Во второй фразе главы говорится: “Вот закон Торы, о котором заповедал Всевышний…”. Закон Торы на иврите — Хукат а-Тора.

Наша недельная глава, в которой рассказывается о красной корове, называется Хукат (от слова «хука», то есть — заповедь, смысл которой мы не в силах понять). Только Всевышнему открыт ее смысл. И в Танахе об этом сказано: «Это установление (хок) для Израиля, оно — закон (мишпат) Всевышнего» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 81, ст. 5).

Иными словами, для нас это — «хок», установление, не имеющее логического объяснения. А для Творца — мишпат, закон, смысл которого Ему ясен и понятен. 

Рамбан (Рабейну Моше бен Нахман — Нахманид; великий комментатор Торы, Танаха и Талмуда; Испания – Эрец Исраэль, конец 12-го – начало 13-го вв.) пишет, что в будущем, в конце времен, смысл хуким (мн. ч. от слова «хок») станет доступным и нам. 

О заповеди, открывающей нашу главу, связанной с красной коровой, в Торе читаем: «Вот устав Учения, которое заповедал Всевышний» (Бамидбар, гл. 19, ст. 2).

«Устав Учения», описание заповеди — это «хок», суть которого нам не ясна. Почему же мы в таком случае эту заповедь соблюдаем?

По одной, вполне очевидной причине — потому, что «Всевышний так заповедал нам». Ведь Он знает, для чего нужна нам эта заповедь.

Как это можно объяснить?

Помочь нам в этом способна аналогия из известной каждому практики.

Врач прописывает больному лекарство. Больной понятия не имеет, каким образом выписанный препарат излечивает его. Тем не менее — старательно принимает, следуя рекомендации врача. И — верит, что врач этим самым лекарством — непременно исцелит его.

Написано в Танахе: «Прямы (на иврите — йашарим) пути Творца» (книга пророка Гошеа, гл. 14, ст. 10).

В другой книге Танаха (Теилим, гл. 19, ст. 9) читаем: «Справедливы (на иврите — йашарим) повеления Всевышнего».

Тору же называют — Сефер hа-йашар (книга прямых). Ведь заповеди направляют человека прямой дорогой, не отклоняющейся ни вправо, ни влево.

Хочешь есть?

Пожалуйста — ешь. Но только не употребляй еду, которая вредна. Пищу, которая вредит телу или — душе. Остерегайся есть то, что закупоривает сосуды души и сердца.

Ешь. Но сначала — отдели десятину (маасер), отдели халу от теста, перед едой произнеси соответствующее благословение.

Это и есть — прямая дорога. Тот, кто нарушил закон, не выполнил заповедь, считай — свернул в сторону, отклонился от прямого пути. Теперь, чтобы вернуться на прямую дорогу, ему придется приложить немало усилий.  

Красная корова, с ее живой плотью, с ее материальностью — является крайностью среди духовности Микдаша (Храма).

Ее сжигание перед Шатром Откровения, сжигание дотла, уничтожение материи — это другая крайность. 

Соединение пепла (результат горения) с водой, соединение огня с водой — способствует возвращению на прямую дорогу, восстановлению равновесия и гармонии.

То же самое можно сказать и об исцелении. Ведь исцеление — это восстановление равновесия в организме. 

В нашей недельной главе говорится о смерти Мирьям. И здесь мы читаем: «И пришли сыны Израиля, вся община, в пустыню Цин в первом месяце, и остановился народ в Кадеш. И умерла там Мирьям, и погребена была там» (Бамидбар, гл. 20, ст. 1).

Написано в Танахе: «И удалил Я трех пастырей этих в один месяц (книга пророка Захарьи, гл. 11, ст. 8).

Учителя в Талмуде (трактат Таанит, лист 9) объясняют, каких трех пастырей, трех вождей и наставников еврейского народа имел в виду Захарья. Это — Мирьям, Аарон и Моше. 

Но разве они умерли в один месяц?

Мирьям умерла в первом месяце, то есть в нисане. Аарон, как сказано в Торе (Бамидбар, гл. 33, ст. 38), «взошел на гору и умер там... в пятый месяц (месяц ав)». А Моше, как известно — родился и умер седьмого адара.

