Во второй фразе главы говорится: “Вот закон Торы, о котором заповедал Всевышний…”. Закон Торы на иврите — Хукат а-Тора.

Заповедь о красной корове, о которой говорится в нашей недельной главе — чрезвычайно сложна для понимания. Нет, не «технически», не в подробностях исполнения — как раз даны четкие инструкции. Но вот — смысл, сокровенная ее суть не открылись пока никому.

Мудрейший из людей, царь Шломо, изучал глубинный смысл заповедей и считал, что постиг их. Но когда он дошел до изучения заповеди о красной корове, то вынужден был признать, что и для него эта заповедь непостижима. «Подумал я, — произносит он фразу, записанную в Танахе, — «стану мудрым», но мудрость далека от меня» (Коэлет, гл. 7, ст. 23).

Когда царю Шломо открылось, что сущность заповеди о красной корове ускользает от его понимания, — поясняет Ран (рабейну Нисим, один из основных комментаторов Талмуда; Барселона, Испания, 14-й век), — он осознал, что и в изучении остальных заповедей, которые, как казалось, он постиг до самых глубин, еще многое ему до конца неясно.

И действительно. Кто из людей способен проникнуть разумом во все намерения и замыслы Творца?

Даже, если человек считает, что ничем не уступает царю Шломо по силе ума, где-то на периферии своего обширного мозга, он все же должен забронировать место для одной простой мысли: возможно, мне не все еще известно. Наличие или отсутствие этой мысли — выявляет меру адекватности «мыслителя». В любом вопросе, даже в самом элементарном, может оказаться нечто, что — выше нашего понимания. Этот урок и содержится в нашей недельной главе, главе Хукат.

Бывает, человеку изучение Торы дается легко — он все понимает и усваивает. И вот, ему кажется, что он уже в состоянии обучать других... Но стоит ему открыть рот, как тут же выясняется, что, возможно, хоть он и учил Тору, но в результате обретенные знания к Торе имеют весьма отдаленное отношение. И хорошо, если это «всплывет» до того, как он начнет преподавать.

От человеческих мыслей зависит очень многое. Даже недалекие мысли могут порой завести очень далеко. А иногда мысли залегают так глубоко, что для их извлечения на поверхность требуются неимоверные усилия.

Известно, что высказывания человека, умеющего достаточно ясно выражать свои мысли, все же не всегда понятны другим. Потому что его путь к слушателю начинается с мысли, звучащей в его голове, которую он затем облекает в слова. Тот, кто слушает, наоборот — сначала воспринимает слова и только потом сказанное, трансформируясь в мысли, доходят до его сознания. Немудрено, что иногда в такой интеракции рассказчик и слушатели могут и разминуться.

Дам наглядную иллюстрацию этому.

Когда рава Шмуэля Гурвица (Чехия, 1726-1778 гг.) утвердили в должности раввина еврейской общины Никольсбурга, он, как было принято, выступил перед евреями города с лекцией. И выбрал для этого весьма непростую тему, в звучании на иврите — «Таам ке-икар» (что можно перевести как «главное — вкус»). Речь, конечно же, не шла о гастрономических предпочтениях. В основу лекции рав Гурвиц поставил вопрос: каков будет статус образовавшейся смеси в случае, если в кашерную еду попало некое количество некашерного продукта, проявившего в смеси свои вкусовые качества?

Насколько данная тема сложна — видно уже по формулировке вопроса. И рав решил раскрыть ее, детально рассмотрев все возможные случаи.

Слушатели довольно быстро потеряли нить рассуждения и перестали воспринимать то, что пытался донести до них рав Шмуэль. Кто-то погрузился в свои мысли, кто-то раскрыл книгу, кто-то вздремнул. И только один человек с интересом внимал каждому слову раввина и понимающе кивал головой в такт его речи. 

«Хорошо, что хотя бы один человек понимает, о чем я говорю», — подумал рав Шмуэль и сосредоточил все свое внимание на нем.

Раввин говорил, а единственный его «союзник» сосредоточенно слушал, и, казалось, следил за ходом рассуждений, осмысливал их, улыбался и удовлетворенно кивал.

Закончив свое выступление, раби Шмуэль Гурвиц, как водится, объявил, что теперь он готов ответить на возникшие у людей вопросы. Но почти никто из присутствующих не обратил на это никакого внимания — большинство их тех, кто все еще бодрствовал, продолжали приятное путешествие по волнам собственных мыслей. И только один, да-да, именно тот единственный внимательный слушатель, откашлявшись, произнес:

— Рав так подробно и доходчиво изложил материал, что у меня и вопросов не осталось. Разве, что один, небольшой.

— Да, слушаю, — откликнулся раввин.

— Вот, вы все время говорили — «там кикар» (там в переводе на русский — «простак», а кикар — «буханка хлеба»). Но разве в Песах может быть хлеб, пусть даже и у сына-простака?..

