В первой фразе главы сказано: “И открылся ему (Аврааму) в дубраве Мамре...”.

Открылся на иврите - вайера.

Наша глава называется Вайера — по первому слову в ней: «И открылся (вайера) ему Всевышний» (Берешит, гл. 18, ст. 1).

Это же слово, вайера, встречается и в следующей фразе. Но там у него уже другой смысл. Во второй фразе недельной главы читаем: «И поднял он (Авраам) глаза свои и увидел (вайера) — вот три мужа стоят над ним... и побежал им навстречу» (Берешит, гл. 18, ст. 2). 

Возникает вопрос: есть ли связь между первым и вторым «вайера», или это просто — омонимы (слова, одинаковые по звучанию и графическому изображению, но разные по смыслу)? 

Очевидно, что связь все же присутствует. Тот факт, что Всевышний открылся (вайера) Аврааму - не прошёл для того даром. Лицезрение Творца, конечно же, благоприятно сказалось на зрении Авраама, на его способности видеть, точнее — на его видении. Ведь речь идет, в первую очередь, как нетрудно понять — о духовном зрении.

Авраам обрел способность, посмотрев на человека — определять, плох тот или хорош. То есть — способность, скажем так, «заглядывать» во внутренний мир людей и видеть, насколько высок или, наоборот, низок, их духовный уровень. 

Но как ему это удавалось? — спросите вы.

Наш интерес к этому вполне понятен и объясним. Каждому из нас хотелось бы обладать таким ценным свойством. Но дается оно, как очевидно, не всем. И научиться этому, к сожалению — невозможно.

Дело в том, что Авраам судил о людях не по одежде и не по особенностям внешних человеческих черт.

Когда Авраам смотрел на человека и видел ясный образ, четкий, до мельчайших деталей, образ, который излучал теплый свет, он понимал, что перед ним — праведник.

Но, если чей-то образ виделся тусклым, нечетким, расплывчатым — значит, до праведности тому человеку далеко.

Прочтем рассматриваемый нами фрагмент еще раз.

Написано: «И поднял он (Авраам) глаза свои и увидел…». Увидел, как мы теперь можем понять — поражающую своей четкостью картину, увидел струящийся не здешний, не земной, свет. И «побежал» Авраам. Побежал — навстречу Свету.

В нашей недельной главе читаем: «И поднял он (Авраам) глаза свои и увидел: вот три мужа стоят над ним; и увидел и побежал им навстречу» (Берешит, гл. 18, ст. 2).

Так в Торе описывается приход гостей к Аврааму.

Мы знаем, что это были малахим (множественное число от слова малах, в условном переводе — «ангел») — посланники Всевышнего. Поэтому нас и не удивляет, что в Торе этому событию придается такое большое значение.

С другой стороны, нам прекрасно известно, что Тора — лаконична, очень экономна в употреблении слов. Каждое — на своем месте. И нет в ней не только лишнего слова, но даже — и лишней буквы, лишней запятой, лишнего знака.

Если помнить об этом, тогда при прочтении данного фрагмента может появиться вопрос: для чего нам нужно знать, что прежде, чем увидеть путников, Авраам поднял глаза? Разве не достаточно было бы написать, что он просто их увидел — не вдаваясь в подробности, каким именно образом? Какая разница, поднял ли он глаза, или, скажем, глядел из-под руки, защищая глаза от нестерпимо яркого солнца? 

Но, если вам и удастся убедить меня в насущной необходимости упоминания в Торе этой детали (в том, что здесь важен весь оборот — «и поднял он глаза свои и увидел») — все равно не очень понятно, почему в этом отрывке дважды повторяется «и увидел»? Зачем говорить: «И поднял он (Авраам) глаза свои и увидел: вот три мужа стоят над ним; и увидел…»?

Учителя разъясняют, что для Авраама были очень важны добрые дела. Вот и тогда, несмотря на сильную боль, от которой он страдал после обрезания, Авраам искал, кого бы ему пригласить в свой дом, чтобы оказать гостеприимство. Раз за разом он обводил взглядом окрестности, высматривая путников. Но никого не было видно. Кто отправится в путь в такую жару?

Лишь на миг Авраам опустил глаза, и тут же их снова поднял. И — «вот три мужа стоят над ним».

Откуда они взялись? Еще мгновение назад их не было.

Об этом и сообщает нам оборот: «и поднял он глаза свои и увидел».

Но если путники появились так быстро и неожиданно, значит — и исчезнуть они могут столь же стремительно.

Поэтому Авраам не стал ждать пока они к нему подойдут. Он сам побежал им навстречу. И все время, что бежал, не сводил с них глаз. Поэтому слова «и увидел» употреблены еще раз. 

Наша глава называется Вайера — в ознаменование события, когда Всевышний позволил Аврааму увидеть Себя. А сразу за этим, или, может, в продолжение, сказано: «И поднял он (Авраам) глаза свои и увидел: вот три мужа стоят над ним» (Берешит, гл. 18, ст. 2).

