Материалы сайта
www.evrey.com
Посещайте наш сайт ежедневно!
ГЛАВА «БАЛАК»
Место в Торе: Бамидбар, гл. 22, ст. 2 — гл. 25, ст. 9.
Почему она так называется?
Название дано по имени, которое употреблено в первой фразе главы: «И увидел Балак, сын Ципора, все, что совершил Израиль с эмореями».
Обсуждение главы «Балак»
В книге Бамидбар, которую мы сейчас читаем, в названиях трех недельных глав подряд присутствует буква «куф», которой, как говорят Учителя в Талмуде (трактат Шаббат, лист 104), определяя сущностное значение каждой буквы ивритского алфавита — соответствует понятие «кадош» (выделенный, святой).
Две из этих трех глав (Корах и Хукат) мы уже прочли, а в ближайшую субботу будем читать третью — недельную главу Балак.
В названии недельной главы Корах буква «куф» — на первом месте, в Хукат — в середине названия и в недельной главе Балак — в конце. И это, вы, наверное, уже догадались — не случайно.
Вначале Кораху соответствовало качество кадош. Он обладал начальным уровнем пророчества, которое в нашей традиции именуется — «руах hа-кодеш». И только на завершающем этапе Корах, потеряв рассудок от зависти, пал так низко, что оказался под землей. Однако, находясь в самом начале его имени, буква «куф» напоминает о прошлом Кораха, до его падения — весьма достойном, надо сказать, прошлом.
В начале недельной главы Хукат говорится о туме (духовной нечистоте), которую могут принять люди и, соответственно стать — «не чистыми». Говорится и о том, как очиститься от тумы и стать таhор (то есть — духовно очищенными). Ведь только в этом состоянии (таhор) можно есть пищу, имеющую статус кодеш (имеются в виду части приношений, которые разрешено есть).
Далее в главе раскрываются другие темы. Таким образом, выходит, что слово «кадош» находится в середине недельной главы Хукат. Соответственно, и буква «куф» размещена в середине названия.
Балак, как известно, был злодеем и ненавистником Израиля. Но Всевышний «подшутил» над ним — именно от него произошла праведница Рут. Одним из потомков Рут был царь Давид, а в будущем именно из ее рода произойдет Машиах. Символизируя эти события, буква «куф» находится в самом конце имени Балака.
Возникает вопрос, если Балак действительно был таким злодеем и антисемитом (а он был именно таким) — почему недельная глава в Торе названа его именем? Ведь ее можно было назвать по первому слову текста этой недельной главы — «вайяр» (и увидел). Но она все-таки называется Балак.
Раби Шимон бар Йохай (великий Учитель Мишны, составитель книги Зоѓар; 2-й век) говорит, что существует некая традиция ненависти — Эсав ненавидит Яакова.
Эта традиция сохранилась до сего дня. И в наше время всевозможные эсавы ненавидят народ Израиля — если и не открыто, то — втайне, в глубине души, скрывая свою ненависть за маской так называемой «толерантности».
Балак был честным антисемитом. Он не пытался прикрыть свою ненависть «борьбой за справедливость, за права человека и т.д.». Балак открыто пригласил лучшего специалиста по проклятиям, чтобы тот — извел всех евреев или, если не удастся всех, то хотя бы — какую-то их часть.
Именем такого искреннего и
прямого антисемита, твердо придерживающегося традиции, вполне можно назвать
недельную главу.
на основе комментария раби Исраэля Альтера
(Ребе гурских хасидов, автор серии книг под общим названием «Бейт Исраэль»;
Польша – Израиль, середина 20-го века)
Написано в нашей недельной главе: «И увидел Балак, сын Ципора, все, что сделали израильтяне эморейцам. И испугались моавитяне этого народа, поскольку он велик и многочисленен, и опостылела моавитянам жизнь из-за сынов Израиля. И сказали моавитяне старейшинам Мидьяна: Сейчас объест это общество все вокруг нас, как объедает бык полевую зелень. А Балак, сын Ципора, был царем Моава в ту пору» (Бамидбар, гл. 22, ст. 2-4).
Интересно, что сначала говорится — «И увидел Балак», а затем — «И испугались моавитяне…».
То есть, Балак увидел, что сделали израильтяне эморейцам, а испугались почему-то моавитяне, а не он.