Дело в том, что по звучанию ивритские слова таам («вкус») и там («простак»), ки-икар («главное») и кикар («буханка хлеба») — очень похожи, но имеют разное написание. «Там» — один из сыновей в Пасхальной Агаде. Внимательный слушатель запутался в содержании лекции. Когда он уловил знакомые слова, сказанное в его сознании ассоциировалось с праздником Песах.

Эта история заставляет задуматься о нашем понимании Торы. Быть может, то, что нам кажется ясным и понятным, на самом деле, образно говоря — «буханка хлеба сына-простака». А заповедь о красной корове демонстрирует нам, что есть нечто, что — выше нашего понимания. Об этом не следует забывать.

Наша недельная глава начинается словами: «И говорил Всевышний Моше и Аарону так: Вот закон Торы…» (Бамидбар, гл. 19, ст. 1-2).

Речь здесь идет о красной корове. Но Тора в этой фразе упомянута, конечно же, не случайно. Ведь красная корова связана с ней самым непосредственным образом. Выявим эти связи. Точнее — установим, что между ними общего? 

Красная корова должна быть абсолютно однородной красной масти, без всяких скидок. Она должна быть совершенной в своем роде. Но и о Торе в Танахе написано: «Тора Всевышнего — совершенна» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 19, ст. 8). 

Того, кто посвятил себя изучению Торы — освобождают от необходимости ежедневно заботиться о пропитании. Иными словами, как сказано в трактате Авот («Наставления отцов», гл. 3, мишна 5) — освобождают от этого ярма. И на красной корове никогда не должно было быть ярма.

Чтобы изучать Тору, нужен раввин, учитель, наставник. За Торой идут — к нему. Красную корову приводили к сыну Аарона, коэну Элазару — мудрецу и знатоку Торы.

Чтобы не было помех, Тору лучше изучать в обособленном, уединенном месте. О красной корове в нашей недельной главе читаем: «И выведет ее за пределы стана» (Бамидбар, гл. 19, ст. 3).

Сердце изучающего Тору, — говорится в трактате Авот (гл. 3, мищна 9), — должно быть наполнено трепетом перед Всевышним. Коэн (служитель в Храме) кропил кровью красной коровы на лицевую сторону Шатра Откровения. 

Тору следует изучать с вдохновением, Торой нужно гореть. Красную корову — сжигали (для духовного очищения использовался ее пепел). 

Написано в трактате Авот (гл. 6, мишна 6), что Тора дает жизнь изучающим ее. На пепел красной коровы лили «живую воду» — воду, которую черпали из природного (живого) источника (Бамидбар, гл. 19, ст. 17).

В Талмуде (трактат Берахот, лист 16) говорится, что слова Торы очищают изучающих ее — подобно пеплу красной коровы.

Углубленное изучение Торы приводит человека к переосмыслению жизни, к переоценке ценностей. Даже закоренелый злодей, благодаря Торе, имеет шанс оставить свой кривой, скользкий жизненный путь и ступить на хорошо вымощенную, ровную дорогу — дорогу, которая ведет к Творцу. Красная корова символизирует прегрешения человека и очищение от них. В Танахе об этом сказано: «Если будут преступления ваши (красны), как кармазин, то (после исправления) станут белыми, как снег; а если будут они красны, как багрянец, то станут (белыми), как шерсть» (книга пророка Йешаягу, гл. 1, ст. 18).

В Йом Кипур вдоль фасада Бейт Микдаша (Храма) натягивали красную нить, символизирующую прегрешения народа Израиля. И если Всевышний даровал своему народу прощение — нить чудесным образом становилась белой.

Если корова полностью красная (что символизирует беспросветное зло), ее удел — быть сожженной, а пепел будет растворен в воде. И нет никакого другого пути к исправлению. Но, хотя бы два волоска иного, не красного, не «злодейского» цвета — спасают корове жизнь.

Абсолютно красная корова — большая редкость. Так же трудно найти среди сынов Израиля абсолютного, законченного злодея.

В нашей недельной главе Всевышний дает повеление о красной корове. И в тексте Торы об этом читаем: «Вот закон Учения, которое заповедал Всевышний: Говори сынам Исраэля, чтобы взяли тебе телицу красную» (Бамидбар, гл. 19, ст. 2). 

Из этого фрагмента мы видим, что красную корову, прежде всего, надо было привести к Моше.

Красную корову, — пишет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), комментируя недельную главу Хукат, — всегда будут связывать с именем Моше, говоря: «Это та корова, которую Моше приготовил в пустыне». 

А еще, — добавляет Раши, — красную корову сыны Израиля должны были взять из принадлежавшего им. Подобно тому, как они сняли с себя принадлежащие им золотые украшения для (изготовления золотого) тельца. Так же и эта корова должна быть еврейским имуществом. 