Так почему же сказано, что все они умерли в один месяц?

Во время переходов евреев по пустыне их сопровождали явные чудеса.

Благодаря заслугам Моше — выпадал ман (см. на сайте ответ «Что такое ман (манна)?», № 706), и все были сыты, никому не приходилось в поте лица добывать себе пропитание.

Облака Славы, в заслугу Аарона — защищали их от зноя.

Благодаря колодцу Мирьям — никто не страдал от жажды

Когда Мирьям умерла, колодец с ключевой водой, на некоторое время исчез, но потом появился снова, на этот раз — благодаря заслугам Моше.

После смерти Аарона Облака Славы покинули сынов Израиля, но вскоре — вернулись. Опять — благодаря Моше.

Но вот, и Моше тоже умер. И все эти чудеса — прекратились. Это выглядело так, будто еврейский народ в одночасье лишился всех трех своих наставников — Мирьям, Аарона и Моше. Словно ушли они за один месяц. 

Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) пишет, что Мирьям, подобно Аарону и Моше, умерла легкой, как прикосновение уст, смертью. 

Следовательно, ее смерть никак не была связана с прегрешением разведчиков, о котором мы читали в недельной главе Шелах.

Впрочем, нет, связь, причем, самая непосредственная, все же — имеется. Ведь как умирали виновные в том прегрешении? Они сами с вечера выкапывали себе могилы, ложились в них и к утру умирали. То есть можно сказать, что у них погребение начиналось еще до смерти, и как бы предшествовало их уходу в иной мир.

О Мирьям же сказано: «И умерла там Мирьям, и погребена была там».

Мы видим, что погребение вернулось к своему изначальному порядку. О чем это свидетельствует?

О том, что со смертью Мирьям наказание виновных в поклепе на Эрец Исраэль (на Землю Израиля) — прекратилось. Они перестали умирать. Потому что смерть праведников (а Мирьям, безусловно, была праведницей) искупает прегрешения всего поколения, очищает, подобно красной корове.

Поэтому о смерти Мирьям в Торе сообщается сразу после описания законов, относящихся к красной корове.

После смерти Мирьям исчез источник родниковой воды, доселе сопровождавший евреев в их переходах по пустыне. Люди стали страдать от жажды.

Тут в Торе читаем: «И спорил народ с Моше, и говорили они: Лучше бы умерли мы, как умерли наши братья перед Всевышним» (Бамидбар, гл. 20, ст. 3).

Спорщики имели в виду смерть во время мора, — разъясняет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век). — То есть мучимые жаждой люди сочли бы за счастье, если бы им представилась возможность умереть не от жажды, но — от эпидемии.

Это показывает, что смерть от жажды — страшнее даже смерти от чумы.

Возникает вопрос: чем смерть от жажды и обезвоживания (чтобы никто с этим не столкнулся!) так страшна?

Представим себе: вот человек готовиться умереть, отправиться в мир вечности. Эти последние минуты он должен посвятить душе, общения с которой избегал всю свою жизнь, откладывая на потом. Нужно раскаяться в совершенных прегрешениях, сделать тешуву (вернуться к Всевышнему) — чтобы покинуть этот мир незапятнанным, духовно просветленным. Только ни о чем подобном, испытывая жажду, он думать не в состоянии. Все его мысли крутятся вокруг одного — глотка холодной воды. Вместо осознания своей ситуации — вот-вот произойдет встреча с вечностью, вместо мыслей о тешуве и раскаянии, вместо просьб и молитв о прощении, об очищении — он поглощен мыслями о хотя бы капле воды. И так — до самой смерти. Это, согласитесь — действительно страшно. 

Впрочем, немало на свете людей, которым пока еще не пришла пора умирать. Перед ними — годы здоровья и благополучия. И хоть они и не на пороге смерти — все их мысли о глотке воды. Нет, они не умирают от жажды, они в жажде живут. В жажде — удовольствий. Их устремления к тому, чтобы слопать стейк побольше, запить дорогим виски, снять номер в гостинице, в той, где все включено… И даже если все кашерно и пристойно, нет нарушения запретов, нет прегрешений — все равно жалко человека, у которого вожделения и жажда удовольствий, занимают все помыслы, не оставив места духовности.

