Материалы сайта
www.evrey.com
Посещайте наш сайт ежедневно!
ГЛАВА «ДВАРИМ»
Место в Торе: Пятая, последняя книга Торы — Дварим, гл. 1, ст. 1 — гл. 3, ст. 22.
Почему она так называется?
По первой фразе: «Вот слова, которые говорил Моше всем сынам Израиля...» (гл. 33, ст. 1).
На иврите «слова» — дварим
Обсуждение главы «Дварим»
Книга Дварим включает в себя наставления и указания Моше, которые он дал еврейскому народу незадолго до своей смерти. Здесь мы читаем: «Вот слова с которыми обратился Моше ко всему Израилю» (Дварим, гл. 1, ст. 1).
В Мидраше (Мидраш Раба на книгу Дварим, гл. 1) Учителя цитируют: «Ты делал это — но Я молчал. Подумал ты, что таким же буду Я, как ты» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 50, ст. 21).
Чтобы понять насколько этот комментарий объясняет наш фрагмент, рассмотрим такую историю.
Два молодых человека, Нахман и Натан, после утренней молитвы беседовали о безоговорочной вере в слова и указания Учителей (на иврите — эмунат хахамим).
— Мне эмунат хахамим вообще не нужна, — заявил Нахман, — В моем учителе и духовном наставнике раби Шмуэле присутствует руах hа-кодеш (пророческий дар), и я много раз лично в этом убеждался. Мне не нужно верить, я точно знаю, что ничто не скрыто от его мудрого, проницательного взгляда, который подобно рентгеновскому лучу просвечивает тебя насквозь.
— Поедем к нему! — загорелся Натан. — Понимаешь, я виновен в нарушении, и только я об этом знаю. Вот мы и посмотрим, насколько проницателен твой раввин — сможет ли он понять, что именно я нарушил и как это исправить?
Сказано, сделано. Уже к обеду следующего дня приятели предстали перед мудрым взором раби Шмуэля, который встретил их приветливо и радушно, но ничего конкретного не сказал.
— Зря мы сюда приперлись, — разочаровано бросил Натан, когда они вышли от праведника. — Где же его хваленный руах hа-кодеш? Он не обмолвился ни словом о том, что меня гнетет.
— Да, погоди ты сердиться. Я уверен, что раби все понял. Просто, вероятно, он решил отложить объяснение, и ждет, когда ты придешь попрощаться.
— Если бы он действительно обладал пророческим даром, он бы знал, что никакого прощания не будет. Я не намерен здесь оставаться, и уезжаю прямо сейчас!
Натан действительно отправился на вокзал, где узнал, что ближайший поезд пройдет через эту станцию глубокой ночью. Огорченный он отправился в синагогу, чтобы помолиться минху.
Сразу после молитвы раввин общины раби Шмуэль начал свой ежедневный урок Торы. Поскольку Натану до вечерней молитвы все равно нечем было заняться, он стал прислушиваться к словам раввина.
Раби открыл свой урок словами из Мидраша: «Ты делал это — но Я молчал. Подумал ты, что таким же буду Я, как ты». И добавил, что в каждом поколении есть праведник, подобный Моше. Это следует из комментария Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) к Талмуду (трактат Сукка, лист 39).
Случается, что к раввину приходит человек, который полон прегрешений, как подсолнух семечками. И если раввин ничего ему не говорит, он считает, что тот ничего не знает. Ведь если бы знал, наверняка бы сказал. Только раввин молчит вовсе не потому, что не знает — на самом деле он знает все — только не желает позорить его в присутствии друга. Но, поскольку, этот человек начинает возводить на раввина напраслину, публично умаляет его способности, унижает его — раввину не остается ничего, кроме как показать, что ему все известно.
Именно так, тогда в пустыне, вел себя Моше. Не зря написано: «Вот слова, с которыми обратился Моше ко всему Израилю».
Возникает вопрос: что побудило Моше обратиться к евреям? Моше тогда был в той же ситуации, что потом оказывались раввины во все времена.
Ответ на него — в цитате из Теилим: «Ты делал это — но я молчал». То есть — ты совершал ошибки, допускал нарушения, но рав молчал и не наставлял тебя на путь истинный. Его молчание было истолковано как незнание, как слабость («Подумал ты, что я такой же, как ты»). Так твоя эмунат хахамим получила серьезный удар.
