Первая фраза главы сообщает: «И вышел Яаков из Бэер Шевы, и пошел в Харан...».

И вышел на иврите — вайеце.

Наша недельная глава начинается с того, что Яаков выходит из Беэр-Шевы и направляется в Харан (Берешит, гл. 28, ст. 10). 

Учителя в Талмуде (трактат Хуллин, лист 91) приводят интересные детали этого путешествия. Яаков благополучно преодолевает путь от Беэр-Шевы до Харана — цели своего путешествия. Но вдруг его осеняет мысль: «Ведь я прошёл место, где молились мои отцы и не помолился там!». И Яаков поворачивает обратно. Всевышний совершает для него чудо: длинная дорога сокращается (кфицат hа-дерех), Храмовая гора переносится навстречу праведнику.

Но на этом чудеса не заканчиваются. Всевышний хочет, чтобы Яаков заночевал в том месте. И вот уже солнце стремительно мчится по небосклону, ночь наступает раньше срока.

Обратите внимание, когда Яаков проходил мимо Храмовой горы по дороге в Харан, Всевышний никак не пытается задержать его там. Почему?

У Яакова не возникло желания помолиться. И Свыше также его не стали принуждать. Но стоило ему захотеть, и чудеса посыпались одно за другим.

Когда Яаков устраивался на ночлег, он «взял из камней того места и положил себе в изголовье» (Берешит, гл. 28, ст. 11).

Камни заспорили, — добавляет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — каждый хотел, чтобы именно на него положил свою голову праведник. И тогда Всевышний превратил их в один цельный камень.

Даже для камней Всевышний сотворит чудо, если они стремятся к духовности.

Тора на множестве примеров демонстрирует нам важный урок: если человек поставил перед собой благородную цель и упорно движется к ней — помогают ему. И не просто помогают, но порой ради него — могут даже изменить установленные законы природы.

Когда дочь Паро решила выловить корзинку с Моше из Нила, у нее чудесным образом удлинились руки, чтобы она смогла дотянуться до этой корзины.

Ученики рава Исраэля Салантера (основатель движения «Мусар», приверженцы которого особое внимание уделяли этической стороне поведения человека; Литва, 19-й век) часто цитировали фрагмент из Теилим («Псалмы царя Давида»): «Близок Всевышний ко всем взывающим к Нему, к тем, кто истинно Его призывает» (гл. 145, ст. 18). И объясняли, что Всевышний помогает тем, кто обращается к Нему с искренней верой и с реальными, не призрачными просьбами.

Особая помощь оказывается тем, кто изучает Тору.

Не верь тому, кто утверждает, что без труда овладел Торой, — разъясняют в Талмуде (трактат Мегила, лист 6) Учителя. — Но верь, если человек говорит, что он усердно трудился и нашел, сделал открытие.

Не сказано здесь — «трудился и достиг», но именно — «нашел». И находка может во много раз превосходить ту цель, к которой человек стремился, прикладывая усилия.

Сказано, что во время дарования Торы на горе Синай можно было не только слышать Голос Всевышнего, но и видеть Голос Творца (Шемот, гл. 20, ст. 15). 

Для чего понадобилось это чудо?

Чтобы каждый еврей знал: Тору можно получить не только в соответствии с законами природы, но и — вопреки им.

О Торе сказано, что «она — не на Небесах» (Дварим, гл. 30, ст. 12). Поэтому каждый имеет возможность ее изучать.

Ну, а если бы она действительно была на Небе, тогда что?

Тогда пришлось бы строить лестницу и карабкаться по ней за Торой.

Но ведь известно, что по лестнице на Небо — не взобраться. Однако тому, кто истинно жаждет получить знания Торы — Свыше помогут ему подняться на Небеса и по лестнице.

На пути в Харан Яаков останавливается у колодца. И видит пастухов, которые привели стада на водопой.

— Братья мои, — обращается Яаков к пастухам, — откуда вы? (Берешит, гл. 29, ст. 4).

Но разве они ему — братья? Он их вообще в первый раз видит.

Яаков делает пастухам замечание и наставляет их: «Вот еще день велик, не время собирать скот. Поите овец и идите, пасите…» (Берешит, гл. 29, ст.7). 

Обычно люди болезненно реагируют на критику. Особенно — когда численное преимущество на их стороне. 

Человек пришел издалека, не знает местных традиций, да еще и пытается командовать. Да, кто он такой?!

Лоту в похожей ситуации сказали: «Посторонись! Один тут пришел пожить, да судить вздумал?!» (Берешит, гл. 19, ст. 9).

