“И собрал Моше” — “Ваякеэль Моше”. От слова кааль (по-русски кагал) — собрание, община.

В предыдущих главах рассказывалось, что Всевышний повелел строить Переносной храм. Теперь повествование переходит к тому, как это повеление было исполнено. И начинается оно с предупреждения не нарушать покой субботнего дня.

Спрашивается, зачем повторять их снова? Возникает и другой вопрос: зачем говорить — “шесть дней делайте работу”? (Или, как было сказано неделю назад, “Шесть дней пусть (еврей) делает работу”). Можно было бы сразу приступить к разговору о субботе, не упоминая других дней недели.

Существует мнение, что тема субботы настолько важна, что Тора возвращается к ней неоднократно. Но почему тогда в Торе находим множество других, не менее важных заповедей – и для каждой из них дается только одно предупреждение? Например, запрещено есть мясное с молочным. Об этом во всем Пятикнижии сказано один раз. Или запрет носить ткань, в которой одновременно присутствуют нити льна и шерсти…

Комментаторы отвечают на этот вопрос так. Давайте посмотрим, — говорят они, найдется ли в Торе еще хотя бы одна заповедь-запрет, предупреждение о которой приведено, как и для субботы, несколько раз. Да, это строжайший запрет есть хамец (квасное) в Песах. Он дан в нескольких местах Торы. Почему? Да потому, что отказаться от квасного в остальные дни года трудно, человек к нему привыкает, а с привычкой бороться тяжело.

Лен с шерстью запрещено носить всегда. К этому легко привыкнуть. Так же, как к запрещению есть свинину и пр. Но с квасным в Песах — все иначе: человек за год привыкает к хлебу. Следует предупредить его еще и еще раз – чтобы он обратил на это внимание.

Также и с субботним днем. Шесть дней человек трудится, занимаясь теми видами работы, которые запрещены в Шаббат (об этом и сказано – “шесть дней работай”, т.е., именно из-за того, что ты шесть дней работаешь, поостерегись выполнять ту же работу в конце недели). Человек привыкает. И чтобы эту привычку преодолеть – делается повторное предупреждение.

Известно, что в седьмой день недели евреи, соблюдающие заповеди Торы, не пишут, не трудятся, не зажигают огней. Запрещено!

В результате из одного указания Торы о субботнем покое, мы получаем обширную информацию о запрещенных в субботу видах работ. В Торе важно все, даже место расположения того или иного фрагмента…

Сказано: “И собрал Моше всю общину сыновей Израиля”. И перечислил на народном собрании тринадцать видов приношений от еврейских колен: драгоценные металлы, камни, деревья разных пород, шкуры животных и пр.

Затем в Торе еще раз приведен список деталей Храма, его элементов и утвари. И написано, что евреи доставили все, что требовалось, с избытком. Так что Храм, в строительстве которого участвовал весь народ, был успешно возведен.

Какая идеальная картина народного согласия, не правда ли? Моше обратился к людям с просьбой о пожертвованиях и в самом строительстве – и евреи, полные энтузиазма, согласились: жертвовали, участвовали, строили… На самом деле все происходило драматичнее, поскольку сама идея построения Храма, одного на весь народ, была воспринята евреями не сразу и не с легкостью.

Вспомним, что совсем недавно весь народ совершил грехе, участвуя в создании золотого тельца. Моше в то время находился на горе Синай, и люди испугались, что он не вернется. Им срочно требовался руководитель, который повел бы их дальше. Руководителя они выбрали хорошо знакомым им еще по Египту методом: создали идола и заявили — “Вот твой бог, Израиль!”. Заявили с той же легкостью, с какой несколькими днями раньше, получая Тору на Синае (на том же самом месте!), воскликнули: “Сделаем и услышим!” – т.е. сначала обещаем выполнять Твои заповеди, а потом посмотрим, что это такое.