И все же остается неясным — для чего нужно было приводить красную корову к Моше? Какое отношение он имел к тому «соусу», что варился вокруг нее?

Если красная корова предназначена для искупления прегрешения золотого тельца, то ведь Моше в действиях по его созданию совершенно точно — не принимал никакого участия. У него на тот момент было неопровержимое алиби.

Пепел красной коровы использовали для очищения от духовной нечистоты (на иврите — тума; разъяснение значения данного термина — см. на сайте, к примеру, в обзоре недельной главы Тазриа, первый годовой цикл обсуждения). Но ведь процедуру очищения осуществляли коэны, а Моше не был коэном. 

Так что же связывало его с красной телицей?

Восстановим хронику событий.

Моше спускается с горы Синай, на которой он провел сорок дней и ночей, без еды и питья, без сна, лицом к лицу с Творцом. Он несет своему народу Скрижали Завета (на иврите — лухот hа-брит). В стане его ожидает неприятный сюрприз — легкомысленное веселье, народные гулянья и танцы с бубном вокруг золотого тельца. Идолопоклонство.

Оценив ситуацию, Моше принимает решение Скрижали — разбить.

Перед тем, как вынести такое решение, как описывается в Мидраше (Мидраш Раба на книгу Шемот, гл. 43), Моше тщательно обдумал создавшееся положение. Скрижали Завета, — рассуждал он, — это брачный договор Всевышнего с еврейским народом. Когда свою честь роняет незамужняя женщина — это, конечно же, нехорошо. Но гораздо хуже, если себя неподобающе ведет женщина, состоящая в браке.

Впрочем, потом, в попытке оправдать сынов Израиля, Моше меняет тактику.

— Все речения, высеченные на скрижалях, стоят в единственном числе. Значит, они обращены только ко мне. В том числе и речение: «Да не будет у тебя иных божеств перед Ликом Моим» (Шемот, гл. 20, ст. 3). Но, если так — на евреях, поклонившихся золотому тельцу, нет вины. Если запрет относится только ко мне — они, стало быть, ничего не нарушили.

Правда, в этом случае непонятно, зачем же Моше разбил скрижали. Ведь если предположить, что поклонение золотому тельцу — не нарушение Воли Творца, тогда нарушением будет уничтожение Скрижалей. Следовательно, в исправлении и искуплении будет нуждаться не народ в целом, но — только Моше. И не за золотого тельца, а за то, что разбил Скрижали Завета.

Когда Всевышний объявил о красной корове, призванной искупить прегрешение золотого тельца, а не разбитие скрижалей — все поняли, что Моше разбил Скрижали совершенно справедливо.  И то, что красную корову сначала приводили к Моше, только укрепляло это понимание.

В нашей недельной главе говорится о заповеди очищения от духовной нечистоты (тумы; о значении этого термина — см. на сайте, к примеру, в обзоре недельной главы Тазриа, первый годовой цикл обсуждения).

Духовная нечистота, как написано в той недельной главе, возникает из-за физического контакта с умершим, или даже в том случае, когда человек находится в одном помещении с мертвым телом. Эту нечистоту так и называют — нечистота смерти (на иврите — тумат мет). Для очищения нужна красная корова «без изъяна, у которой нет увечья, и на которой не было ярма» (Бамидбар, гл. 19, ст. 2).

Красную корову сжигали, а пепел от нее использовали в процедуре очищения от нечистоты смерти.

В наше время, поскольку такой коровы нет, а, соответственно, нет и такого пепла — все мы пребываем в состоянии духовной нечистоты.

Но почему для очищения нужна именно красная корова?

Для разъяснения этого Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) употребляет аллегорию: сын нашкодит — вызывают мать.

Евреи «нашкодили» с золотым тельцом (сын) — и вот красная корова (мать) призвана искупить это прегрешение. 

Но причем здесь нечистота смерти?

Написано в Талмуде (трактат Бава Батра, лист 16), что у горы Синай, когда сыны Израиля согласились принять Тору, дурное начало (на иврите — йецер hа-ра) покинуло их, и тесно связанный с ним малах hа-мавет (в условном переводе — «ангел смерти») потерял над ними власть. Следовательно, исчезло такое явление, как смерть, а вместе с ней, соответственно — и нечистота смерти.

Но вот евреи создали золотого тельца. Тогда йецер — вернулся, и малах hа-мавет тут же снова взялся за меч. Появилась духовная нечистота. Значит, нужно звать мать — красную корову, чтобы «прибрала» за сыном (золотым тельцом).

В объяснении заповеди о красной корове заключен очень важный посыл: у родителей всегда много важных дел, но они все же не должны забывать уделять детям внимание и не оставлять их без присмотра. Дети могут нашкодить, а родителям потом придется за ними убирать.