К тому же следует заметить, что у моавитян вообще не было причин бояться сынов Израиля. Ведь сам Всевышний встал на их защиту. Как сказано: «Не враждуйте с моавитянами и не начинайте с ними войну, ибо Я не дам вам от их земли» (Дварим, гл. 2, ст. 9).
В Талмуде (трактат Гитин, лист 38) содержится интересное высказывание о том, что земли Моава будет разрешено захватить сынам Израиля, благодаря Сихону (эморейскому царю).
Но мог ли Сихон способствовать отмене запрета Всевышнего?
Оказывается, мог.
Эморейцы во главе с Сихоном одержали победу над моавитянами и захватили город Хешбон с окрестностями. Затем евреи разгромили эморейцев и убили Сихона. Так сынам Израиля отошли все земли Сихона, включая и те, что он захватил у Моава.
Совсем недавно, в конце предыдущей недельной главы (Хукат), мы читали: «О том говорят сказители в притчах — Вступите в Хешбон! Он будет отстроен и упрочится как город Сихона» (Бамидбар, гл. 21, ст. 27).
Когда Сихон захватил Хешбон у Моава, сказители стали призывать израильтян — «Вступите в Хешбон!» (идите и захватите Хешбон!). Хоть он и был городом Моава, теперь он может стать вашим, потому что он — «отстроен и упрочился как город Сихона».
Теперь нам понятны опасения моавитян. Их земля будет захвачена другим народом, а затем она окажется в руках Израиля. И тогда — попробуй, отвоюй это назад!
Об этом они и «плачутся в жилетку» старейшинам Мидьяна: «Сейчас объест это общество все вокруг нас, подобно тому, как объедает бык полевую зелень».
Вы когда-нибудь ели полевую траву или сено?
Полагаю — не приходилось.
Зато мы едим мясо быков, коров и овец, пищей которых были трава и сено.
Это и подразумевали моавитяне, говоря, что другой народ «объест» их земли подобно быку съедающему полевую траву.
А евреи — «съедят быка», вместе
с землей и городами Моава.
на основе комментария рава Иеhошуа-Лейба Дискина
(Гродно – Иерусалим, 1818-1898 гг.)
3. В те дни, в это время
В нашей недельной главе рассказывается о панике, которая охватила моавитян при приближении к их границам сынов Израиля. И мы читаем: «И увидел Балак, сын Ципора, все, что сделали израильтяне эморейцам. И испугались моавитяне этого народа, поскольку он велик и многочисленен, и опостылела моавитянам жизнь из-за сынов Израиля. И сказали моавитяне старейшинам Мидьяна: Сейчас объест это общество все вокруг нас, как объедает бык полевую зелень. А Балак, сын Ципора, был царем Моава в ту пору» (Бамидбар, гл. 22, ст. 2-4).
В те дни территории вокруг Моава были охвачены кровопролитными войнами. Одна из них тяжелым шагом прошла по моавитянской земле. В итоге, моавитяне вкусили горечь поражения и лишились части своей исконной территории.
Об этом говорится в конце недельной главы Хукат (Бамидбар, гл. 21, ст. 26-30).
Но Балак почему-то обратил внимание на другое, на то, «что сделали израильтяне эморейцам».
Так начинается большинство историй. А заканчиваются они…
В наше время все закончилось бы созданием комиссии по расследованию. А в те дни моавитяне обратились (пока еще — не в комитет по защите прав человека) к старейшинам Мидьяна.
Обратите внимание, что в тексте не сказано, что старейшины Моава обратились к старейшинам Мидьяна, и не моавитяне обратились к мидьянитянам. Значит, нужны были именно старейшины и именно из Мидьяна. Но зачем?
Только они могли знать Моше, который в свое время скрывался в Мидьяне от преследований египетского фараона и провел там молодые годы.
Моавитяне, как написано в Мидраше Танхума, поинтересовались, в чем состоит отличительная черта предводителя евреев, Моше. И старейшины Мидьяна им объяснили, что вся сила Моше — в его устах, в молитве.
Тогда моавитяне решили привлечь на свою сторону человека, слова которого оказывают воздействие на ход событий, и пригласили Билама.
Сам Балак, кстати сказать, тоже был — приглашеным. На это намекает фраза — «А Балак, сын Ципора, был царем Моава в ту пору».
