Глава начинается фразой: «И я умолял Всевышнего в то время...».

Умолял на иврите — ваэтханан.

Наша недельная глава начинается словами Моше: «И молил я о милости Всевышнего» (Дварим, гл. 3, ст. 23).

Моше молит Всевышнего об отмене приговора, о разрешении войти в Эрец Исраэль (на Землю Израиля).

Но почему об том же не молит Аарон? Ведь тот же приговор вынесен и ему.

Учителя объясняют, что у смерти тоже есть свои преимущества. Уход в иной мир предоставляет возможность увидеть Всевышнего, приблизиться к Нему. Как сказано: «Не дано человеку увидеть Меня и остаться в живых» (Шемот, гл. 33, ст. 20). Но вот, после смерти — дано.

Во время дарования Торы произошло чудо, евреи видели Творца и не умерли. В Торе об этом читаем: «Вот дал нам (возможность) Всевышний узреть славу Свою и Свое величие, и голос Его слышали мы из огня; сегодня мы видели, что говорил Всевышний с человеком, и тот остался в живых. Так для чего нам умирать?» (Дварим, гл. 5, ст. 21-22).

И действительно — для чего? Ведь теперь у смерти нет никаких преимуществ перед жизнью.

В Мидраше (Мидраш Раба на книгу Шемот, гл. 41) говорится, что во время дарования Торы сыны Израиля получили бессмертие. Но после того, как они создали «золотого тельца», смерть — вернулась. А вместе с этим исчезла и возможность увидеть Всевышнего, оставаясь в живых.

Выходит, завершая земную жизнь, Аарон обретал возможность увидеть Творца. Поэтому он спокойно воспринял приговор. 

Но тогда почему Моше просил не отбирать у него жизнь? Да еще, с такой настойчивостью.

Никто из людей не был так близок с Всевышним, как Моше, который говорил с Творцом «лицом к лицу». В Торе находим свидетельство этому: «И не было более пророка в Израиле, подобного Моше» (Дварим, гл. 34, ст. 10). То есть Моше смерть не давала ничего нового, ничего такого, чего не было бы у него при жизни.

Еще можно сказать, что Аарон не молил о вхождении в Эрец Исраэль потому что знал, что часть его души возродится в пророке Эзре, лидере поколения, вернувшем народ из Вавилонского изгнания. И уже в качестве Эзры он исполнит все заповеди, связанные с Землей Израиля. Моше же был третьим, а значит последним гилгулем (воплощением) своей души. На это намекает его имя, в буквах которого зашифрованы все воплощения частей его души. МоШЕ: Моше, Шет (сын Адама), Эвель (сын Адама). 

В нашей недельной главе читаем: «И молил я о милости Всевышнего в ту пору, говоря…» (Дварим, гл. 3, ст. 23).

Слово «говоря» (на иврите — лемор) довольно часто встречается в Торе. Например: «И обратился Всевышний к Моше, говоря» (Шемот, гл. 13, ст. 1). И оно, как правило означает, что Всевышний велит Моше передать Его указание всему народу, объявить евреям Его Волю. 

В нашем фрагменте слово «лемор» использует Моше, обращаясь к Всевышнему.

Значит ли это, что он просит Творца кому-то что-то передать?

Конечно же, подобное трудно себе представить.

В своем комментарии к этому фрагменту Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) пишет, что наш случай — исключение из общего правила. Употребив здесь слово лемор, Моше, по сути, произносит: «Не оставлю Тебя, пока не дашь мне знать, исполнишь Ты просьбу мою или нет».

Но так ли уж обязательно записывать рассматриваемый фрагмент в исключения? Быть может слова Моше все же можно объяснить и в соответствии с общим правилом?

Ор hа-Хаим (раби Хаим бен Атар, Марокко, первая половина 18-го века) отмечает, что в случае, если бы Моше вошел в Эрец Исраэль (на Землю Израиля) и построил бы Бейт hа-Микдаш (в условном переводе — Храм), этот Бейт hа-Микдаш стоял бы вечно. Но поскольку этого не произошло, появилась возможность галута (изгнания).

