необходимости экономических реформ. Но фактически ничего не сделал для их проведения в жизнь

Ариэль Шарон был избран на пост премьер министра в 2001 году, после того, как правительство Эхуда Барака потерпело фиаско. Он поднялся на этот пост как лидер Ликуда, и многие рассчитывали, что он объявит «войну» соглашениям Осло. И вновь лидер Ликуда, избранный для того, чтобы остановить так называемый «мирный процесс», меняет курс своей партии и активно осваивает позицию «уступки — в обмен на мир».

Это можно было понять уже в первые месяцы его правления — Ариэль Шарон неоднократно делал заявления о своем обязательстве создать Палестинское государство.

Шарон назначил Нетаниягу министром финансов (возможно, именно потому, что он, как выяснилось, не выполняет данные им обещания). Однако, скорее — вопреки ожиданиям премьер министра страны, Биньямин Нетанияу с рвением взялся за дело, проводя конструктивные реформы, которые не сумел осуществить на посту главы правительства. Кроме того, Нетаниягу взял на себя руководство «ястребами» — оппозицией Шарону внутри Ликуда. В какой-то момент, Шарон поставил Нетаньягу весьма циничное условие: он поддержит политику реализации экономических реформ, если (в обмен на это) Нетаниягу капитулирует и станет сторонником программы размежевания в Газе.

Раскол в Ликуде может приведет в правительство Аводу. Таков главный аргумент тех, кто готов любой ценой сохранить в своей партии видимость единства. Но если Ликуд и без того придерживается курса, выдвинутого Аводой, какая нам разница, развалится партия или — «сплотится»?

Раскол в Ликуде мог бы, наконец, создать в стране атмосферу реального политического плюрализма.

До 1977 года Израиль был практически государством одной партии — партии Авода (тогда она называлась — «Мапай»), которая все держала под твердым контролем. В 1977 году на политической арене появился Ликуд. Израильтяне-избиратели восприняли его как правдоподобную альтернативу. Но уже к 1996 году люди поняли, что «альтернатива» предназначалась лишь для перераспределения (на уровне отдельных личностей) материальных благ, «строительства» карьер и борьбы за должностные портфели. Политический курс не имеет к этому никакого отношения.

Обе партии — и Авода и Ликуд — собираются создать Палестинское государство, которое фактически займет территорию Западного берега Иордана и Газу, оставив Израиль в границах, ненамного отличающихся от границ 1949 года. Обе партии ратуют за одностороннее отступление из сектора Газы, что, несомненно, будет угрожать безопасности Израиля. Обе партии одобряют изгнание тысяч евреев из их домов — в угоду интересам палестинцев.

Раскол Ликуда, вполне вероятно, мог бы предоставить израильскому избирателю реальную альтернативу. «Левый» Ликуд выглядел бы на выборах как еще вторая Авода, которая намеревается развивать «мирный процесс» — «жестами доброй воли» заискивая перед палестинской стороной и пытаясь предлагать ей новые и новые израильские «территории». А «правый» Ликуд выдвинул бы свою платформу — «мир, достигнутый победой». Отстояв эту позицию, «правая» партия прекратила бы переговоры с ООП, выступила бы против создания Палестинского государства и укрепила бы поселения на Западном берегу и в секторе Газы.

«Левый» Ликуд объявлял бы себя сторонником централизованного государственного планирования, а «правый» — ратовал бы за реформы, способные установить в Израиле «господство» экономики свободного рынка.

В такой ситуации и избирательные кампании в Израиле превратились бы в чисто законные мероприятия. И число голосов, отданных за одну, «правую» половинку Ликуда могло бы превысить число голосов — в пользу двух других, похожих, как сиамские близнецы, половинок (Авода и прилепившаяся к ней сбоку «левая половинка» Ликуда).

Сегодня Ликуд одновременно — все и — ничего. Часть Ликуда, возглавляемая Ариэлем Шароном, потеряла большинство своих избирателей. Другая его часть, выстроившая позицию, существенно отличающуюся от платформы партии Труда, может привлечь огромное количество избирателей...