Материалы сайта www.evrey.com
Посещайте наш сайт ежедневно!

ГЛАВА «ВАЙЕХИ»

Место в Торе: книга Берешит, гл. 47, ст. 28 (в конце книги).

Почему глава так называется?

По первому слову первой фразы главы: «И жил Яаков в Египте...».

«И жил» в тексте оригинала — вайехи.

Обсуждение главы Вайехи

1. Если Йосеф правит — значит, Реувен прощен

Йосеф узнав, что его отец Яаков при смерти, навещает его. И тот берет с него клятву, что не похоронит его в Египте. И здесь мы читаем: «И сказал он: Поклянись мне! И тот поклялся ему. И поклонился Исраэль в изголовье кровати» (Берешит, гл. 47, ст. 31).

В своем комментарии к этому фрагменту Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) объясняет, что над изголовьем больного пребывает Шехина (Присутствие Всевышнего). Следовательно, Яаков обратился лицом к Шехине.

Кроме того, в Торе и Талмуде под словом «кровать» часто подразумевается потомство (которое в этой кровати было зачато). Таким образом, кланяясь, Яаков выражает благодарность за то, что его потомство было без изъяна, и не было в нем злодеев. Йосеф — царствует. Он, как говорится в Мидраше Сифра, был пленником среди язычников, но вопреки всему — устоял в своей праведности.

Порядок изложения выглядит странно. Известно, что Йосеф вначале был рабом и узником в Египте, и лишь затем стал управлять страной.

Еще надо отметить, что чуть позднее Яаков будет порицать Реувена. «Как вода, ты непостоянен, — скажет он ему, — ты не будешь первым, потому что передвинул кровать отца — совершил нечестивый поступок. Осквернил ложе отца» (Берешит, гл. 49, ст. 4).

Речь идет о том, что после смерти Рахели Яаков поставил свою кровать в шатре Билги. А Реувен переместил ее в шатер своей матери Леи. Чем и спровоцировал справедливый гнев отца.

Как же после этого можно сказать, что потомство Яакова — без изъяна?

В недельной главе Вайешев говорится, что после продажи Йосефа братьями, Реувен вернулся к яме и обнаружил, что она пуста. Тогда он разорвал свои одежды от горя, подошел к братьям и воскликнул: «Нет мальчика! А я? Куда я пойду?» (Берешит, гл. 37, ст. 29-30).

Возникает вопрос: чем был занят Реувен, когда братья продавали Йосефа? Почему он узнал о продаже постфактум?

Раши объясняет, что облачившись в мешковину, он соблюдал пост, чтобы искупить свой проступок по отношению к отцу (Мидраш Раба на книгу Берешит, гл. 84).

Первые буквы слов, произнесенных Реувеном — «А я куда?» (в оригинале) — начальные буквы во фразе «Всевышний мести, Всевышний мести явись» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 94, ст. 1).

После своего необдуманного поступка, совершенного сгоряча, Реувен, опасаясь мести Всевышнего, много постился и молил о прощении. Когда Йосефу приснился пророческий сон, в котором одиннадцать звезд кланялись ему, Реувен увидел в этом добрый знак и надежду на прощение. Ведь если он наравне с остальными кланяется Йосефу (Реувен входил в число одиннадцати братьев), значит, он — наравне с ними, один из них. Следовательно — его прегрешение будет прощено. Но теперь, увидев, что яма, в которой был Йосеф, пуста — Реувен почуял неладное. Если Йосеф погиб, то его сон никогда не сбудется.

«Нет мальчика! А я? Куда я пойду?», — вопрошает Реувен в отчаянии. Он опасается наказания, поскольку Всевышний — Всевышний мести.

Яаков переживал, что из-за Реувена, совершившего неблаговидный поступок — нельзя сказать о потомстве, что оно без изъяна. Да и за Йосефа, кто теперь мог поручиться?

Когда же Яаков увидел, что Йосеф правит в Египте, он понял, что сон Йосефа близок к осуществлению. И это значит, что Реувен — наравне со своими братьями. Наравне — потому что прощен. Выходит, потомство Яакова — без изъяна.