До сих пор мы сосредоточились на анализе слова «лемор». Но в просьбе Моше есть еще одно интересное выражение, нуждающееся в разъяснении — «в ту пору». 

О какой поре идет речь?

Точно такое же выражение мы находим в Танахе, в словах пророка: «В ту пору Я приведу вас и в то время Я соберу вас, ибо сделаю вас именитыми и прославленными среди всех народов земли, когда возвращу пленников ваших пред глазами вашими, — сказал Всевышний" (книга пророка Цфании, гл. 3, ст. 20). Это пророчество — об окончании галута и начале геулы (избавления).

Теперь мы можем лучше понять, о чем просил Моше Всевышнего. Сказано: «И молил я о милости Всевышнего» (если уж я не могу войти в Эрец Исраэль, а, значит, Храм будет разрушен и народ мой отправится в галут...) в ту пору, говоря (Владыка Мира, скажи им как можно скорее: "В ту пору...". Возвести им через пророка: "В ту пору Я приведу вас..."). 

Таким образом, используя слово «лемор», Моше действительно просит Всевышнего передать «что-то кому-то». Передать еврейскому народу пророчество о геуле. И не только передать на словах, но и — поскорее исполнить.

Написано в нашей недельной главе: «Только береги себя и береги душу твою очень» (Дварим, гл. 5, ст. 9).

Изучая этот фрагмент, наши Учителя приходят к выводу, что речь в нем идет о запрете подвергать себя опасности.

В Талмуде (трактат Берахот, лист 33) рассказывается, как в одном месте завелся страшный змей. Он наносил большой урон местным жителям, а те никак не могли найти на него управу. В конце концов, они пожаловались на змея раби Ханине бен Доса. Тот попросил показать ему змеиную нору. Затем он засунул в нору босую ногу, змей ужалил его в пятку и тут же умер. Раби Ханина бен Доса принес дохлого змея в бейт мидраш (Дом учения) и сказал:

— Посмотрите, дети мои, на самом деле убивает не змей, а прегрешение.

И именно тогда в народе появилась поговорка:

— Горе человеку, на которого напал змей. И горе змею, если он решил напасть на раби Ханину бен Доса.

Из этой истории вытекает вопрос: на каком основании раби Ханина подвергал себя смертельной опасности, засунув босую ногу в нору страшного змея?

Магарша (комментатор Талмуда, Польша, 16-й век) сообщает, что на самом деле все было не совсем так. Он цитирует Иерусалимский Талмуд, где описание того случая несколько иное, нежели в Вавилонском. Дело было так. Услышав о бесчинствах змея, раби Ханина бен Доса начал молиться, и во время молитвы его укусил змей, и от собственного укуса — тут же, на месте, подох.

Рав Барух Эпштейн (Европа, конец 19-го века), автор замечательного комментария Тора тмима, объясняет, что своим рассказом, записанным в Вавилонском Талмуде, Учителя хотели научить нас, что в ситуации, когда человек находится в опасности — ради его спасения нужно использовать любые средства, даже ели при этом есть угроза для жизни самих спасателей.

Таким образом, предполагаемая опасность (на иврите — сафек сакана) не должна остановливать спасательные мероприятия. 

Хида (раби Хаим-Йосеф-Давид Азулай, Израиль, 18 век) пишет, что, поскольку раби Ханина бен Доса был известен тем, что мог совершать чудеса — для него в том, чтобы засунуть ногу в логово змея, не было опасности.

Рав Элиэзер Вальденберг (автор многотомного труда по галахическим вопросам под названием Циц Элиэзер — «Корона Элиэзера»; Иерусалим, 20-й век) уточняет, что укус змеи — не предполагаемая, но, конечно же — совершенно явная опасность. Протянув ногу змее — не приходится рассчитывать на спасение. Человек, потревоживший ядовитого змея, подвергает себя смертельной опасности. Таков закон природы. Но раби Ханина бен Доса, благодаря своей праведности, не раз поднимался над естественными законами. А там, где законы природы не властны — нет и опасности.