Поднять этот народ, вернуть его ан тот уровень, на котором он находился в час получения Торы, было очень трудно. В те мгновения, когда голос Всевышнего давал им первые две заповеди из Десяти, что были потом занесены на Скрижали, они были, по выражению комментатора, одним человеком, одним сердцем. Но стоило им согрешить, изготовить золотого тельца, как единство исчезло. Неслучайно в Иерусалимском Талмуде сказано, что у каждого из двенадцати колен был свой золотой телец. Не в том смысле, что они отлили из золота двенадцать маленьких тельцов, а в том, что каждое — выдвинуло свое мнение по вопросу, кого избрать лидером вместо Моше. Евреи, несмотря на то, что говорили на одном языке, имели общее происхождение, одни и те же традиции, стали двенадцатью маленькими народцамиМожно себе представить, насколько была трудной задача вернувшегося Моше – вновь объединить евреев, превратить их в одно сердце, сделать одним народом.

Вот об этом повторном объединении народа и рассказывает недельный раздел, когда повествует о возведении Переносного храма в Синайской пустыне.

Рассказывается в нашем недельном разделе и о женщинах. Написано, что, когда народ откликнулся на призыв Моше добровольно участвовать в строительстве Храма, усердие проявили не только мужчины. Читаем: И каждая женщина, мудрая сердцем, пряла своими руками…” (25:35).

О роли замужней женщины в еврейском доме, где соблюдаются заповеди Торы, много говорить не надо. Укажем, что само выражение “дом Яакова”, как правило, относится к еврейским женщинам. Несмотря на то, что мы все, и мужчины, и женщины, — потомки нашего праотца Яакова. Другими словами, еврейские женщины и есть дом Яакова, они представляют собой основу и фундамент народного существования. От них зависит атмосфера в семье, воспитание детей, сам уклад жизни.

И тем не менее, что говорит Тора о замужней женщине? Сказав, что в Храме работали “мудрые сердцем”, она намекает, что встречаются и другие женщины – не столь мудрые.

Про жену дважды сказано в книгах. Написано в Притчах (Мишлей, 18:22): “Нашел жену – нашел добро”. Т.е. если женился на хорошей женщине, значит, приобрел счастье и радость. А вот стих в Экклезиасте (Коэлет, 7:26): “И нахожу я, что горче смерти – жена” —лучше смерть, чем плохая, зловредная и неудачная супруга. Таковы два подхода, два взгляда на замужних.

Обратим внимание на первые слова приведенных отрывков – они совпадают. Правда, поставлены разные грамматические формы: “Тот, кто нашел хорошую жену…” и “Я нахожу, что…”. На иврите это звучит как маца (нашел) и моце (нахожу, находит).

Написано в Талмуде (см. трактат Брахот, 8:А), что в Древнем Израиле (в отличие от Вавилона, где, собственно, и писался Вавилонский Талмуд) было принято спрашивать недавно женившегося молодого человека: “Ну что, маца или моце?”. Т.е. к удачна ли твоя женитьба? Женился ли ты на той, которая несет в твой дом “добро", или на той, что “горше смерти”?

Раби Шмуэль Урвиц (Горовиц) из Моравии еще при жизни слыл великим праведником. Никто, придя к нему за помощью, не уходил с пустыми руками. И вот однажды постучал к нему в дверь бедный еврей, поведавший, что ему не на что кормить семью. Бросился раби Шмуэль искать деньги – а у самого ни копейки. Принялся обыскивать карманы, полез в шкафы, на полки – нигде ничего! Расстроился проситель. Расстроился и раввин. Вдруг он вспомнил, что у жены, в одной из коробочек, вроде бы лежало что-то ценное. Разыскал коробочку – а там красивое кольцо! Обрадовался рав – и отдал кольцо. И надо случиться, что как только ушел тот еврей, вошла жена, увидела на столе раскрытую коробочку, заглянула в нее и ахнула. И сказала мужу всего несколько слов.

Выслушав ее, раввин побежал за бедняком. Бедняк заметил, что за ним бежит рав Урвиц, который только что дал ему кольцо, и побежал прочь. Рав — за ним. Бедняк прибавляет ходу. Рав не отстает. Так и бежали несколько кварталов. Наконец рав догнал бедняка и закричал, запыхавшись: “Ты знаешь, что сказала моя жена?”.

Бедняк вытащил кольцо из кармана и протянул раву. Но тот отвел его руку и произнес: “Она сказала: беги за тем человеком и передай ему, что кольцо стоит никак не меньше 25 золотых монет. Пусть не продешевит, когда будет его продавать”.