Балак, как рассказывается в Мидраше Танхума — не принадлежал к царской династии Моава, он был принцем Мидьяна. Но когда Сихон потерпел поражение от сынов Израиля и был убит — князья Моава позвали Балака, чтобы он стал у них царем.
Так, что Балак был приглашенным царем, а Билам — приглашенным волхвом-«проклинателем».
Но почему моавитянам понадобилось «импортировать» себе царя из другого народа, да еще из того, с которым они издавна враждовали?
Балак привлек к себе внимание благодаря своему пещерному антисемитизму. Во всем Моаве не нашлось в этом равного ему. Ради такой «священной» цели — борьбы с мировым еврейством, была забыта древняя вражда между Моавом и Мидьяном.
Сказано в Талмуде (трактат Гитин, лист 56), что во главе над собой народы мира ставят того, кто больше других ненавидит и притесняет Израиль.
Это правило действует — во все времена. И актуально оно, к сожалению — не только для народов мира. В наши дни, в современном Израиле, с завидной регулярностью появляются партии, главная цель которых — борьба с еврейскими ценностями и традициями, с Торой и заповедями, борьба с Всевышним.
Такое было «в ту пору», такое
происходит — и в наши дни.
на основе комментария рава Хаима из Бриска
(рав Хаим Соловейчик, один из крупнейших раввинов конца 19-го – начало 20-го вв.; Литва – Беларусь)
4. Одни верят в молитву и чудеса Творца, другие — в проклятия и сглаз
В нашей недельной главе говорится, что Балак послал своих придворных в Мидьян с посланием к Биламу. Чтобы пригласить его в Моав для особой миссии — проклясть еврейский народ. Об этом читаем: «И отправил он послов к Биламу, сыну Беора, в Птор, что у реки, на земле его соотечественников, чтобы призвать его» (Бамидбар, гл. 22, ст. 5).
Почему выполнение этой миссии Балак решил возложить именно на Билама?
Потому что Билам обладал пророческим даром, который был ниспослан ему самим Всевышним.
Но как Владыка мира мог наделить нееврея, да еще и злодея, незаурядными пророческими способностями? — задается вопросом Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век). И сам же на него отвечает — Чтобы лишить народы мира возможности сказать: «Будь у нас пророк, мы исправились бы!».
Поэтому Он дал им пророка из их среды. Но этот пророк проломил нравственную ограду мира, ибо вначале люди сторонились кровосмешения (недозволенных связей), а Билам посоветовал им предаться распутству.
Итак, Билам был дан народам мира, чтобы у них не было отговорки — мы, мол, совершали злодейства и преступления, потому что не было у нас пророка-обличителя, который мог призвать нас к порядку и указать верный путь к светлому будущему.
Идея красивая. Но все же выбор кандидатуры Билама на роль мирового пророка, совершенно непонятен.
И действительно. Эти непутевые народы, наломавшие столько дров, все же могут высказать Всевышнему упрек и сказать: « Хорошо, что Ты дал нам пророка. Только почему такого отпетого мерзавца? Неужели не нашлось никого получше? Был бы у нас кто-то подобный Моше, все выглядело бы совершенно иначе...».
Объясним этот конфликт на примере.
Как-то раби Симха Буним из Пшисхи (глава хасидской общины Пшиски — еврейского местечка в Польше; конец 18-го – первая половина 19-го вв.) тяжело заболел. Да так, что польские лекари только разводили руками, не зная, как ему помочь
Тогда раби отправился в Берлин к известному светилу медицины. Доктор обследовал рава и заключил, что симптомы болезни ему понятны, понятен диагноз, но лекарства от этого у него нет.
— Могу направить тебя к знахарю, который лечит такие заболевания особыми снадобьями и заклинаниями, — сказал столичный врач. — Возможно, от его ворожбы ты и поправишься.
— Если уж мне остается надеяться на «заклинания», — ответил раби Симха Буним, — я лучше обращусь к раву Исраэлю из Кожениц (автор труда «Аводат Исраэль»), который уже помог многим людям…
Но вернемся к народам мира и их возможному упреку.