 

на основе комментария раби Иешаягу hа-Леви Горовица

(автор комментариев к Торе и Талмуду, объединенных под общим названием Шней Лухот hа-Брит, в аббревиатуре — hа-Шла; Чехия – Польша – Германия – Израиль; вторая половина 16-го – первая половина 17-го вв.)

2. Пока жив — можно изменить приговор

Написано в нашей недельной главе: «И было после этих событий, и сказали Йосефу: Вот отец твой болен» (Берешит, гл. 48, ст. 1).

Интересно — кто сообщил Йосефу о болезни отца? И почему он здесь не назван?

Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) разъясняет, Йосеф узнал об этом от гонца, который был послан с особой миссией.

В Талмуде (трактат Бава Мециа, лист 87) рассказывается, что до Авраама не было старости. Пожилые люди внешне мало отличались от молодых. Так что — не сразу можно было разобраться, кто — отец, кто — сын.

Авраам попросил в молитве о старости. И его молитва была услышана. Поэтому о нем сказано: «Авраам состарился и вошел в года» (Берешит, гл. 24, ст. 1).

До Яакова люди умирали внезапно. И перед смертью не болели. Когда кому-то приходило время покинуть этот мир, он чихал, и душа покидала тело.

Яаков попросил у Всевышнего, чтобы переход в иной мир не был столь резким, чтобы смерти предшествовала болезнь.

Всевышний удовлетворил просьбу Яакова. И тут же сообщили Йосефу, что его отец болен.

Итак, болезнь Яакова была в те времена чем-то из ряда вон выходящим. Поэтому о ней сразу же сообщили.

Но, ведь, болезни были и раньше!? Яаков — не первый больной в истории человечества.
Мы знаем, что болел Ишмаэль. Как сказано: «И услышал Всевышний голос юноши» (Дварим, гл. 21, ст. 17).

Комментируя эту фразу, Раши поясняет, что молитва больного — действеннее молитвы других за него, ей Небеса, как говорится в Мидраше (Мидраш Раба на книгу Берешит, гл. 53) внимают в первую очередь.

Рассказывается в Талмуде (трактат Бава Батра, лист 16), что у Авраама был драгоценный камень, обладающий чудесным свойством исцеления. Он в виде амулета висел у него на шее. Стоило больному посмотреть на этот камень — как он тут же, незамедлительно, выздоравливал.

Когда Авраам умер, Всевышний забрал этот камень, но наделил солнце похожими свойствами. С тех пор у солнечного света появилась способность исцелять недуги и хвори.

Из этой истории следует, что болезни и больные существовали и до Яакова.

Впрочем, до Яакова люди, хоть и болели, но — не смертельно. От болезней никто не умирал.

Яаков попросил для себя, чтобы физической смерти предшествовала болезнь. Тогда, заболев, он будет знать, что пришло время покидать этот мир, и сможет подготовиться к этому. Смерть не застанет его врасплох, он успеет исправить свои проступки, раскаяться в них.  
Даже если за час до смерти человек успеет пересмотреть свою жизнь и совершить тешуву (раскаяние, возвращение на пути Всевышнего), он тем самым может изменить свой приговор.

Главное — успеть, пока человек жив.

Один из учеников рава Нафтали из Ропшиц (1760–1827 гг.) очень усердствовал в молитвах и постах. Когда ему пришло время умирать, и он слег, раби пришел его навестить.

Он сказал, что за посты малых Йом Кипуров (малым Йом Кипуром называется день накануне рош ходеша, новомесячья; его принято посвящать молитве, тешуве и посту) тот, несомненно, получит большую награду.

— Я еще порой постился от субботы до субботы, — обиженно заявил умирающий. — Разве эти посты ничего не стоят?

В ответ рав Нафтали только улыбнулся. И ученик понял, насколько гордыня овладела им. И последний час своей жизни он посвятил тешуве.