Уроки Торы, молитвы, заповеди, добрые дела — все это за пределами его сущности. Посмотрите, вон они переминаются с ноги на ногу и грустно вздыхают перед табличкой «посторонним вход воспрещен». Посторонним...

Жажду удовольствий невозможно удовлетворить. Со временем она лишь нарастает. Это все равно, что пить соленую воду. От нее ощущение жажды — увеличивается. И в итоге человек умирает — от жажды. Причем, агония его длится годами.

Каков же выход?

Следовать наставлению, записанному в Танахе — «все жаждущие, идите к водам!» (книга пророка Йешайяhу, гл. 55, ст. 1).

В Талмуде (трактат Таанит, лист 7) Учителя разъясняют, что вода исцеляющая от жажды — это Тора. Тот, кто пьет ее — оживляет себя.

В нашей недельной главе мы читаем о «водах раздора». Когда в пустыне не было воды, и народ страдал от жажды, Всевышний велел Моше взять свой посох и «поговорить со скалой. Причем, это должно происходить на глазах у народа. Об этом в Торе написано: «Возьми посох и собери общину, ты и Аарон, брат твой, и говорите скале на глазах у них, и даст она воды свои, и ты извлечешь для них воду из скалы, и напоишь ты общину и их скот» (Бамидбар, гл. 20, ст. 7).

Что же было дальше?

Мы читаем: «И взял Моше посох... И поднял Моше руку свою, и ударил скалу своим посохом дважды, и вышло много воды, и пила община и их скот» (Бамидбар, гл. 20, ст. 9, 11).

Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) пишет, что Моше поступил неправильно. Вместо того, чтобы говорить со скалой, он ее ударил. Если бы Моше поговорил со скалой, и она дала бы воду — он тем самым на глазах у всех евреев возвеличил бы Творца. «Эта скала, — сказали бы они — нема и глуха и в пропитании не нуждается, но и она исполняет повеления Всевышнего! Тем более — мы обязаны исполнять Его повеления!».

Однако Ибн Эзра (великий комментатор Торы; Испания; конец 11-го — начало 12-го вв.) пишет, что битье, удары — именно тот язык, который скала (немая и глухая, как справедливо заметил Раши) в состоянии понять.

В связи с этим вспомнился один курьезный случай.

Очень уверенный в себе и не слишком трезвый бизнесмен вошел в отделение банка, чтобы разменять купюру в двести шекелей. Кассирша проверила банкноту и увидела, что деньги — фальшивые.

— Купюра фальшивая, уважаемый, — сказала она.

— Четыре по пол ста, пожалуйста, — произнес в ответ бизнесмен.

— Уважаемый, купюра поддельная, — повторила кассирша.

— Тогда, два стольника.

— Ваша банкнота фальшивая, уважаемый! — спокойно проговорила кассирша в третий раз.

— Уважаемый, шмуважаемый! Разменяй мне деньги немедленно! Слышишь, ты! — твердил свое бизнесмен, теперь уже на повышенных тонах.

Тут кассирша, потеряв терпение, вызвала охранника.

Дюжий охранник с легкостью выволок пьяненького мужчину за дверь и напоследок придал тому ускорение ногой. Наш грозный герой поднялся, отряхнулся и безропотно поплелся в заданном направлении. 

— С кассиршей ты был так непреклонен, а перед охранником совершенно сник. Почему? — спросил бизнесмена приятель, наблюдавший всю эту сцену.

— Кассирша мне говорила, а охранник — объяснил...

Итак, вместо того, чтобы «говорить со скалой», как велел Всевышний, Моше «объяснил ей задачу» на понятном скале языке. И за это он был наказан.

Впрочем, некоторые Учителя, открывая в этом фрагменте иную грань Истины, пишут, что наказание Моше получил не за это.

Но зададимся вопросом: неужели Моше не знал, чего хочет от него Творец? А если знал— почему действительно не говорил со скалой, почему решил «объяснить» ей, что от нее требуется?

