В первой фразе главы сказано: “И пошел Моше и сказал эти слова всему народу Израиля...”.

И пошел на иврите — ваелех.

В нашей недельной главе говорится о важной заповеди, предписывающей в год шмиты (о значении термина — см. на сайте в ответе «Год шмиты вне Эрец Исраэль», № 1671), в праздник Суккот, когда весь народ собирается в Иерусалиме, организовать особое изучение Торы. Как сказано: «Собери народ, мужчин и женщин, и малых детей, и гера (пришельца), который во вратах твоих, чтобы они слушали и чтобы они изучали и соблюдали все слова Учения этого» (Дварим, гл. 31, ст. 12).

Возникает вопрос: о каком гере идет речь в этом фрагменте?

Существует два вида геров — гер тошав (пришелец, осевший на еврейской земле по экономическим соображениям) и гер цедек (если можно так выразиться — идейный пришелец). 

Гер тошав обязан выполнять семь заповедей потомков Ноаха. Он — не еврей. Гер цедек — прошел процесс гиюра и присоединился к еврейскому народу, приняв на себя еврейское мировоззрение и соблюдение всех наших заповедей.

Так кто же из них подразумевается в данном отрывке?

Сформулированная в нем заповедь не входит в число заповедей, которые должны соблюдать потомки Ноаха. Значит, гер тошав — освобождается от ее реализации. 

А вот гер цедек, конечно же, обязан исполнять это повеление. Ведь он — неотъемлемая частица еврейского народа. Однако, если речь в нашем фрагменте — о нем, тогда неясно, почему он упоминается в Торе отдельно.

Рав Авраам Ибн Эзра (известный комментатор Торы; Испания, конец 11-го — начало 12-го вв.) пишет, что в этом отрывке подразумевается гер тошав. Возможно, услышав слова Торы, он проникнется ими настолько, что захочет присоединиться к еврейскому народу.

Но ведь обучать неевреев определенным разделам Торы — запрещено. Кроме того, евреям запрещается — миссионерство. Наоборот, нужно всячески отговаривать от гиюра тех, кто изъявляет такое желание. Говорится в Талмуде (трактат Йевамот, лист 47), что потенциального кандидата в геры следует предупреждать о том, что евреи гонимый и преследуемый народ.

Разобраться в запутанной ситуации и понять, о каком же гере сказано в нашем фрагменте, помогает текст Торы. В ней уточняется, что имеется в виду пришелец, «который во вратах твоих». 

Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) объясняет, что выражение «врата твои» обычно предполагает раввинский суд (на иврите — бейт hа-дин), в прежние времена часто располагавшийся у городских ворот. 

Если гер тошав не удовлетворяется исполнением лишь Семи заповедей потомков Ноаха и хочет служить Всевышнему в полном объеме — он приходит в бейт hа-дин, чтобы пройти процесс гиюра и присоединиться к еврейскому народу. Поэтому в Торе предлагается взять такого человека с собой на праздник в Иерусалим, чтобы он вместе с тобой «изучал все слова Учения этого».

Одна из важнейших заповедей из изложенных в нашей недельной главе называется «hакhель» (собери) — «Собери народ, мужчин и женщин, и малых детей... чтобы они слушали и чтобы они изучали и соблюдали все слова Учения этого» (Дварим, гл. 31, ст. 12).

Речь — об обязанности всего народа в праздник собираться в Иерусалиме и изучать Тору.

В Талмуде (трактат Хагига, лист 3), раби Элазар бен Азария (великий Учитель Мишны, 2-й век) рассматривая этот фрагмент, уточняет, что мужчин собирают, чтобы они учились и изучали Тору. Женщин — чтобы те слушали законы и наставления. А маленьких детей — чтобы наградить тех, кто их приводит.

Услышав это разъяснение раби Йеhошуа воскликнул:

— Поколение раби Элазара бен Азарии — не одиноко! Есть кому о нем позаботиться!

Но разве до раби Элазара бен Азарии не было известно, что те, кто берет с собой детей, получат за это награду? Ведь за исполнение любой заповеди Всевышнего положена награда.

Что же нового сообщил нам раби Элазар бен Азария, объясняя, для чего Всевышний велел брать с собой маленьких детей?

На отце лежит обязанность обучить своего сына Торе, чтобы тот знал еврейские законы и понимал, как следует поступить в той или иной ситуации.

Но, поскольку есть заповедь, то йецер hа-ра (дурное начало) будет стремиться помешать выполнить ее надлежащим образом. Йецер предлагает отцам «оценить» потенциальные способности своих сыновей. И на основании этих оценок, часто не правильных, те делают неверные выводы.

Отец, например, может подумать, что его сын настолько талантлив, умен и сообразителен, что отцовская помощь ему не нужна. Ибо он в состоянии изучать Тору — самостоятельно.

Или, скажем, взрослому человеку может прийти в голову, что его сын — «сущий оболтус», и все равно ничего не поймет. Стало быть, заниматься с ним — только зря время терять.