 

на основе комментария рава Шломо Левинштейна

(Израиль, наше время)

 

3. Испытания закаляют и делают нас сильнее

Написано, что, увидев Йосефа, тяжело больной Яаков «собрался с силами и сел на кровати» (Берешит, гл. 48, ст. 2).

Когда человек тяжело заболевает, говорят, что он «слег в кровать». Поэтому, слово «кровать» может служить намеком на испытания и страдания. И тот, кто принимает страдания с любовью — «собирается с силами» и становится сильнее.

Яаков болен и очень страдает, но это делает его только сильнее — силы прибывают, и он садится на кровати.

Это качество передалось и его потомкам. Сыны Израиля во всех поколениях, благодаря испытаниям — укрепляются и духовно растут.

У представителей народов мира часто можно заметить обратное. Испытания отнимают у них силы, ослабляют, ведут к падению.

Вспомним злодея Амана. О нем сказано: «А Аман падает на кровать» (Танах, Мегилат Эстер — Книга Эстер, гл. 7, ст. 8).

Кровать, как уже говорилось — намек на испытания.

Так вот, Аман, столкнувшись с испытаниями — ослабел и упал.

Однажды Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно, Литва, 18-й век) рассказал своим ученикам, какие страдания могут ожидать того, кто попадет в Геhином (в условном переводе — «ад»).

Один из учеников настолько принял все близко к сердцу, что заболел и на неделю слег. Когда он поправился, то пришел к Гаону и рассказал о случившемся.

— Я не сожалею, что в таких подробностях рассказывал о страданиях, ожидающих человека в Геhиноме, — ответил рав Элиягу, — Жаль только, что не поведал о том, что испытания и страдания, которые человек преодолевает здесь, в этом мире, спасают его от страданий Геhинома.

Здесь уместно воспроизвести цитату из письма рава Менахема-Элиэзера Шаха (глава йешивы «Поневеж» в Бней Браке, один из еврейских духовных лидеров последней трети 20-го века) своему ученику,

«Я от всего сердца желаю тебе полного выздоровления! — писал он. — Только помни, что не стоит пренебрегать страданиями, которые тебе довелось перенести во время болезни. Они весьма дороги и очень ценятся в нашем мире, а для мира Грядущего они просто бесценны».

В конце жизни  рава Мордехая Поргаманского, который жил во Франции, госпитализировали в тяжелом состоянии. Он очень сильно страдал, но никто ни разу не услышал от него ни одной жалобы. Лишь однажды, дежуривший у его кровати сын, услышал, как тот обращается к Всевышнему:

— Владыка мира! Пожалуйста, без милосердия — что заслужил, то заслужил. Главное — прийти к Тебе полностью очищенным…

Глава йешивы прибыл в крупный город, чтобы собрать деньги на свое учебное заведение. Он зашел в шикарный ювелирный магазин, хозяином которого был еврей, и попросил сделать пожертвование на йешиву.

— Сразу видно, что ты не здешний, — усмехнулся хозяин. — Все местные евреи знают, что я не подаю.

— Тогда, я, пожалуй, исполню заповедь посещения больных.

— Но здесь нет больных!

— Ошибаешься! Написано в Танахе: «Тяжкий недуг видел я под солнцем — богатство, хранимое на беду своему владельцу» (Коэлет, гл. 5, ст. 12). И это как раз твой случай. Так что, уж позволь мне выполнить заповедь посещения больных.

— Знаешь что! Иди-ка ты в больницу. Там наверняка отыщется больной, ожидающий, чтобы его навестили. А здесь тебе делать нечего!

— Да будет тебе известно, что у меня есть серьезная причина навестить именно тебя. И я ее открою, только если ты сделаешь пожертвование на йешиву.

Страх и любопытство побороли скупость, и хозяин ювелирного магазина отсчитал требуемую сумму. Тогда раввин ему объяснил, что посещающий больного забирает у него одну шестидесятую часть его хвори.

Намек на это содержится в нашей недельной главе

Йосефу сообщили: «Вот отец твой болен» (Берешит, гл. 48, ст. 1).  Гематрия (числовое значение) слова «вот» (в оригинале — hине) — 60. Когда же Йосеф навестил своего отца, тот почувствовал себя лучше и смог сесть на кровати (там же, ст. 2). Гематрия слова «кровать» (в оригинале — мита) — 59.

