По первым словам фразы: “Вели сынам Аарона...” (Ваикра, гл. 6, ст. 1).

Вели на иврите — цав.

Наша глава, как мы знаем из обзоров прошлых лет, посвящена законам, регламентирующим порядок приношений в Храме (см. на сайте обзоры недельной главы Цав, первый, второй, третий и четвертый годовые циклы обсуждения). Ежегодно мы рассматриваем различные ее аспекты. Так же поступим и на этот раз. Речь пойдет об особом случае, связанном с празднованием Песаха. И хотя до этого дня в текущем (2005-м) году остается почти месяц, мы, анализируя текст нашей недельной главы, уже сейчас начнем подготовку к этому празднику.

Традиция свидетельствует, что шаббат, предшествующий Песаху, имеет свое название— Шаббат а-гадоль, то есть — «Великий Шаббат».

В Торе читаем: «В десятый день сего месяца (нисана) пусть возьмут себе каждый по агнцу на семейство....» (Шемот, гл. 12, ст. 3).

Раби Яаков бен Ашер (автор монументального труда, кодекса еврейских законов — Арбаа Турим, а также — одного из наиболее популярных сборников комментариев к Торе под названием Бааль а-Турим; Германия – Испания, 14-й век) в своем монументальном труде Арбаа Турим (раздел Орах Хаим, гл. 430) объясняет, что в год Исхода из Египта, 10-е число еврейского месяца нисан совпало с шаббатом. Таким образом, ягненка, предназначенного для пасхального приношения, следовало приобрести за четыре дня до праздника, то есть — в шаббат.

Овца в Египте в те времена считалась священным животным. Мы знаем это со слов Моше, обращенных к Всевышнему: «...не по нраву египтянам то, что мы приносим Всевышнему нашему. Если же мы станем осуществлять (процедуру) приношения на их глазах, не побьют ли они нас камнями?» (Шемот, гл. 8, ст. 22).

Тем не менее, египтяне, прекрасно понимая, что евреи собираются делать с ягнятами, не выразили никакого протеста, когда евреи приобретали ягнят. И это было чудом. Поэтому шаббат, когда евреи приобретали ягнят для пасхального приношения, называется «Великим Шаббатом».

Но ведь в процессе Исхода произошло, как известно, немало чудес. Настолько масштабных и грандиозных, что по сравнению с ними чудо «удачного, без помех, приобретения ягнят» просто меркнет. Так почему же именно оно, это, казалось бы, «незаметное» чудо увековечено и выделено среди остальных особым названием дня, которое дано на все времена — «Великий Шаббат»?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны предпринять некое духовное путешествие. И первым «пунктом назначения» будет — Агада (в буквальном переводе — «рассказ»; см. на сайте «Краткий словарь Песаха» в разделе «Библиотека»).

Агада, по всей видимости — один из самых древних еврейских «философских» текстов, выражающих еврейское мировоззрение. Согласно традиции, центральной частью Агады, которую читают в первую ночь праздника Песах, во время седера, считается фрагмент, где задаются вопросы четырем «сыновьям» и даются ответы на них («ма ништана»). Это — своего рода «инструкция», разъясняющая заповедь Торы: «…и расскажи сыну своему». В этой части Агады даются указания, как доносить информацию об Исходе разным людям (см. на сайте материалы, посвященные празднику Песах в разделе «Библиотека»).

Прочтем в Торе фразу, выражающую эту заповедь Всевышнего: «И скажи сыну своему в тот день так: это ради того, что сделал со мною Всевышний при выходе моем из Египта» (Шемот, гл. 13, ст. 8).

Этими словами Тора, как сказано в Талмуде (трактат Песахим, лист 116), велит нам рассказывать нашим детям историю Исхода из Египта в первую ночь праздника Песах. Более того, реализация этой мицвы (заповеди) и привела к возникновению традиции ежегодно устраивать праздничный седер, на котором глава семьи читает Агаду…

Существует несколько заповедей, связанных с событием Исхода. Среди них — заповедь о мезузе, заповедь накладывания тефиллин и другие. Мы вспоминаем Исход из Египта ежедневно, трижды в день — читая молитву Шма, Исраэль.

Но заповедь, предписывающая рассказывать историю Исхода, принципиально отличается от остальных — только эта мицва требует, чтобы человек поведал о событиях Исхода слушателям. И никто не освобождается от выполнения этой заповеди. Прочесть Агаду за пасхальным седером должен каждый.

Пасхальная Агада, — подчеркивают наши Учителя, — содержит в себе не только изложение исторических фактов. Есть в ней и «скрытая информация».

В книге Зоѓар (раздел Лех Леха, гл. 86) говорится, что на это указывает само название текста — агада. Это слово образовано от того же корня, что и ивритское слово hигид, что в переводе означает — «рассказал». И в его значении есть некий смысловой нюанс: подразумевается не простой рассказ, но — «раскрытие секрета». И тогда получается, что в самой истории Исхода заключена какая-то «тайна», которую мы должны раскрыть нашим детям в ночь пасхального седера.

Что это за секрет?

Наши Учителя выясняют это, анализируя слово, взятое для обозначения названия праздника — песах. Оно образовано от ивритского корня пасах — «обойти». То есть — в этот день наказание Всевышнего «обошло» нас, и еврейский народ получил свое особое предназначение (см. на сайте «Краткий словарь Песаха» в разделе «Библиотека»).

Однако в книге Зоѓар это слово получает иную интерпретацию. Оно разделяется на два — пе (рот) и сах. В результате такого разделения прочитывается выражение —«открыть рот и рассказать». На более глубоком уровне это означает, что раскрытие секрета Исхода и передачи его нашим детям заключается в том, что в Песах человек впервые обрел способность передать потомкам собственное сообщение. Впервые за всю историю человечества он мог рассказать нечто, что зародилось в нем самом.