Но в случае с Яаковым пастухи сочли, что его слова — справедливы. Они даже стали оправдываться. «Мы не можем, — отвечают они, — прежде чем соберутся все стада; вот пастухи отвалят камень от устья колодца, и мы напоим овец» (Берешит, гл. 29, ст. 8).

В чем секрет такой их покладистости?

Дело, прежде всего — обращении Яакова. Он назвал пастухов «братьями», что сразу завоевало их расположение. Они почувствовали, что их ситуация — действительно небезразлична Яакову.

Сказано в Танахе: «Наставляй только того, кого любишь» (Мишлей — «Притчи царя Шломо», гл. 3, ст. 12). Ибо только тогда критика может дать какие-то результаты.

К примеру, рав Каhанеман (глава йешивы «Поневеж»), ласково называл тех, кто приходил на его лекции — «бродерлах» (братцы).

Но ведь и Лот, когда его дом обступили жителей Сдома, начал обращенную к ним речь словами «братья мои». Почему же в той ситуации это не сработало?

В Талмуде (трактат Эрахин, лист 16) Учителя объясняют, в каких случаях человек может прервать свое наставление, адресованное нарушителю. Если тот замахнулся, — говорят они, — чтобы ударить, начал ругаться и проклинать или даже — просто рассердился.

Рамбам (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания – Египет, 12 век) пишет, что в случаях, если наставления с первого раза не подействовали, нужно повторить попытку и стараться вновь и вновь переубедить злодея. Но до каких пор? — Пока «объект» наставлений не вознамерится ответить на поучения увесистой оплеухой. Или — пока не скажет в сердцах:

— Не желаю тебя больше слушать!

Мы видим, что установление Рамбама основано на высказывании Учителей Талмуда, которые говорили, что уважительной причиной для прекращения увещеваний может быть лишь агрессивный настрой «объекта», когда он начинает гневаться, а то и собирается применить физическое насилие.

И еще одно, чрезвычайно важное дополнение: нужно сделать все возможное, чтобы злодей почувствовал, что его подвергают критике не для того, чтобы обидеть или уязвить, но — потому, что ему желают добра.

Учителя предупреждают: наставлял человека, а тот побледнел или покраснел от стыда — ты не только не выполнил заповедь, но сам нарушил запрет. Потому что в твоем поучении не прозвучала искренняя забота.

В Мидраше (Мидраш Раба на книгу Берешит, гл.70) написано, что Яаков собирался разъяснить пастухам, что в ситуации, если они — наемные работники, они еще не выполнили свою дневную норму. Но даже если они пасут собственный скот — время возвращать его домой еще не наступило. Поэтому он предварил свое наставление обращением «братья мои», которое призвано установить с собеседниками особую доверительную связь. Ведь только тогда у его наставления есть шанс быть услышанным и воспринятым.

Мы видим, что и Лот знал это правило. Поэтому и начал увещевать жителей Сдома со слов «братья мои». Но ему пришлось прервать свою речь. Потому что злодеи Сдома не просто рассердились, но — стали угрожать ему и сыпать проклятиями, собираясь применить к нему и его гостям радикальные меры воздействия. Так что, обстоятельства (именно о них и писали наши Учителя) — освободили Лота от дальнейших переговоров. Что наглядно и продемонстрировали гости Лота — малахим (множественное число от слова малах, в условном переводе — «ангел»).

Так во время встречи субботы кантор красиво, особым напевом, выводит: «Сорок лет наказывал Я поколение пустыни, говоря: они — народ, сердце которого пребывает в заблуждении; не знают они Моих путей. И поэтому поклялся Я в гневе своем, что не войдут они в место, где Я уготовал им покой» (Теилим, гл. 95, ст. 10-11). Эти слова должны вызвать, как минимум, всеобщий трепет. Но все сидят нарядно одетые, в приподнятом настроении, а некоторые — подпевают кантору. Потому что мелодия (нигун), на положены эти грозные слова, вызывает радость.

Отсюда вывод: важно не только то, что сказано, но — и то, как, с какой интонацией это сказано.

В нашей недельной главе читаем, что Лаван устраивает свадьбу своей дочери. В Торе об этом написано: «И собрал Лаван всех мужей того места и устроил пир» (Берешит, гл. 29, ст. 22).

Мы видим, что еще с древних времен существовал обычай отмечать свадьбы праздничным пиром, радостью и весельем. Также и в наши дни принято, чтобы жених, его отец или отец невесты устраивали свадебное торжество. А наши Учителя постановили, что особое веселье должно продолжаться семь дней, включая день свадьбы. И каждый из этих семи дней должен завершаться праздничной трапезой с семью благословениями для жениха и невесты. Об этом пишет, в частности Радак (рав Давид Кимхи; известный комментатор Танаха, Испания, конец 12-го века).