Чудеса, сопровождавшие Исход сынов Израиля из Египта были повсеместно известны. Люди знали о Моше, о рассечении моря и о даровании Торы. Так почему же они не бросились к Моше с просьбами указать им дорогу к Истине и справедливости, а заодно — и заповедную тропинку к счастью?
Потому что в действительности им не нужна Истина и справедливость. Они им — как пятое колесо в телеге. Да, понимание, что такое счастье у них иное, нежели у евреев.
Это — внутренняя, то есть — настоящая причина. Внешне же они удобно уселись в кресле Станиславского, то и дело крича: «Не верю!».
Не веришь чудесам Всевышнего и пророчеству Моше? А проклятиям Билама — веришь!? Так не удивляйся потом, почему твой пророк — подлец и мерзавец.
Это мне напомнило один недавний случай.
На некоем мероприятии решили помолиться. Но желающих набралось только девять. Тогда дополнить миньян попросили «светского» еврея. Но он — отказался, сказав: «Оставьте меня в покое! Я в это не верю».
Молитва все равно состоялась. Другой еврей стал десятым.
Но речь не об этом. Чуть позднее, проходя мимо того «неверующего», я случайно услышал, как он на повышенных тонах убеждал кого-то по телефону:
— Не смей иметь с ним никаких дел! У него — дурной глаз. Он тебя обязательно сглазит!
«Значит, в молитву мы не верим,
но верим в сглаз!? — подумалось мне.
на основе комментария рава Шломо Левинштейна
(Израиль, наше время)
5. Нет ни окончательного, ни временного решения
Балак через своих посланников передает Биламу задание: «И ныне пойди, прокляни этот народ, т.к. он сильнее меня, быть может... изгоню я его с земли. Ибо знаю, кого ты благословишь — благословен, а кого проклянешь — проклят. И пошли старейшины Моава и старейшины Мидьяна, и ворожба у них в руках, и пришли они к Биламу, и говорили ему то, что велел передать Балак» (Бамидбар, гл. 22, ст. 6).
Выражение «и ныне» кажется здесь лишним. На первый взгляд, можно было бы вполне обойтись без него. Достаточно было бы сказать — «Пойди, прокляни этот народ». Коротко и ясно.
Кроме того, далее Балак повторяет свое требование: «Пойди же, прокляни мне этот народ» (там же, ст. 17). И здесь уже нет никакого «и ныне».
Так зачем Балаку понадобились эти слова в первом случае?
Мы видим, что на настойчивый призыв Балака, Билам отвечает трезво и взвешено, я бы даже сказал — отрезвляюще. «Если даст мне Балак полный дом свой серебра и золота, — говорит он. — Не смогу преступить слова Всевышнего, чтобы сделать, что-нибудь малое или большое» (Бамидбар, гл. 22, ст. 18).
При всей четкости ответа, два момента здесь остаются непонятными.
Действительно, о чем же идет речь?
Балаку мешают евреи. Они для него — как кость в горле. Он мечтает избавиться от них (с этой целью он и зовет Билама).
Но что означает — избавиться?
Кость можно вынуть из горла и отбросить подальше, чтобы не попалась снова.
Впрочем, вероятность повторения, хоть и невелика, но все же — присутствует. Другое дело — если кость не только вынуть, но еще и — изничтожить, чтобы не попалась впредь.
Об этом и просит Балак.
Вначале он просит проклясть сынов Израиля так, чтобы они были разбиты и отброшены от границ Моава и перестали представлять собой угрозу хотя бы только «ныне», сейчас. Но, если Биламу хватит сил и проклятий — Балак не будет против, если еврейский вопрос был бы окончательно и бесповоротно решен. Если сынов Израиля удастся — ликвидировать. Раз и навсегда. Радикально.
Поэтому обращаясь к Биламу во второй раз, Балак не стесняется в выражениях. Он говорит открыто и прямо, и не использует даже жалкое «ныне», за которое при желании можно зацепиться.
Первое поручение Балака, просьбу о временном решении, Билам называет — «малым». А его желание уничтожить всех полностью, не только боеспособное население, но и стариков женщин и детей, Билам именует — «большим».
Забегая вперед, отметим, что
Биламу, как он ни старался — так и не удалось избавить Балака ни от его
«большой» нужды, ни от «малой»...
на основе комментария рава Гилеля Лихтенштейна
Автор текста Мордехай Вейц