Мы сказали, что мать приходит, чтобы убрать за сыном. Но разве красная корова мать золотого тельца? Разве это она его создала? И почему ее пепел очищает от нечистоты смерти?

В книге Акедат Ицхак («Приношение Ицхака», гл. 79; автор — рав Ицхак Арам, Испания, Италия, вторая половина 15-го века) сказано, что, умирая, человек становится источником духовной нечистоты. Потому что при жизни в его мозге роились нечистые, неправедные мысли. Они-то и являются основной причиной возникновения тумы. Поэтому в Талмуде (трактат Берахот, лист 18) написано о праведниках, что они и после смерти — «живые». Ведь их мысли были чисты, а значит, туме просто неоткуда взяться.

Поклонение золотому тельцу — действие. А его «матерью» была порочная мысль, которая подтолкнула к этому действию.

Красный цвет коровы — олицетворением греха и порока. Чтобы исправить порочные мысли (ведь именно они — причина возникновения духовной нечистоты) и очистить от тумы — корова должна быть «без изъяна и порока». 

Человек рождается с чистой душой. Потом всю жизнь копит проступки и прегрешения, что по отношению к его душе — нечто внешнее, наносное.

Красный цвет коровы, символизирующий грех — цвет ее волосяного покрова, некоего внешнего покрытия на ее теле. 

И еще нужно учесть, что красный цвет расцветает там, где нет ярма — «ярма» Торы и богобоязненности.

В нашей недельной главе рассказывается о красной корове, без которой невозможно очиститься от тумат мет (духовной нечистоты, полученной от контакта с умершим).

Для очищения используется пепел красной коровы. Поэтому корову — сжигали.

Что делали потом?

Прямое указание, что делать дальше, дается в тексте Торы, где написано: «И человек чистый соберет пепел коровы, и положит вне стана на месте чистом» (Бамидбар, гл. 19, ст. 9).

В Мидраше (Ялкут Шимони) Учителя уточняют, что «чистое место» — это Иерусалим, город, чистый в духовном смысле. 

Это уточнение, на первый взгляд, может показаться странным. Ведь в Торе сказано: «…и положит пепел вне стана». Тогда как Рамбам (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишне Тора; Испания – Египет, 12 век) называет Иерусалим — «станом Израиля». Согласно этому Мидрашу, выходит, что пепел красной коровы должен оказаться в Иерусалиме, но — «вне стана». Как может быть такое?

Учителя в Мидраше отмечают, что в нашем фрагменте говорится обо всех временах (в том числе — и о нашем времени). И выражение «чистый человек» (человек на иврите — иш) подразумевает в нем — Всевышнего.

В другом месте Торы Творец уже назван словом «иш». Как написано: «А Всевышний — человек (иш) войны" (Шемот, гл. 15, ст. 3). 

Но что тогда Он — «соберет»?

В Танахе читаем: «И подаст Он знак народам, и соберет изгнанников Израиля, и изгнанных из Иудеи соберет Он с четырех концов земли» (книга пророка Йешаягу, гл. 11, ст. 12).

Выходит, под пеплом подразумеваются спасшиеся от крематориев и газовых камер фашистских концлагерей, выжившие в советских лагерях и тюрьмах, а также — потомки тех, кто не выжил.

Великий пожар 20-го века, огонь Катастрофы, поглотивший миллионы евреев, был, возможно, для нас сожжением красной коровы — началом очищения.

И на советских и на фашистских знаменах преобладал красный цвет. Сколько проведено исследований Катастрофы, сколько сломано перьев и пролито чернил, сколько сорвано голосов в жарких дискуссиях и спорах!.. Но истинные причины, почему это случилось — так и остались для нас неизвестными.

То же самое можно сказать и о заповеди очищения пеплом красной коровы. Никому не удалось досконально ее изучить, полностью раскрыть ее смысл.

Мудрейший из людей, царь Шломо, прилагал все усилия в надежде раскрыть «секрет красной коровы». Но приблизиться к разгадке ему так и не удалось. И он вынужден был констатировать: «Далека она от меня» (Танах, Коэлет, гл. 7, ст. 23).

Пепел красной коровы, как написано в нашей недельной главе, нужно было поместить «в чистое место, за пределами стана».

Всевышний собрал нас в Иерусалиме — в чистом, святом городе. Но разве он — за пределами стана?

Да! Пока не отстроен Бейт hа-Микдаш (Третий Храм), пока мы не сможем восходить на Храмовую гору, пока на месте Кодеш Кодашим (Святая Святых, центральное помещение Храма) стоит мечеть — мы, хоть и находимся в Иерусалиме, но все же — «вне стана». 

Мы верим, что процесс очищения будет завершен, и мы обретем Храм и возможность совершать в нем служение...