По первым словам фразы: «И собрал Моше всю общину Сынов Израиля» (Шемот, гл. 35, ст. 1).

И собрал на иврите - ваякель.

В нашей недельной главе, как и в других главах, рассказывающих о строительстве Мишкана (Переносного Храма в пустыне), неоднократно используется выражение «мудрые сердцем». 

Попытаемся понять, что оно означает.

В Танахе (первая книга Мелахим — Царей; гл. 3, ст. 9) приводится такой рассказ. Всевышний спросил царя Шломо, какой подарок ему сделать. И тот ответил, что хотел бы иметь сердце «слышащее», такое, чтобы можно было отличать добро от зла.

Получается, что для того, чтобы уметь различать, где добро, а где зло — необходимо «слышащее сердце».

И вот что ответил царю Шломо Всевышний: «Я сделал по слову твоему и дал тебе сердце мудрое» (там же, ст. 12).

Из этих строк становится ясно, что «сердце слышащее» и «сердце мудрое» — тождественные понятия, ибо говорят об одном и том же человеческом качестве — умении отличать добро от зла. И человеческая мудрость — и есть такое умение.

Так и слышится чей-то вопрос: «Подумаешь, сложности! Отличить зло от добра — проще простого. Если человек злодей, то и ребенку ясно, что он — злодей; если добрый, так это и так очевидно! При чем тут мудрость?».

На самом же деле отличать добро от зла — совсем непросто. Нередко зло прячется под личиной добра, а добро может выглядеть — в чем-то даже неприятным.

Мудрейшему из мудрейших, царю Шломо, понадобилось просить Творца об особом даре, слышащем сердце, чтобы обрести именно эту способность — распознавать, где зло, где добро.

Рассказывают, как одна бездетная женщина пришла к раввину Варшавы, принесла ему 500 рублей и попросила, чтобы тот организовал молитву у Западной Стены (часть стены, оставшаяся от Иерусалимского Храма; в нееврейской литературе ее называют «Стеной Плача»).

Раввин Варшавы переадресовал просьбу бедной женщины в Иерусалим, раву Йосефу-Хаиму Зоненфельду, написал ему письмо и вложил в конверт 500 рублей.

Рабби Йосеф-Хаим исполнил все в точности. Он собрал благочестивых и праведных людей, и они молились у Западной Стены, чтобы Всевышний дал женщине, живущей в Варшаве, потомство. Только деньги рав Зоненфельд брать отказался. А удивленным ученикам своим объяснил, что в письме ничего не сказано о согласии мужа пожертвовать столь крупную сумму. А без разрешения мужа, жена не вправе распоряжаться деньгами.

Через некоторое время к раввину Варшавы пришел муж той самой женщины и потребовал вернуть ему 500 рублей.

— Деньги были взяты без спросу. Я своего согласия на это не давал. Так что, верни мне их!

— Но это не возможно! — попытался урезонить мужчину рав, — Деньги уже доставлены в Иерусалим, и мне совестно просить их назад.

— Совестно просить? — не унимался мужчина. — Тогда сам плати! Меня не интересуют никакие отговорки. Я требую вернуть мне деньги!

— У меня нет столь значительной суммы, — с грустью констатировал раввин.

В этот момент в дверь постучали, и на пороге возник почтальон с письмом от рава Зоненфельда из Иерусалима. В конверте лежало ответное письмо и банковская ассигнация.

— ...И возвращаю тебе 500 рублей, — прочел варшавский раввин вслух, — поскольку не уверен, что муж той женщины согласен на уплату этой суммы.

— Что значит «не уверен, что муж согласен»?! — возмутился мужчина, который только что требовал деньги назад. — Я согласен! Так и передайте раву Зоненфельду…

Написано в нашей недельной главе: «И всякий мудрый сердцем среди вас, пусть придут они и сделают все, что повелел Всевышний» (Шемот, гл. 35, ст. 10).

Полагаю, что выражение «мудрые сердцем» требует разъяснения.  

Действительно, разве способность быть мудрым находится в сердце, а не в голове человека? Кажется, это было бы более логично. Голова, ум, разум, мудрость — слова одной логической цепочки. Не так ли? А сердце, что тоже понятно — вместилище устремлений, желаний, страстей, чувств.

Почему же в Торе понятие «мудрость» ассоциируется именно с сердцем? 