Это установление основано на записанных в Торе словах Лавана: «Заверши неделю этой (то есть свадебную неделю бракосочетания с Леей)…» (Берешит, гл. 29, ст. 27), свидетельствующих, что празднества по поводу свадьбы Яакова продолжались семь дней.

Эта традиция сохраняется и в наши дни. Что, как понятно, связано с весьма немалыми расходами, которые, как правило, оплачивают мехутаним (по-русски — «сваты», то есть родители жениха и невесты).

…Две бедные семьи решили поженить своих детей. Главы семейств договорились, что отец жениха обеспечит молодых мебелью и необходимыми в современном быту электроприборами, а отец невесты возьмет на себя расходы по организации свадьбы. 

Добрые люди познакомили отца невесты с состоятельным человеком, оказывающим помощь беднякам. И он согласился полностью оплатить свадьбу, если ее, по иерусалимскому обычаю, назначат на канун шаббата (на утро пятницы).

Узнав об этом соглашении, отец жениха очень обрадовался.

— Очень хорошо, что отпала необходимость тратить деньги на свадьбу, — сказал отец жениха отцу невесты. — Теперь у нас с тобой — лишь одна статья расходов: мебель и домашняя утварь для молодоженов. Думаю, будет справедливо, если мы разделим нужную для этого сумму пополам.

Однако у отца невесты энтузиазма это предложение почему-то не вызвало.

— Мы договаривались, — напомнил он, — что я покрою все расходы на свадебные торжества. И не имеет никакого значения, откуда я возьму на это деньги — из собственного кармана или из какого-то другого источника. Считай, что я свою часть договора — выполнил. Теперь у тебя нет права требовать, чтобы я взял на себя еще и половину твоего обязательства… 

Дальнейшее обсуждение этого вопроса происходило в присутствии раввина.

Раввин отметил, что решение сей проблемы зависит от того, когда между отцом жениха и отцом невесты была достигнута договоренность. Если отец невесты сначала заручился согласием богача-благотворителя на оплату всей свадьбы его дочери, а после того вел переговоры с отцом жениха, взяв на себя обязательства, которые ему заведомо ничего не стоили — это с его стороны, по этическим правилам, существующим в нашей традиции, недопустимое ловкачество. Поэтому в такой ситуации отец невесты должен поделить с отцом жениха расходы на оборудование квартиры молодоженов.

Если же столь желанный «спонсор», пообещавший оплатить свадебные торжества, нашелся уже после того, как мехутаним ударили по рукам — тут уж ничего не поделаешь. Видно, Свыше решили оказать помощь отцу невесты. Тогда отцу жениха придется самому полностью оплатить приобретение всей необходимой молодым обстановки. Или — по примеру отца невесты, тоже попытаться отыскать состоятельного «спонсора»…

Яаков мечтал жениться на Рахели, но у Лавана на него были иные планы. Он действительно организовал свадьбу. Как сказано: «И собрал Лаван всех мужей того места и устроил пир» (Берешит, гл. 29, ст. 22).

Только свадьба оказалась не совсем такой, о которой мечтал Яаков. И не одного Яакова обманул Лаван. Ему удалось провести всех жителей той местности.

Рассказывается в Мидраше (Мидраш Раба на книгу Берешит, гл.70), что Лаван собрал своих земляков и начал перед ними хвастаться, мол, задумал одурачить Яакова. Сообщение вызвало взрыв восторга и смеха — людям его круга приятно было посмотреть, как кого-то дурачат.

— А хотите, я вам расскажу, как именно? — закинул удочку Лаван.

Ну, еще бы! Каждому хотелось об этом узнать.

— Тогда оставляйте залоги — гарантию, что не разболтаете, о чем я вам расскажу. А то мало ли...

Люди покорно стали выкладывать перед Лаваном свои украшения и ценные вещи.

Расчёт Лавана сработал. Любопытство взяло верх над благоразумием. Лаван же заложил все эти ценности, а на вырученные деньги устроил пир.

После свадьбы прежним хозяевам пришлось самим выкупать свои вещи, отданные в качестве залога.

Таким образом, все свадебные издержки были оплачены соседями Лавана, а ему самому свадьба не стоила ни гроша. Так Лаван оправдал свое прозвище — обманщик.

Но почему же в Письменной Торе об этом ничего не написано?

В Письменной Торе невозможно описать все в деталях. Но в ней дается на это намек.

В нашей недельной главе читаем: «И собрал Лаван всех мужей того места и устроил пир» (Берешит, гл. 29, ст. 22). 