В своем комментарии к этому фрагменту Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) объясняет, что эти трое малахим (множественное число от слова малах, в условном переводе — «ангел») предстали перед ним, каждый со своим заданием.

Малах Михаэль должен был оповестить Сару, что у нее родится сын. Малах Рефаэль, подлечив Авраама после обрезания, должен был спасти его племянника Лота из Сдома. А малах Гавриэль был послан уничтожить Сдом.

Все задания, как видим, бесспорно, были важными. Тем не менее, ни одно из них не дало название нашей главе, и даже, сам визит малахим в названии главы никак не отражен. Тогда оставим их на некоторое время и обратим наши взоры на Творца, который как раз в эту минуту открывается Аврааму. Что же откроется нам?

Есть заповедь навещать больных. Всевышний, как сказано в Талмуде (трактат Сота, лист 14), проведал Авраама, страдающего после обрезания. Авраам уже доказал свою преданность, по велению Творца покинув отчий дом. Но ведь тогда он был здоров, счастлив и успешен. А как он поведет себя сейчас, испытывая боль, страдая физически?

Отметим, что заповедь об обрезании привела Авраама в некоторое замешательство. Но почему?

Смысл своей жизни Авраам видел в том, чтобы нести миру знания о Творце, приближать людей к Всевышнему, к служению Ему. И одно дело — обращаться к людям с равных позиций, когда ты точь в точь, как они, и совсем другое — если ты обрезан, а они пока еще нет. 

Вместе с тем, раньше Авраама можно было обмануть: внешне продемонстрировать тягу к духовному, а на самом деле преследовать исключительно материальные цели (быть, что называется, на короткой ноге с богатейшим человеком того времени, каковым был Авраам).

Теперь же обрезание расставит все по местам. Тот, кто лишь разыгрывает из себя праведника, может делать это только на словах, но никогда не пойдет на серьезный поступок, особенно такой, как обрезание. Ведь в одежды праведника могут рядиться ради выгоды или ради славы. Какая же выгода от обрезания? Один лишь урон (по крайней мере, на первый взгляд)!

Слуги Авраама идею обрезания восприняли в штыки. И если в собственном доме он не встретил понимания — как найти общий язык с другими людьми?

Авраама одолевают сомнения.

— Сперва сделай обрезание себе и своему сыну, — советует Аврааму его друг по имени Мамре. — Другие увидят и тоже захотят...

Так и произошло. И в Торе читаем: «И все люди его дома, рожденный в доме и приобретенный за серебро из чужеземцев, обрезаны были с ним» (Берешит, гл. 17, ст.2 7).

А Мамре за свой совет был вознагражден тем, что именно в его владении Всевышний открыл себя Аврааму.

Но вот Всевышний убеждается, что Авраам с честью прошел испытание и не утратил свою верность, несмотря на болезнь (на третий день после обрезания у человека бывает — особенно болезненное состояние). Что же дальше? По логике вещей, сейчас должно произойти нечто чрезвычайно важное.

Конечно же, происходящее перед шатром Авраама — только верхушка айсберга. Главное решается в духовных мирах. Поэтому, чтобы действительно разобраться в происходящем, нам нужно заглянуть и туда. Но начнём мы все-таки с привычных материй.

Авраам видит, что три путника, уставшие в дороге, появились перед его шатром. В нем пробуждается милосердие (на иврите — хесед). Хесед — отличительная черта Авраама. Он сумел довести это качество в себе — до совершенства. Хесед Авраама стал неотъемлемой частью высших миров.

Сейчас Авраам пригласит своих гостей отдохнуть, и мы увидим хесед в действии. Но чтобы оказать гостеприимство, Аврааму потребуется преодолеть боль. А для этого нужна гвура (качество, связанное с мерой суда, а также олицетворяющее героизм). Превозмогая боль, Авраам бежит навстречу своим гостям. Как написано: «И увидел, и побежал им навстречу от входа в шатер» (Берешит, гл. 18, ст. 2). Это и есть проявление гвуры.

В высших мирах принято решение об Ицхаке, наследнике Авраама, отличительным качеством которого будет гвура — доведенная до совершенства. А когда гвура встречается с хеседом — появляется тиферет (гармония), качество, присущее сыну Ицхака Яакову. 

Сказано: «И поднял он глаза свои и увидел: вот три мужа стоят над ним» (Берешит, гл. 18, ст. 2). Три усталых путника, три скитальца стояли у входа в шатер. А в вышине над ними, в бесконечности духовных миров — три праотца, три первоосновы еврейского народа: Авраам, Ицхак и Яаков. И с ними три совершенных меры: хесед, гвура и тиферет.