Может, чтобы преподать урок потомкам — нам с вами?

Ведь мы уже десятки лет говорим со «стенкой» (скалой), с так называемыми палестинцами. Говорим не по велению Всевышнего, но по разумению нашего политического руководства. Через посредников и напрямую ведем переговоры — на том или ином уровне. Подписываем промежуточные соглашения, пытаемся задобрить, взываем к логике, к разуму. А в ответ — полное непонимание, ненависть и террор. Так может, пришло время «объяснить» им? Объяснить на понятном оппоненту языке. И по примеру Моше, не один раз, а как минимум — дважды. Чтобы дошло — наверняка.

Или прежде много воды утечет? Воды, которую даст скала…

К раву Йосефу Каро (великий законоучитель, составитель Шульхан Аруха; Испания – Португалия – Турция – Эрец Исраэль, конец 15-го – начало 16-го вв.) приходил малах (в условном переводе — «ангел»). Малах открывал раву Каро разные тайны Торы. Впоследствии, Йосеф Каро записал все эти уроки, объединив их в книге Магид Мийешарим. Есть в ней фрагмент, относящийся к нашей недельной главе.

Многие комментаторы, как известно, задавались вопросом: за что именно Моше был так сурово наказан — лишен возможности войти в Эрец Исраэль (на Землю Израиля) и похоронен в пустыне?

И отвечая, раскрывают в этом разные грани Истины. И этих граней — множество.

Малах объяснил раву Йосефу Каро это множество тем, что провинность Моше — столь тонка и незаметна, что понадобился «ворох» суждений, чтобы хоть как-то ее высветить, подчеркнуть. 

Рамбам (раби Моше бен Маймон, великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания – Египет, 12 век) пишет, что сыны Израиля не сводили с Моше глаз, ловили каждый его жест, даже еле заметное движение глаз.

Для чего?

Чтобы учиться.

У таких людей, как Моше — любая деталь поведения может научить многому.

Когда евреи начали роптать из-за отсутствия питьевой воды, Моше сильно рассердился. А сердиться было нельзя. Ведь тысячи глаз были прикованы к нему.

И чему они научились?

Тому, что можно гневаться по пустякам, или даже — совершенно без повода.

Именно это и вызвало Гнев Всевышнего. Потому что тот, кто знает, что другие смотрят на него и берут с него пример — обязан следить за собой — за каждым своим движением, за каждым жестом, за взлетом брови…

Приятно служить образцом, чувствовать себя совершенством. Приятно, когда тебя высоко ценят. Но и ответственность у такого человека — очень высока. Малейшая ошибка может дорого стоить — повлечь за собой серьезное обвинение.

Известно, что Тора — книга наставлений для всех поколений, на все времена. Каждый глава семьи и каждая мать должны понимать, что для своих домочадцев, своих детей они — в роли Моше. Пытливые глаза детей ловят каждый взмах руки, ища пример для подражания. И нельзя допустить, чтобы был сделан вывод, что можно не сдерживаться, не владеть собой и своими эмоциями, не обуздывать гнев. 

В квартире рава Авраама-Йешаягу Карелица (известен и как Хазон Иш; Литва – Израиль, первая половина 20-го века) на молитву постоянно собирался миньян (см. на сайте ответ «Почему в миньяне именно 10 человек?», № 531). Люди чувствовали присутствие праведника и вели себя подобающе.

Один человек как-то пришел с двумя сыновьями-подростками — чтобы его дети пропитались святостью. Только пропитка видимо шла медленнее, чем хотелось отцу. Торжественную тишину сосредоточенности в молитве, вдруг нарушило хихиканье одного из подростков. Отец в гневе прикрикнул на своего отпрыска и больно ущипнул его за ухо. После молитвы, Хазон Иш отозвал того человека в сторонку.

— Сегодня твой сын научился у тебя двум вещам, — молвил праведник. — Он понял, что нельзя разговаривать во время молитвы и что можно гневаться. Не уверен, что первое он заучил. А вот второе — усвоил наверняка.