Сказано в Мидраше (Мидраш Раба на книгу Берешит, гл. 34), что злодеи — во власти своих сердец.

Примеров тому в наших книгах — не счесть. Приведем здесь некоторые из них:

«Сказал негодяй в сердце своем: нет Всевышнего!» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 14, ст. 1).

«И сказал Эсав в сердце своем: закончатся дни траура по отцу, и убью я брата своего Яакова» (Берешит, гл. 27. ст. 41). 

«И сказал Аман в сердце своем: кому еще может оказать царь почет, как не мне?!» (Танах, Мегилат Эстер, гл. 6, ст. 6). 

Каждый злодей как будто бы в плену у своего сердца.

Почему? Потому что сердце — вместилище вожделений и пагубных страстей.

Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) в комментарии на книгу Дварим (гл. 15, ст. 39) пишет: «Глаз видит, сердце вожделеет, и тело совершает преступление».

Злодей подчиняет всю свою сущность желаниям и страстям, и даже мозг его полностью подчинен им. 

В своей книге Игерет мусар («Этическое послание») рав Исраэль Салантер (основатель движения «Мусар», приверженцы которого особое внимание уделяли этической стороне поведения человека; Литва, 19-й век) отмечает: «Человеческое воображение свободно, а разум его пленен; воображение ведет человека по дорогам вожделений сердца».

Узурпировавшее власть сердце приспосабливает плененный разум под вожделения и страсти, вплоть до того, что заставляет не замечать противоречий с обычной логикой. Если сердце управляет разумом — разум действует вопреки логике.

Одним из показательных примеров того, что происходит с разумом, попавшим во власть сердца, может служить история «знаменитого» Амана, описанная в книге Танаха Мегилат Эстер, которую мы читаем каждый год в праздник Пурим (см. на сайте материалы, посвященные этому празднику). 

Этот человек был далеко не глуп, смекалист, хитер, умел использовать связи и положение в обществе. Благодаря этим качествам, он сделал прекрасную карьеру, достиг высочайшего положения, стал вторым лицом в государстве. Когда царь Ахашверош задал ему вопрос, «что бы такого сделать для того, кому царь желает оказать почет?» (Мегилат Эстер, гл. 6, ст. 6) — Аман повел себя, мягко говоря, странно.

Каждый на месте Амана, обладай он способностью логически мыслить — мог бы догадаться, что царь сейчас говорит не о нем. Сама форма вопроса подсказывала: властелин имеет в виду кого-то другого. Потому что, если бы речь сейчас шла об Амане, вопрос прозвучал бы прямо: «Чего ты хочешь?» «Как тебя наградить?» Но внутренний мир Амана таков, что мысль о ком-то другом, достойном царской награды, даже не допускается.

Какой бы великой хитростью Аман ни обладал, его страсть к наградам, почету, материальным благам так велика, что полностью затмевает рассудок. Не только о «мудрости» речи нет, тут не приходится рассчитывать даже на элементарную способность правильно оценить ситуацию. Мозг подчинен вожделению сердца. Уста изрекают полнейшую глупость: «Пусть тому человеку, — говорит царю Аман, — принесут одеяние царское… и приведут коня, на котором ездил царь, и на голову возложат царский венец» (Мегилат Эстер, гл. 6, ст. 7-8). 

Мало-мальски сообразительный человек, будь он на месте Амана, поостерегся бы: а вдруг в подобном предложении царь заподозрит угрозу — не пахнет ли тут заговором?! Особенно со стороны столь многоопытного дворцового пройдохи, добившегося своего высокого положения путем подсиживаний, уловок и интриг?!

На сей раз Аману повезло. Если бы царь во время беседы пребывал в менее благостном расположении духа, он тут же отдал бы приказ казнить негодяя. Так что, благодаря стечению обстоятельств, Аман пока цел. Только пока, потому что песенка его спета, хотя сам он об этом еще не знает…

Страсти, бушующие в сердце злодея, могут полностью подавить его разум. Вплоть до потери инстинкта самосохранения. 

Праведники же, наоборот — управляют своими сердцами. И, соответственно — своими желаниями, подчиняя их здравому смыслу, и разум направляет стремления сердца к реализации позитивных целей. 

Приведем из наших книг и такие примеры: 

«Хана говорит своему сердцу…» (первая книга пророка Шмуэля, гл. 1, ст. 13).