Может быть и такой вариант, когда отцу кажется, что его сына ничто не заставит соблюдать законы Творца. Значит, и обучать его — незачем.

Слова раби Элазара бен Азарии представляют собой попытку вырвать отца из цепких лап йецер hа-ра. Он объяснил, что, прежде всего, нужно не прогнозировать результат, но — прилагать усилия к тому, чтобы обучать своих детей Торе. Существуют заповеди, о пользе соблюдения которых мы не имеем ни малейшего представления. Но мы, тем не менее — выполняем их. Потому что это — заповеди, которые дал нам сам Творец мира.

Обучать Торе ребенка необходимо, даже если нам кажется, что — «не в коня корм». Хотя бы ради награды для тех — кто приводит детей туда, где учат Тору.

В нашей недельной главе читаем: «И теперь запишите себе эту песнь, и научи ей сынов Израиля, вложи ее в их уста, чтобы была эта песнь свидетельством Мне о сынах Израиля» (Дварим, гл. 31, ст. 19).

Здесь идет речь о Торе, которую Всевышний даровал избранному Им народу.

В Танахе (книга пророка Йегошуа, гл. 5, ст. 13-14) описывается такая история.

В период, когда Йегошуа бин Нун (преемник Моше Рабейну, предводитель еврейского народа) во главе еврейской армии, завоевывая Эрец Исраэль, осаждал город Иерихо, ему навстречу вышел человек с обнаженным мечом в руке.

— С нами ты или против нас? — обратился к нему Йегошуа.

— Я — предводитель воинства Всевышнего, — ответил «незнакомец».

В Талмуде (трактат Мегила, лист 3) разъясняется, что посланник Всевышнего прибыл, потому что евреи допустили два нарушения: накануне не совершили постоянное приношение Всевышнему (на иврите — корбан тамид), а в тот самый день, когда произошла встреча с посланником Творца, пренебрегли изучением Торы.  

Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.) отмечают, что Йегошуа знал об этих нарушениях. В его вопросе содержится намек на них.

Выражение «с нами» (на иврите — лану, дословно — «нам») содержит намек на слова — «Тора цива лану». Что в переводе означает — «Тора, которую заповедал нам...» (Дварим, гл. 33, ст. 4).

Слова «против нас» (на иврите — ле-царейну, дословно — «нам на беду») намекают на постоянное приношение, защищающее от бед. 

— Какое именно из двух нарушений заставило тебя прийти? — спрашивает Йегошуа.

А посланник Всевышнего говорит в ответ:

— Теперь я пришел...

Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) объясняет, что из слов посланника видно, что основной причиной его прихода (а значит, Гнева Всевышнего) стало сегодняшнее нарушение — праздное отношение к изучению Торы (на иврите — битуль Тора). Ведь, в противном случае, он пришел бы еще накануне.

На рассматриваемый нами фрагмент дает намек и слово «теперь» (на иврите — эта) в ответе посланника, с которого начинается и весь этот отрывок. А в нем, напомню, идет речь о Торе.

Но почему посланник, отвечая Йегошуа, не использовал намек на Тору (лану), но произнес слово «теперь» (эта)?

Потому что он хотел указать Йегошуа не только на само нарушение (о нем Йегошуа и сам знал), но и — объяснить причину.

Написано: «Тора, которую заповедал нам...». Изучать ее — повеление Всевышнего. Однако человек, если Тора для него — лишь заповеданная обязанность, всегда может найти причину, оправдывающую невыполнение этого повеления. Например, в случае с войском Йегошуа такое, казалось бы, легко объяснить: на изучение Торы не оставалось ни времени, ни сил — вели тяжелые, изнурительные бои… Вполне законное оправдание. 

Но если Тора для тебя — песня, как написано в рассматриваемом нами фрагменте: «И теперь запишите себе эту песнь…» (Дварим, гл. 31, ст. 19), тогда и оправдания излишни. Потому что песня с человеком — всегда и всюду: когда ему весело и когда грустно, когда он работает и когда отдыхает. Песня — всегда отрада, отрада для души.

Если мы научимся воспринимать Тору песней — тогда «это станет свидетельством Мне о сынах Израиля».

В нашей недельной главе говорится о сокрытии Всевышнего. Здесь мы читаем: «Я же, сокрывая — скрою лицо Мое в тот день» (Дварим, гл. 31, ст. 18).

Как-то в комнату к раби Баруху из Меджибожа (глава меджибожской общины; вторая половина 18-го – первая половина 19-го вв.) вбежал его внук, весь в слезах.

— Дедушка, я играл с друзьями в прятки, я спрятался, а они меня не ищут. Я целый час сидел за старой корзиной в пыльном чулане, а они и не думали меня искать. 

— Теперь ты знаешь, как плачет Всевышний, — грустно сказал раби Барух, — когда мы не ищем Его...

— А мы должны его искать? — удивился внук.