Таким образом, Йосеф забрал у Яакова одну шестидесятую часть болезни.

— Твоя болезнь, твой тяжкий недуг — это богатство, — завершил свое объяснение глава йешивы. — И я готов забрать одну шестидесятую его часть.

 

на основе комментария Виленского Гаона

(раби Элиягу из города Вильно, Литва, 18-й век; назван Гаоном — почетнейший титул — за исключительные знания всех разделов Торы и праведность)

 

4. Правильное воспитание проявляется и в следующих поколениях

Яаков восхищен своими внуками, сыновьями Йосефа.

«Оба сына, что родились у тебя в Египте еще до моего прихода, — говорит Яаков, — мои они» (Берешит, гл. 48, ст. 5).

Что означает — «мои они»?

Нет, Яаков не уподобляется Лавану, он вовсе не желает отнять детей у их отца. «Мои» здесь подразумевает — «в меня». То Яаков считает, что его внуки такие, как будто он сам их воспитал.

Воспитание, которое Яаков дал своему сыну, проявилось и в его внуках. Это — настоящее еврейское воспитание (на иврите — хинух).

Некто Звулун был немецким евреем (йеки), сумевшим перебраться в Швейцарию. Он жил в Люцерне и владел ателье по пошиву готового платья. У него был сын Даниэль. Когда тому исполнилось семнадцать, он присоединился к отцовскому бизнесу.

Даниэль оказался очень способным и успешным в делах. Вскоре отец стал доверять ему самые ответственные задания. Даниэль ездил по стране, заключал сделки, подписывал договоры.

Однажды он отправился в Локарно (небольшой городок в итальянском кантоне). Даниэль должен был пробыть там неделю. Вскоре после отъезда сына Звулун вошел в его комнату, и его взгляд сразу упал на оставленный сыном талит. Евреи, выходцы из Германии, согласно обычаю, начинают облачаться в талит не после свадьбы, как остальные ашкеназы, но сразу же после бар мицвы (совершеннолетия, которое у мальчиков наступает в 13 лет), подобно евреям, выходцам из восточных общин.

Присмотревшись получше, Звулун увидел, что тефилин Даниэль взял с собой, а талит — оставил. Сразу возник вопрос: это ошибка, забывчивость, или же сын поступил так преднамеренно?

Звулун перепоручил все свои дела в ателье помощнику, а сам поторопился на вокзал и взял билет на ближайший поезд до Локарно.

По прибытии он направился в гостиницу, в которой был забронирован номер для его сына. И вот он уже стучится в его дверь.

— Папа, дома все в порядке? — только и смог выдавить из себя Даниэль.

— В полном. Правда, ты там кое-что забыл. Знаешь, что именно?

— Нет, понятия не имею.

— Талит. Ты забыл свой талит.

— Не могу поверить, что ты бросил все дела и трясся в поезде пять часов, чтобы привезти мне талит, папа!

— Представь себе! Именно ради этого я здесь!

С этими словами Звулун вручил сыну талит, повернулся, вышел из гостиницы и поспешил на вокзал.

Шли годы и десятилетия. Даниэль обзавелся семьей, у него появились свои дети, а затем и внуки. Все они переселились на свою Родину, в Израиль.

Даниэль недавно приехал их навестить и, конечно же, не с пустыми руками — каждому привез подарок.

Угадайте какой?

Все внуки получили по талиту высочайшего качества.

Думаете Звулун, бросив все дела, ехал из Люцерны в Локарно ради талита?

Нет! Он ехал ради своих внуков и правнуков, ради следующих поколений.

 

на основе комментария рава Мордехая Шваба

(духовный наставник йешивы в Монси, США)  

 

В нашей недельной главе читаем, что Яаков обращается к Йосефу с такими словами: «Не надеялся я даже увидеть твое лицо, а теперь Всевышний дал мне увидеть и твоих детей» (Берешит, гл. 48, ст. 11).