«И сказал Давид сердцу своему …» (там же, гл. 27, ст. 1). 

«И положил Даниэль на сердце свое (то есть — принял решение)...» (книга пророка Даниэля, гл. 1, ст. 8).

Итак, сердце — вместилище желаний, а мозг — орган, который ведает пониманием и мудростью. Но фокус в том, что мудрость должна «спуститься» и проникнуть в сердце. Чтобы побудить его к мудрым желаниям. Тогда мозг будет влиять на сердце, а не наоборот. И не разум пойдет за влечением сердца, а сердце подчинится разуму. Как сказано в Торе: «И каждому мудрому дал Я в сердце мудрость и разумение» (Шемот, гл. 31, ст. 6).

На создание Мишкана (Переносной Храм в пустыне) жертвовали все сыны Израиля. Каждый считал своим долгом участвовать в сборе трумы (особого приношения). Но изготовлением составных элементов, сосудов и храмовой утвари занимались только те, кто обладал «мудрым сердцем». Как сказано: «И всякий мудрый сердцем среди вас, пусть придут они и сделают все, что повелел Всевышний» (Шемот, гл. 35, ст. 10). 

Но почему Тора так акцентирует наше внимание на этом качестве? В чем оно проявлялось?

Каждый мастер, участвующий в сооружении Мишкана, делал все в точности так, как повелел Всевышний, а не так, как побуждало его собственное сердце. Не случайно при перечислении произведенных работ Тора многократно повторяет: и сделали так, как заповедал Всевышний Моше. Не было «отсебятины». Всевышний вселил разумение в сердца мастеров. Каждый из них подчинил свое сердце разуму, и потому получил помощь Небес. 

Когда покупатель приходит в лавку за вином, маслом и мукой, он может ничего не говорить лавочнику. Достаточно протянуть хозяину пустые сосуды. Опытный лавочник нальет в емкость из-под вина — вино, в бутылку из-под масла — масло, а в короб для хранения муки отмерит муку.

Сердце должно быть свободно от страстей, оно должно уподобиться «пустому сосуду». Так оно становится пригодным для наполнения нужным содержимым.

Всевышний знает, чем наполнить каждое человеческое сердце. Он хочет, чтобы мы принесли сердце, как пустой сосуд, приняли в него Мудрость, подчинили разуму. И ни в коем, случае не должно быть наоборот — то есть, разум не должен оказаться во власти сердца. 

Нередко приходится слышать, как кто-то говорит: «Всевышний у меня — в сердце. А все ваши заморочки — шаббат, кашрут, запреты, постановления — лишнее! Ведь ясно же, что главное для человека — совесть и мораль». 

Наверное, совестливость и нравственность — совсем не плохие качества. Но почему-то сказано: «И всякий мудрый сердцем среди вас пусть придет и сделает все, что повелел Всевышний».

Здесь «фокус» в ключевых словах «прийти и сделать». даже Тем, кто мудр сердцем — настолько мудр, что постигает замысел Творца и тайны мироздания — Всевышний велит прийти и сделать. То есть практически — исполнить заповеданное.

Кстати те, кто говорит, что «Всевышний у них в сердце», на поверку не оказываются знатоками мироустройства. И замыслы Творца от них — сокрыты. 

У вас особенное сердце — доброе, большое? Это, конечно же — хорошо. Но кто, кроме вашего лечащего врача будет об этом знать? Как вам это поможет в воспитании детей? Как они увидят, какое большое сердце у их родителя? Изучат отцовскую кардиограмму? А вот, если вы будете служить Всевышнему и исполнять на практике все, что Он нам заповедал — вы сформируете реальность, воздействующую на детей. Не только на детей — на всех, кто с вами сталкивается, на окружающих. Это — реальное воспитание, способ, позволяющий передать еврейскую традицию из поколения в поколение.

Как написано в Торе: «Тайное — Всевышнему, открытое — нам и нашим детям» (Дварим, гл. 29, ст. 28). 

Тайны, спрятанные в сердце — открыты Всевышнему. Но детям нужно наглядно передать практические заповеди.

Рассказывают, что как-то раз к раву Шломо Вольбе (Германия — Польша — Израиль, вторая половина 20-го – начало 21-го вв.), обратился его ученик с просьбой разрешить ему раз в месяц приходить для личной беседы. 

— Рав будет указывать мне на какой-то мой недостаток, — пояснил ученик, — а я потом буду его исправлять. 