Для чего же тогда написано «Я же, сокрывая — скрою лицо Мое»? Зачем Ему скрываться от нас? — Чтобы мы Его искали! В Торе об этом прямо сказано: «И искать станете вы Всевышнего, и ты найдешь, ибо искать будешь Его всем сердцем твоим и всею душой твоей» (Дварим, гл. 4, ст. 29).

— Если будете Меня искать, — говорит Всевышний, — обязательно найдете. И тогда завершится ваше изгнание. 

Беда только в том, что мы Его не ищем...

Не случайно слово «сокрытие» дважды повторено в тексте фрагмента — «сокрывая, сокрою». Проблема не только в том, что Творец скрывается от нас, но — и в том, что мы не помним даже о Его сокрытии. Всевышний прячет добро и милосердие, покрывая их толстым слоем бед и напастей. И мы уже не в состоянии разглядеть ростки избавления, пробивающиеся сквозь толщу несчастий. 

— Я не боюсь одного сокрытия, — продолжил свое наставление раби Барух из Меджибожа. — Если Творец мира хочет явить добро под видом несчастий — я готов это принять. Но двойное сокрытие, когда за несчастьями не видно добра, когда не понимаешь, ради чего страдаешь — это уже страшно.

На склоне лет рав Натан-Цви Финкель (глава йешивы «Мир»; Иерусалим, вторая половина 20-го века) страдал от тяжелых недугов, которые день за днем подтачивали его силы. Ученики по очереди дежурили у постели больного, помогая, чем могли, и стараясь облегчить страдания Учителя. Как-то один из учеников по ошибке, вместо дистиллированной воды, дал раву выпить чистый медицинский спирт. Рав сильно закашлялся, начал задыхаться. Хорошо, что врач подоспел вовремя и вернул рава Натана к жизни.

Ученик, совершивший ошибку, чуть было не закончившуюся трагедией, очень испугался и постарался как можно скорее уйти. Но рав Натан-Цви Финкель попросил вернуть его.

— Ты подарил мне большую радость, — сказал он смущенному юноше, когда тот предстал перед ним. — Я уже думал, что настал мой последний час, так мне было худо. Но вот жизнь вернулась ко мне, мне полегчало, и теперь я стал лучше понимать, что в самой непроглядной тьме может прятаться истинный свет. Я стал лучше понимать двойное сокрытие…

В нашей недельной главе говорится об обязанности царя в праздник читать Тору всему народу. Как сказано: «Читай это Учение при всем Израиле» (Дварим, гл. 31, ст. 11).

В наши дни произошла такая история.

Турист по имени Дэвид пришел в субботу в синагогу на утреннюю службу. Габай (человек, ответственный за порядок в синагоге) сразу распознал в нем состоятельного человека. Поэтому важного гостя вызвали к Торе. Причем, он получил особо почетную, седьмую алию. Прочли за него и особую молитву «Ми шеберех» (тот, кто благословил).

Во время этой молитвы вызванный к Торе, как известно, обязуется сделать пожертвование на синагогу. Дэвид пообещал дать приличную сумму, и через несколько дней пришел, чтобы выполнить обещание. Со словами благодарности он протянул габаю 200 долларов. Но тот, вместо того, чтобы сказать жертвователю «спасибо» — недовольным тоном произнес:

— С вас еще 300 долларов, уважаемый!

— С какой это стати? — удивился Дэвид.

— В субботу вы обещали пожертвовать на синагогу 500 долларов, — объяснил габай.

— Но я обещал 200…

— Сейчас проверим, — заключил габай, доставая из-под бархатного покрытия бимы (возвышение для чтения Торы) миниатюрное записывающее устройство. И включил его на воспроизведение.

Из записи явствовало, что гость обязался выплатить 500 долларов на нужды синагоги. Но это доказательство произвело совершенно неожиданный эффект. Вместо того, чтобы добавить недостающие 300 долларов, Дэвид положил обратно в карман уже, было, заплаченные 200.

— Я не дам ни цента на синагогу, — сказал он, — в которой нарушают законы шаббата!

Вернувшись домой и немного поостыв, он все же решил спросить у раввина, правильно ли он поступил.

Если бы Дэвид заранее знал, что все, что он произносил в шаббат в то время, когда стоял на биме, будет записано — он бы наверняка отказался от алии. Ведь это скорее — спуск, нежели подъем (в буквальном переводе с иврита слово алия означает — «подъем»). А как еще можно назвать нарушение субботы?

Но если бы Дэвид не поднялся к Торе, то и обещания пожертвовать деньги на синагогу он не давал бы. Значит, его обещание пожертвовать 500 долларов нужно признать — ошибочным.

Более того, поскольку из-за поступка синагога не получила денег, то габаю, чтобы снять с себя вину перед Небесами (в данном случае земной суд не может обязать его заплатить) — надо было бы возместить этот ущерб. Впрочем, достаточно и того, если он внесет в кассу синагоги 200 долларов. Ведь именно столько собирался пожертвовать состоятельный турист.