Учителя обращают внимание, что последовательность событий в этом фрагменте — обратная. Обычно сначала готовят пир, а когда все уже приготовлено — созывают гостей. Лаван же прежде «собрал всех мужей» и только потом, за их счет устроил пир. 

Но как ему удалось обмануть Яакова?

Когда Яаков вел Лею под хупу, думая, что это — Рахель, все гости, которые вошли в сговор с Лаваном, начали громко барабанить и петь: «И-лэ-ла! И-лэ-ла! И-Лея!» (что в переводе означало — «она — Лея»). Но Яаков не обратил на это внимания. Он решил, что гости исполняют местный свадебный нигун (песню). 

Когда на утро Яаков, обнаружив обман, предъявил тестю претензии, Лаван невозмутимо парировал:

— Но ведь тебя все предупреждали, что ты ведешь под хупу Лею. А ты никак на это не отреагировал, что надо было понимать, как согласие.

— Предупреждали? — удивился Яаков. — Я ничего такого не слышал. Когда мы шли к хупе, гости, как я думал, просто пели свадебную песню…

— Зато я все очень отчетливо слышал и заработал на этом немалые деньги, — усмехнулся довольный собой Лаван.

Хитрец Лаван обманом выдал за Яакова, вместо Рахели — Лею. Обман вскрылся наутро. Как написано: «И было утром: И вот это Лея» (Берешит, гл. 29, ст. 25).

Использованный в Торе речевой оборот — «И было утром: И вот это Лея», на первый, поверхностный взгляд, может показаться несколько странным. Получается как будто бы, что Лея появилась перед Яаковом только утром. А ночью, значит, была не она?

Учителя в Талмуде (трактат Мегила, лист 13) объясняют, что Яаков и Рахель предполагали, что Лаван попытается их обмануть. Поэтому — условились об особых знаках идентификации. Но когда Рахель увидела, что к хупе (свадебной церемонии) готовят Лею, она, не желая обрекать сестру на позор, раскрыла ей эти условные знаки. Поэтому Яаков был уверен, что перед ним — Рахель.

В нашей традиции существует такое правило: если найден кусок мяса, а в округе — десять кашерных мясных магазинов, и только один — некашерный, считается, что этот кусок — из кашерного магазина. Значит, его можно есть.

Но вот найденное мясо, согласно приведенному правилу, евреями — съедено. А после этого вдруг выясняется, что оно было куплено именно в том единственном в округе некашерном магазине. 

Возникает вопрос: должен ли искупить свой поступок человек, пообедавший этим мясом?

Хатам Софер (раби Моше Софер; вторая половина 18-го века – первая половина 19-го, Братислава, Словакия) пишет, что человек, съевший этот кусок мяса, руководствовался законом Торы, принципом «большинства». А большинство магазинов, торгующих мясом в этом районе, были кашерными. Следовательно у человека были все основания считать мясо кашерным. Поэтому он не допустил никакого нарушения, и искупать ему — нечего.

Ран (рабейну Нисим, один из основных комментаторов Талмуда; Барселона, Испания, 14-й век) в своих комментариях на трактат Песахим замечает, что в случае, если некто по всем правилам проверил свой дом на наличие квасного (хамеца) и ничего не обнаружил, а потом, оказалось, что хамец в доме все же оставался — этот человек запрет на хамец в Песах не нарушил. Ведь он старательно, насколько мог — выполнил свои обязанности. А совершать что-то, что выше его возможностей — законы Торы от него не требуют.

Для того, чтобы мы могла установить, кашерен тот или иной продукт или нет, в Торе сообщаются признаки кашерности, наличие которых и делает еду кошерной. 

Рахель передала Лее свои знаки, по которым Яаков должен был определить, что перед ним — Рахель. И то, что Лея подала жениху эти знаки, как бы превратило ее той ночью в Рахель. На это и намекает текст Торы, в котором написано: «И было утром: И вот это Лея». Следовательно, ночью была, как можно считать — Рахель.

Итак, Рахель передала Лее свои условные тайные знаки, чтобы та избежала позора во время хупы. Но наступает утро, и уже ни какие знаки не могут скрыть от Яакова, что рядом с ним в лучах молодой зари не его возлюбленная Рахель, а ее старшая сестра Лея.

— Зачем обманула ты меня? — спрашивает Яаков. — Почему назвалась Рахелью?

— Но разве, ты сам, — говорит ему Лея, — не поступил так же со своим отцом, назвавшись Эсавом?! (см. Берешит, гл. 27, ст. 19 и 24).

— Я честно приобрел первородство и долю Эсава в служении Творцу, — отвечает Яаков, — от которой тот отказался.

— Но вместе с первородством, — пояснила Лея, — ты приобрел и жену, предназначавшуюся первенцу.