— Хорошо. Но скажи честно, тебе, на самом деле, приятно думать, что раз в месяц ты будешь встречаться с известным раввином? — спросил Рав Вольбе.

Парень смутился, покраснел и с тех пор старался не попадаться раввину на глаза.

Прошло три месяца. Однажды, когда этот учащийся йешивы стоял у доски объявлений, кто-то тронул его за плечо. Это был рав Вольбе. 

— Почему же ты не приходишь? — поинтересовался раввин. 

— Но… в прошлый раз вы… пристыдили меня... 

— В тот раз обнаружился первый твой недостаток. А теперь мы могли бы поговорить и о других.

Рав Вольбе всегда стремился к тому, чтобы сердца его учеников были свободны от мелких страстей и желаний, пленяющих разум. Особенно — если они рядятся в благие намерения. Он старался научить юношей быть мудрыми сердцем.

В нашей недельной главе говорится о труме (приношении) женщин, мудрых сердцем. В тексте об этом читаем: «И всякая жена, мудрая сердцем, своими руками пряла, и принесли они пряжу: синету, и пурпур, червленицу, и виссон. И все жены, каких вознесло их сердце в мудрости, пряли козий (волос)» (Шемот, гл. 35, ст. 25-26).

В комментарии на процитированный здесь фрагмент Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) отмечает, что эти женщины обладали особым умением, они могли прясть прямо на козах.

В Талмуде (трактат Кетубот, лист 59) приводится правило, согласно которому результаты женского рукоделия принадлежат мужу.

Но, если так, то, какое право имели женщины жертвовать пряжу на Мишкан (Переносной Храм в пустыне)? Ведь по закону эта пряжа принадлежала их мужьям. А жертвовать можно только из своего.

Дело в том, что особое умение, о котором пишет Раши, помогало женщине существенно сократить производственный процесс, исключив из него часть операций. Ведь она пряла прямо на козах. Значит, пряжа у нее получалась быстрее, нежели у той, у которой такого навыка не было. Таким образом, за определенный отрезок времени женщина, которая пряла на козах, делала пряжи больше, чем та, которая делала пряжу обычным способом. На этот излишек муж — не имел никаких прав. Поэтому женщина и могла пожертвовать этот излишек в качестве своей трумы.

Рамбам (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания – Египет, 12 век) пишет, что Учителя установили такое правило (согласно которому плоды труда жены принадлежат мужу), потому что на муже лежит обязанность кормить свою жену и обеспечивать ее всем необходимым. Иными словами, заработок жены в той или иной степени компенсирует расходы мужа на ее содержание.

Но вернемся в пустыню. Ведь именно там сыны Израиля возводили Мишкан, и не его создание давали труму.

В тот период нашей истории евреям не надо было заботиться о пропитании — в пустыне выпадал ман (см. на сайте ответ «Что такое «ман» (манна)?», № 706 — с материалами, обозначенными в нем ссылками). Кроме того, обувь и одежда практически — не изнашивались. Облака Славы охраняли еврейский стан.

Словом, у еврейского мужчины фактически не было никаких расходов на обеспечение семьи. Но тогда, получается, и на заработок жены он не имел никаких прав. Следовательно, пряжа принадлежала женщине, и она вполне могла пожертвовать ее для Мишкана.

Важно также отметить, что при сооружении Мишкана использовались только такие материалы, которые обладали духовной чистотой (были в статусе тагор; подробнее об этом термине — см. на сайте, к примеру, в обзоре недельной главы Тазриа, первый годовой цикл обсуждения). Женщины же по природе своей, время от времени бывают «нечисты» (такое состояние в нашей традиции называется — нида; подробнее о данном понятии — см. на сайте, к примеру, в ответе «Женская и мужская «нечистота» — в чем различия?», № 915). Эта «нечистота» (на иврите — тума; это понятие также рассматривается в обзоре недельной главы Тазриа, первый годовой цикл обсуждения) от женщины может перейти и на ее рукоделие.

Понятно, что такую пряжу нельзя использовать для изготовления элементов Мишкана. Поэтому были женщины, которые пряли прямо на козах. А животные туму — не принимают.

Из этой пряжи делали одежды для главного служителя в Храме (на иврите — коэн гадоль). И они, эти одежды, обладали особыми свойствами — например, искупали запретные мысли мужчин, связанные с женщинами.