Возникает вопрос: почему Яаков упоминает именно лицо Йосефа? Ведь он мог сказать проще — не надеялся увидеть тебя.

В Талмуде (трактат Шаббат, лист 33) рассказывается, что в былые времена человека, систематически нарушающего заповеди, Небеса могли наказать, послав ему опасную болезнь. Один из ее симптомов — лицо заболевшего становилось зеленым.

Впрочем, от этой болезни нашли снадобье, выпив которое человек полностью излечивался. Правда, у снадобья был побочный эффект — бесплодие. И тот, кто принимал это лекарство — больше не мог иметь детей.

Теперь нам понятнее слова Яакова — «Не надеялся я увидеть твое лицо».

Одному, да еще на чужбине — трудно соблюдать законы Торы. И Яаков опасался, что лицо Йосефа позеленеет от обилия прегрешений. Но оно осталось прежним. И это свидетельствовало о том, что Йосеф уберегся от нарушений.

Но может, он напропалую нарушал заповеди, лицо его действительно позеленело, но потом, приняв снадобье, он излечился?

Чтобы развеять это опасение, Творец дал ему возможность встретиться с внуками.

«Всевышний дал мне увидеть твоих детей», — говорит Яаков.

Дети и в самом деле могут служить проверочным тестом. Если человек ведет двойную игру, обманывает окружающих, пускает пыль в глаза — то и дети его будут весьма далеки от праведности. Причем по ним это будет заметно.

Если отец требует, чтобы сыновья изучали Талмуд, но сам при этом изучает лишь вечернюю газету — можно не сомневаться, что дети вырастут на газетных передовицах и скупах, а не на сугийот (мн. ч. от слова «сугия» — обсуждение той или иной темы в Талмуде).

Вижницкий хасид забрал своего сына из хедера и перевел в недавно открывшуюся гимназию. Ребе, узнав об этом, пригрозил хасиду, сказав, что в случае, если тот не вернет сына в хедер, то перестанет считаться хасидом.

Но хасид заупрямился и поехал на субботу в другой город, в общину, которой руководил брат Вижницкого Ребе.

Хасид ехал в железнодорожном вагоне, а худая молва о нем бежала впереди паровоза. И когда он приблизился к синагоге, то увидел, что на пороге его уже ждут крепкие ребята во главе с габаем (габай — человек, устанавливающий в синагоге порядок молитв). Они намеревались не пустить отступника внутрь, но с позором вышвырнуть его, как только он войдет в синагогу.

Однако раввин, к всеобщему удивлению, распорядился не мешать хасиду молиться в их синагоге. Он оказал гостю теплый и радушный прием.

После трапезы, он предложил хасиду прогуляться. Прогулка с раввином была величайшей привилегией для самых избранных.

Раввин рассказал, что когда-то, когда он был ребенком, в их местечке не было хедера, и он с другими детьми учился в доме меламеда (учителя). Дети битком набивались в крошечную темную комнатку со спертым воздухом, и пытались овладеть еврейскими премудростями.

Когда наступила весна, жена меламеда всех выгнала вон, а сама стала кашеровать дом к Песаху.

Меламед собрал всех на участке возле дома. Только учеба никак не клеилась. И тогда меламед сказал: «Вижу, мудрецов Торы из вас точно не выйдет. Так я научу вас хотя бы распознавать деревья…».

— И он стал водить нас по окрестностям и показывать деревья, — продолжил свой рассказ раввин. — Смотрите дети, — говорил он, это — яблоня, а это — вишня, вон там высится орех. Только мы и тут ничего не запомнили. И легко могли спутать грушевое дерево с тем, на котором зреют сливы.

Но не прошло и нескольких месяцев, как мы стали прекрасными специалистами по фруктовым деревьям. С легкостью отличали абрикосовое дерево от алычи. Потому что на деревьях появились плоды…

Слова раввина запали в самое сердце хасиду, и он, вернувшись домой, на следующий же день вернул сына в хедер.

 

на основе комментария рава Шломо Левинштейна

Автор текста Мордехай Вейц