Справедливости ради, отметим, что название фильма, несмотря на свое сомнительное благозвучие, полностью отражает его содержание. Он посвящен, как сказано в краткой аннотации, “палестино-израильскому” конфликту на современном витке развития.

Конечно же, любое художественное произведение отражает субъективное авторское мировосприятие. Загоревшийся какой-либо идеей автор выбирает для ее воплощения “удобный” сюжет, соответственно выстраивает событийный ряд, создает образы персонажей, способных эту идею выразить или, по контрасту — оттенить, и придает всему необходимую, на его взгляд, эмоциональную окраску. И если ему удается успешно решить поставленные перед собой задачи, добиться, чтобы в зрительских душах родился отклик, созвучный ритмам его, авторской души, можно надеяться, что произведение станет явлением искусства.

Фильм “Лезвие” соответствует многим перечисленным параметрам. Однако в данном случае создавший его режиссер открыто старается избавиться от субъективности, насколько это возможно, прячет эмоции, не дает готовых оценок, по каждому поводу заставляя зрителя самостоятельно принимать решение.

В фильме не так уж много “войны”, и к жанру “боевика” его, даже с большой натяжкой, не отнесешь. Есть в нем лирическая нота — наметившийся между израильтянином и американкой любовный роман. Но и “драмой” фильм, безусловно, не является. Это, скорее всего — публицистика. Ощущение, что перед тобой — “документ” подчеркивают врезающиеся в сюжет интервью. Правдоподобные и беспристрастные.

— Создать государство легче, чем им управлять... — говорит Теди Колек.

— Сын спрашивает меня: почему убили папу? — рассказывает овдовевшая израильтянка. — Я отвечаю: папа тут не причем, он просто в неудачный момент вышел из дома на работу и попался на глаза арабу. Потом я узнала, что этот араб только что убил девушку-израильтянку, а потом, вонзив в спину моего мужа нож, убил еще одного мужчину... Я как раз смотрела в окно и видела, как муж уходит из дома. И вот вижу, араб напал на него. Муж падает, а на земле растекается лужица крови... Такое никогда не забудешь...

— Мы, евреи, живем здесь, на этой земле, чтобы выполнить миссию, порученную нам Всевышним... — говорит иерусалимский раввин.

А потом произносит:

— Интифада помогает нам быть сильными...

И это для неподготовленного зрителя — шок. Что это за народ такой, который чувствует свою силу, убивая из-за угла ни в чем не повинных людей?!

Автор картины смотрит на ближневосточную ситуацию глазами героини фильма — американской журналистки, которая приехала в Иерусалим по заданию газеты Нью-Йорк Геральд (название газеты — вымышленное). В ее распоряжении три недели, и кинообъектив “отслеживает” ее с момента посадки самолета в израильском аэропорте до последних часов ее пребывания в Израиле. Журналистка явно уговорила себя, что ей только предстоит узнать, что же здесь происходит в действительности. Однако, видимо, помимо ее воли, арабская пропаганда засела и в ее голове. Предвзятость обнаруживается уже на пути в Иерусалим. На полученном в прокате автомобиле американка мчится по трассе Тель-Авив — Иерусалим, а по дороге подсаживает немолодого израильтянина в военной форме. Позднее между ними завяжется роман. Но сейчас за неосторожную реплику в адрес арабов она высаживает его все на том же, весьма неоживленном в этот час, шоссе...

Но вскоре американская журналистка узнает, что этот “милейший” арестованный араб — один из лидеров бандитского формирования и на его счету — многие теракты (по фильму этого лидера высылают из страны; нормальное решение — в американском понимании проблемы). Она узнает и другое: сын арестованного террориста сбросил на голову израильского солдата валун и погиб, когда стоящие рядом солдаты рефлекторно отреагировали на убийство друга автоматной очередью...

Израиль продолжает демонстрировать ей нелицеприятные стороны. Она получает предупреждение: все материалы, а особенно — фотографии, перед отправкой в Америку должны пройти военную цензуру.

“Я полагала, что приехала в демократическую страну”, — защищается американка. Но израильская девушка в военной форме (это и есть цензор) объясняет:

— В вашей газете поместили фотографии ареста арабского лидера. Вот этот солдат со снимка вчера был убит. Не без вашей помощи, как вы понимаете...

Что считать кульминацией фильма? Пожалуй, момент, когда журналистка осознает, наконец, что, в погоне за пресловутой “объективностью” и “независимостью” суждений, совершила массу ошибок...

Ей “повезло”. Она становится свидетельницей “боевых действий”. Израильский командир приказывает солдатам подразделения взорвать арабский дом. И тут американка получает сообщение: в иерусалимскую больницу из этого самого арабского села доставлен мальчик с ожогами. Мчится туда, щелкает камерой. На снимке — обожженное лицо ребенка лет, вероятно, шести. Фотографии отправлены в Нью-Йорк. Однако позднее выясняется, что мальчик — вовсе не жертва взрыва. А дело было так: во время военной операции к командиру, взывая о помощи, подбежала арабка из соседнего дома. Ее сын обварился кипятком, и если ему не окажут срочную помощь, он может умереть. Командир вызвал вертолет... Так ребенок оказался в больнице. Израильские медики спасли ему жизнь...

Фильм не дает ни рецептов, ни готовых ответов, заканчиваясь большим вопросительным знаком. Последние кадры... Прогулка перед отъездом домой... Американка — одна в машине на боковой дороге в пригороде Иерусалима. Машина окружена арабскими подростками. В их глазах — ненависть... “Журналистка... Американка... Видите, газета?..”, — беспомощно лепечет она. Но глаза арабских парней по-прежнему суровы... Она выскакивает из автомобиля. Забравшийся на крышу машины подросток заносит тяжеленный камень над ее головой. В руках журналистки — револьвер...