Выходит, для того, чтобы исправить ситуацию, раввин должен поведать то, что знает.
Допустим, человек допустил такие нарушения (рав Шмуэль перечислил все прегрешения, которые совершил Натан и указал заповеди, что были в результате этого нарушены)
Затем он рассказал об ущербе для духовных миров, о созданных прегрешениями сущностях духовных вредителей и обвинителей, о благословениях, которых мы лишились, о добре и благоденствии, которые не были спущены в наш мир. И не остановился на этом.
Раввин не успокоился, пока не указал все пути исправления в мельчайших деталях.
Сердце Натана растаяло, а на глазах выступили слезы. Это были слезы очищения.
— У твоего раввина действительно есть пророческий дар, — сказал Натан Нахману. — Он словно видит насквозь, и ничто не скроется от его мудрых глаз. И я благодарен тебе, что ты меня с ним познакомил. Сейчас мне стыдно подойти к нему. Ведь накануне я о нем дурно подумал.
— Не бери в голову, — успокоил его Нахман. — Уверен, что раби Шмуэль не держит на тебя зла.
Когда они оба зашли к раби
Шмуэлю, чтобы проститься, тот сердечно пожал им руки и не сказал ни слова, кроме
обычных в таких случаях пожеланий.
на основе комментария рава Шломо Левинштейна
(Израиль, наше время)
Написано в нашей недельной главе: «Вот слова с которыми обратился Моше ко всему Израилю» (Дварим, гл. 1, ст. 1).
Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) отмечает, что Моше произносил обличительные речи, в которых перечислил все места, где евреи совершали прегрешения и гневили Всевышнего. Но, как сказано в Мидраше Сифра — не называл их открыто, прибегая, из почтения к Израилю — к непрямым указаниям.
Раввины и духовные наставники во все времена очень трепетно относились к чести и достоинству даже самого простого еврея.
Приведу несколько примеров.
В городе Бриске (ныне Брест) была сильная еврейская община, во главе с раввином Ицхаком-Зеэвом Соловейчиком (один из крупнейших раввинов середины 20-го века; Бриск или Брест-Литовск — Иерусалим).
Во время Первой мировой войны многие евреи, спасаясь от бедствий, покинули город. Тогда община лишилась прекрасных резников (специалистов по кашерному забою скота), отличавшихся богобоязненностью и глубокими знаниями в области кашрута. Их места очень быстро заняли самодовольные невежды, не прошедшие должного обучения и не имеющие на то, чтобы быть резниками, разрешений от раввина.
Война закончилась, и жизнь постепенно начала возвращаться в привычное русло. Но резники-самозванцы и не думали покидать «теплые места», которые их неплохо кормили.
Ответственные евреи решили собраться в доме рава Соловейчика, чтобы решить, как исправить сложившееся положение.
Когда раби уже был готов начать собрание, кто-то вдруг обратил внимание, что среди присутствующих сидит и один из тех самых горе-резников, от которых все хотели избавиться.
Раву намекнули, что неплохо было бы, дескать, выпроводить незваного гостя. Но раввин, , погрузившись в задумчивость, на это никак не отреагировал.
Пауза все затягивалась, и люди начали мало-помалу расходиться. Но рав Ицхак-Зеэв продолжал хранить молчание.
Тут пришли с улицы и позвали резника по неотложному делу. Он поднялся и спешно вышел. Тогда рав Соловейчик открыл собрание. В конце его спросили: почему он так долго молчал, почему сам не выпроводил наглеца?
— Нельзя обижать еврея, — ответил раввин. — Знайте, если бы я его выгнал, от нашей сегодняшней встречи не было бы никакой пользы. Ни одно решение, ни одна идея не осуществились бы...
Праведник из Иерусалима раби Арье Левин был широко известен своей добротой и отзывчивостью. Он не мог никому отказать, его сердце всегда было открыто для помощи беднякам и нуждающимся. Многие обращались к нему с просьбой быть гарантом по ссуде, и он всем подписывал гарантийные обязательства.
— Но ведь ты совершенно не знаешь всех этих людей, — беспокоились домашние. — А если кто-то из них не вернет ссуду? Тогда платить должен будешь ты. Откуда ты возьмешь деньги?
Но раввин оставался верен своим принципам.
— Если есть возможность помочь еврею — я ему обязательно помогу, — говорил он.
Однажды раву Левину пришло приглашение в суд — из-за ссуды, которая не была возвращена вовремя.