Моше объявляет, что Всевышний назначил Бецалеля руководить сбором трумы (особого пожертвования на Мишкан — Переносной Храм в пустыне). Как написано: «Смотрите, Всевышний призвал по имени Бецалеля, сына Ури, сына Хура, из колена Йегуды» (Шемот, гл. 35, ст. 30).

Но что это за выражение — «призвал по имени Бецалеля»? Что Моше хотел этим сказать?

Говорится в Мидраше (Псикта Зутрата, на недельную главу Шелах), что бывают люди с некрасивыми именами, но поступки — их прекрасны. У других — имена в порядке, но поступки их — отвратительны. И хотя от обладателя красивого имени, — продолжают Учителя в Мидраше, — мы ожидаем и прекрасных поступков, тем не менее, существует свобода выбора, и каждый волен поступать так, как считает правильным. Поэтому встречаются люди, названные замечательными именами, но несмотря на это, они совершают плохие поступки.

Имя Бецалель означает — «под сенью Всевышнего». Дела и поступки Бецалеля были под стать его имени. Это и хотел подчеркнуть Моше, говоря: «Смотрите, Всевышний призвал по имени Бецалеля».

Эту фразу можно понять и так: Всевышний назвал Бецалеля таким замечательным именем, потому что именно оно лучше всего соответствовало его поступкам.

Слово «призвал» (на иврите — кара, ударение на последнем слоге) находим в конце книги Берешит, где оно связано с предсказанием будущего. Здесь мы читаем: «И призвал Яаков своих сыновей и сказал: Соберитесь, и я поведаю вам, что случится с вами в будущем» (Берешит, гл. 49, ст. 1).

Также и в нашем фрагменте говорится о Бецалеле и его имени, которое отражает характер его поступков не только сейчас, но и в будущем.

Возникает вопрос и по поводу того, почему Всевышний не ограничился именем Бецалель и именем его отца, но упомянул также и имя его деда — Хур?

Известно, что Хур был убит теми, кто требовал создать золотого тельца. Упоминание о Хуре, безусловно, причинит боль Бецалелю. Ведь оно ассоциируется с катастрофической ошибкой еврейского народа (созданием золотого тельца) и гибелью родственника Бецалеля. Так почему же Всевышнему было недостаточно назвать Бецалеля общепринятым способом, то есть назвав имя его и имя его отца?

Известно, что в том случае, если человек сделал тешуву (раскаялся в содеянном и вернулся на пути, указанные Творцом), движимый любовью к Творцу — его провинности превращаются в заслуги. Во времена Талмуда был обычай читать в синагоге не только Тору, но и ее перевод на арамейский язык. Арамейский язык тогда был разговорным языком, а иврит знали не все. Поэтому, чтобы донести Тору, даже до малограмотных людей — чтение Торы на иврите сопровождали арамейским переводом.

В наше время этот обычай сохранился в некоторых общинах евреев, выходцев из Йемена.

В Талмуде (трактат Мегила, лист 25) Учителя отмечают, что на арамейский переводили не весь текст Торы. Некоторые места, где речь шла о неких «позорных» событиях, читали только на иврите — без перевода.

Скажем, фразу — «И пошел Реувен и лег с Билой, наложницей своего отца» (Берешит, гл. 35, ст. 22) на арамейский не переводили. Потому, что она содержала факт, характеризующий Реувена (сына нашего праотца Яакова) с негативной стороны.

Однако главу, в которой рассказывается о Йегуде и Тамар (Берешит, гл. 38) читали не только на иврите, но и на арамейском.

Но ведь в ней содержатся факты, позорящие Йегуду. Почему же ее текст все же переводили?

Потому, что Йегуда признал свою вину, сказав: «Права она, а я — нет» (там же, ст. 26), и весь его позор обернулся ему — во славу.

По той же причине переводили и то место, где описывается смерть Хура и создание золотого тельца. Потому что евреи сделали тешуву, и их ошибка стала — заслугой.

Но откуда это известно?

Из нашего фрагмента. Моше говорит сынам Израиля: «Смотрите, Всевышний призвал Бецалеля» и упомянул не только имя его отца, но — и деда, Хура.

Для чего?

Для того, чтобы показать, что Всевышний простил евреев. А значит — можно упоминать Хура. Отныне его имя не напоминает о позорном эпизоде еврейской истории, но — свидетельствует о прощении…