Наша недельная глава начинается с описания замечательного поступка Авраама. Когда он, невзирая на боль, от которой он страдал после обрезания, бросился встречать трех путников, каким-то чудом оказавшимся возле его шатра — чтобы оказать им гостеприимство.

В конце нашей недельной главы — рассказывается о самоотверженности Авраама, которую он проявил, выполняя приказ Всевышнего — совершить приношение своего единственного сына, Ицхака. На языке Торы это называется — акедат Ицхак. 

Впрочем, следует особо отметить, что оба эти поступка Авраама объединяет то, что в них главное — даже не действие, но — добрые намерения.

Под видом путников к Аврааму прибыли малахим (множественное число от слова малах, в условном переводе — «ангел»). А малах не испытывает голода и не изнывает от жажды. Он не нуждается ни в еде, ни в питье. Да и беспощадная жара на нем — совершенно не сказывается. Малаху не нужна тень. И если ему не дадут воду для омовения ног — он это легко переживет. 

Накормить голодного человека — это проявление милосердия (на иврите — хесед). Малахим же только делали вид будто бы ели, а на самом деле — сжигали, испепеляли изысканные блюда, которыми потчевал их Авраам.

Так стоило ли ради этого так стараться?

Сказано в Талмуде (трактат Сангедрин, лист 106), что Всевышний читает в людских сердцах. Влечения сердца, стремления человека, его добрые намерения — вот что важно Творцу, в первую очередь. Поэтому отсутствие настоящих, уставших с дороги, голодных и томимых жаждой путников, никоим образом не уменьшает заслуги Авраама.

То же самое можно сказать и об акедат Ицхак.

Хотя никто так и не был зарезан на мизбеахе (в условном переводе — «жертвенник»), готовность Авраама самоотверженно исполнить приказ Всевышнего, каким бы тяжким для него он не был. Невозможно даже представить себе, какую боль ощущал Авраам в своем сердце, когда вел своего единственного, горячо любимого сына к костру, где тот, как полагал Авраам, должен был погибнуть во Имя Всевышнего. И хотя, повторим, этого не случилось — готовность Авраама пожертвовать сыном по приказу Творца была расценена на Небесах, как самое дорогое приношение.

То, как Авраам принимал гостей, стало образцом гостеприимства. Быть готовым давать, даже тогда, когда давать некому, испытывать потребность творить добро, проявлять заботу даже о тех, кто в ней не нуждается — на этом стоит мир. И этого ожидает от нас Всевышний. 

Поэтому вопрос: нужно ли оказывать гостеприимство, а том числе, тем, кто с нашей точки зрения в нем не нуждается, требуется ли им наша забота, в сущности — неуместен. На него один ответ: все это, прежде всего, нужно нам самим. А если мыслить более масштабно — это необходимо для существования мира.

В нашей недельной главе рассказывается, как Авраам принимал гостей, и какой обед устроил в их честь. В Торе об этом читаем: «И к скоту побежал Авраам... и поспешил приготовить его...  и поставил пред ними» (Берешит, гл. 18, ст. 7-8).

Конечно, интересно было бы узнать о главном блюде, которое было подано во время этой трапезы.

В своем комментарии к этому фрагменту Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) сообщает, что это был язык с горчицей. Причем, зарезал Авраам не одного, но — трех тельцов. И подал гостям три языка. 

Известно, что гостями Авраама были не уставшие и голодные путники, но — трое малахим (множественное число от слова малах, в условном переводе — «ангел»), которым не знакомо чувство голода. Стало быть, им совершенно не нужны были гастрономические изыски (как и любая еда).

Тогда почему Авраам проявил такую неслыханную щедрость? И зачем, спрашивается, он приложил столько усилий?

Надо отметить, что Авраам, в распоряжении которого было множество слуг, лично готовил еду и сам обслуживал гостей. Потому что — жаждал оказать гостеприимство.

Пусть так. Но для этого можно было обойтись и одним языком на троих. Для малахим, совсем не употребляющих человеческую еду, и одного языка за глаза вполне хватило бы.

Так зачем же было готовить три языка?

Важное правило: принимая гостей, каждого нужно встречать любезной улыбкой, каждому уделить внимание, поддержать, сказать, что-то приятное, ободряющее. Общение с каждым должно происходить на понятном ему языке.

Этому и хотел нас научить Авраам, приготовив каждому гостю по языку. С каждым — на его языке.

Здесь содержится и совет тем, кто занимается «кирувом». То есть — распространением знаний о Всевышнем и Его законах, возвращением людей на пути Торы и соблюдения заповедей.

И этот совет заключается в том, что всех не следует, как говорится, «грести под одну гребенку», выработав некий единый, универсальный метод (не готовьте один язык на всех). Но к каждому — надо найти индивидуальный подход (с каждым — на его языке). Даже, если ради одного этого языка, придется резать «дополнительного» тельца.

Не жалейте тельцов! Они для этого и созданы Всевышним. Берите пример с Авраама!