Раби Арье выступал гарантом той ссуды, и заимодавец требовал, чтобы он ему выплатил всю сумму.
В назначенный день Арье Левин пришел в суд, где ему в присутствии должника и хозяина ссуды была предъявлена долговая расписка.
Рав Арье никогда раньше не видел этих людей, и подпись под гарантийным обязательством была поддельной. Когда раввин бросил взгляд на представленный ему документ, должник покраснел и опустил голову. Он понял, что сейчас будет абсолютно справедливо обвинен в подделке финансового документа. Но раввин Арье Левин, вдруг, вопреки всем ожиданиям, подтвердил, что является гарантом и заявил, что постепенно все сполна выплатит.
Лучше уж заплатить любую сумму,
но публично не опозорить еврея, — считал раввин Арье Левин.
на основе комментария рава Исраэля-Йосефа Бронштейна
(Израиль, наше время)
3. Почему Корах упомянут раньше золотого тельца
Книга Дварим — этой собрание речей Моше, наполненных критическими и нравственными наставлениями.
Критика зачастую преподносится не явно, но из почтения к сынам Израиля, чтобы не задеть их достоинство, представлена — в скрытой форме, в виде намеков и иносказаний.
В самом начале нашей недельной главы даются различные географические названия. Они намекают на прегрешения, которые совершали евреи за время своих переходов по пустыне. Среди прочего, упомянуты «Хацерот», и «Ди-Заhав» (Дварим, гл. 1, ст. 1).
Название Хацерот намекает на распрю, затеянную Корахом. А упоминание о Ди-Заhав (это можно перевести как «избыток золота») содержит в себе порицание сынов Израиля за золотого тельца, которого они изготовили из имевшегося у них золота. Как сказано: «И серебро умножил Я ей и золото, чем служили они баалу (идолу)» (Танах, книга пророка Гошеа, гл. 2, ст. 10).
У внимательного читателя наверняка возник вопрос. Ведь известно, что Корах начал баламутить народ и выступать против Моше и Аарона после прегрешения с золотым тельцом. Почему же здесь намек на Кораха (в названии Хацерот) — предшествует упоминанию золотого тельца, через Ди-Заhав?
Бывает так, что человек не верит ни во что возвышенное — ни во Всевышнего, ни в Его Тору, и в еврействе для него нет ничего святого. Зато он очень уважительно относится к разным чуждым верованиям, совершенно искусственным, которые на поверку оказываются пустыми, выдуманными людьми. Его интересует мистика, эзотерика, магия и спиритизм, он почитает колдунов, гадалок и медиумов.
Если под влияние ловких шаманов и чародеев попал наивный, простодушный человек — его еще можно простить. Но если рьяный критик Божественной Торы оказывается вдруг последователем рукотворного эзотерического или теологического учения — такому непросто заслужить прощение.
В Торе не случайно упоминание о бунте Кораха и его сообщников против Моше поставлено перед Ди-Заhав. Прегрешение с золотым тельцом выглядит гораздо объемнее. Люди, с одной стороны, не верят Моше, пророку Всевышнего, подвергают сомнению истинность его слов, но вместе с тем, полагаются на золотого тельца, провозглашая: «Вот твое божество, Израиль!» (Шемот, гл. 32, ст. 4).
В Талмуде (трактат Шаббат,
лист 119) говорится, что Иерусалим был разрушен, потому что в нем не слишком
заботились о чести и достоинстве мудрецов Торы — позорили и унижали их. И хотя,
совершались и другие прегрешения, но главной причиной падения Иерусалима была
именно эта.
Все то время, пока праведники и мудрецы Торы были в чести у народа, сыны Израиля
не подвергались наказаниям. Поскольку праведники отменяли суровый приговор
Небес, как сказано: «Праведник постановляет, а Всевышний исполняет. Всевышний
выносит приговор, а праведник его отменяет».
Но если честь праведников
попрана, то резко падает их способность защищать народ.
Прегрешение Кораха приведено здесь раньше золотого тельца, потому что, если бы
не Корах — Моше мог бы искупить золотого тельца. Корах же своими нападками на
праведника — ослабил силы Моше. Поэтому ущерб от золотого тельца остался во всех
поколениях.
на основе комментария рава Моше Штернбуха
(глава Раввинского суда «Эйда Хередит» в Иерусалиме)
Автор текста Мордехай Вейц