Что здесь имеется в виду? Разве в другие дни нам не о чем рассказать? Разве лишь во время пасхального седера у нас появляется возможность поделиться «эксклюзивной» информацией?

Эта идея и в самом деле может поразить нас. Но вдумаемся: обычно человек не совершает никаких «принципиальных» открытий. Он только находит объяснения тому, что существует в окружающей его вселенной. Иными словами, объективно вселенная как бы не имеет тайн. Тайной для человека становится то, до чего он еще не додумался. Человек (и в этом его уникальность) наделен интеллектом, который позволяет ему слушать, воспринимать, интерпретировать и передавать другим информацию, посланную нам вселенной. Сам человек информацию не продуцирует.

Если бы человечество утратило всю накопившуюся за столетия научную информацию, и ему предстояло бы по крохам ее восстановить, нет сомнений, что люди, вскрывая законы, обуславливающие существование и развитие нашего мира, заново совершили бы те же открытия, которые были совершены ранее, до них. И это — простое свидетельство очевидного факта: законы вселенной были всегда, словно ожидая, когда они станут достоянием человеческого разума.

Мы, люди, не обладаем способностью создавать, мы можем лишь открывать то, что дано нам в окружающей действительности. Вот и получается, что сказать нам, по сути, нечего…

Чтобы обрести возможность говорить что-либо «от себя», мы должны получить доступ к миру, находящемуся за пределами науки, к информации, которую невозможно получить лишь усердным изучением явлений нашего материального мира. То есть к информации, источник которой — в человеческом интеллекте.

В этом и состоит смысл и значение идеи, высказанной в Зоѓаре. Рассказывая историю Исхода, мы становимся творцами, открывая секрет, лежащий в основе мироздания.

Но как эта идея выражена в Агаде?

Анализируя текст Агады, в частности, той ее части, которая посвящена «четырем вопросам», Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно; Литва, вторая половина 18-го века; назван Гаоном — почетнейший титул — за исключительные знания всех разделов Торы и праведность) обнаруживает в этом фрагменте текста некие «странности», что дает ему повод провести глубокое исследование.

Прочтем знаменитые слова, которые звучат на пасхальном седере: «ма ништана а-лайла а-зэ ми коль а-лейлот». Человек, хорошо ориентирующийся в правилах ивритской грамматики, тотчас заметит «несоответствие». Слово лайла («ночь») на иврите — женского рода, а относящееся к нему местоимение а-зэ («этот») — мужского рода. Построенное в соответствии с грамматическими правилами, это выражение должно выглядеть так: а-лайла а-зот. Так почему же оно представлено здесь «в обход» грамматических закономерностей?

Ночь — существительное женского рода, — объясняет Виленский Гаон, — потому что ночной источник света — луна. Луна не излучает собственный свет, но лишь отражает свет, исходящий от солнца. Согласно еврейской традиции, способность получать и отражать свет — женская черта. Женщина обладает способностью принять семя мужчины, отразить его свет, усиливая и преобразовывая его потенциал в процессе зарождения и формирования плода.

В этом — концептуальное сходство женщины с луной: обе отражают полученный ими свет. Но существует между ними и огромная разница. Женщина — не просто хороший «отражатель» того, что она получает. Она наделена свойством трансформировать полученное ею микроскопическое семя в живое существо. Луна же лишь отражает свет, да и то — «не идеально». В самом деле, если бы ночное светило отражало весь получаемый им свет, не было бы четко различимой разницы между днем и ночью.

Рожденный женщиной ребенок выражает потенциал, заложенный в мужском семени. Если бы луна могла также выразить потенциал солнца, она светила бы с той же яркостью, что и солнце.

В Торе о создании двух великих светил при описании четвертого дня творения сказано: «И создал Всевышний два светила великие: светило большее — для владения днем, и светило меньшее — для владения ночью...» (Берешит, гл. 1, ст. 16).

Здесь мы видим, что Тора называет оба светила — «великими», но при этом указывает, что одно — «большее», а другое — «меньшее». Откуда это «неравноправие»?

Светила были устроены так, — объясняют Учителя (см. на сайте обзор листа 60 трактата Хуллин), — потому что луна высказала Всевышниему свои соображения по поводу размеров солнца и луны.

— Невозможно, чтобы два царя пользовались одной короной, — сказала луна.

— Вот и станешь ты светилом поменьше, — ответил ей Творец…

Таким образом, существование ночной темноты — проявление несовершенства. Более того, уменьшение размера луны, из-за которого возникла темнота, вызвано наличием у луны духовного порока. Луна не хотела принять роль «простого отражателя» солнечного света, не сумела смириться с тем, что, как бы она прекрасно ни выполняла бы она свое предназначение, на корону солнца претендовать она не могла.

Этой метафорой подчеркивается роль человека в нашем мире. Поскольку человеческая душа всего лишь отражает Свет Всевышнего, человеческий интеллект еще не дает нам права претендовать во вселенной на «королевскую мантию»...

В этой концепции не заложена разница между полами, потому что человеческая душа, отражающая Свет Творца, не имеет пола. Душа любого человека может стать совершенным отражателем «интеллекта» Всевышнего. Но «царская корона» при этом всегда принадлежит Творцу.

Грамматическое «несоответствие» в отрывке «ма ништана…», — объясняет Виленский Гаон, — основано именно на этой идее.

Праздник Песах дает человеку возможность увидеть, хотя бы мельком, совершенный мир, где свет ночи не отличим от света дня.

В ночь пасхального седера мы рассказываем историю Исхода. Чудеса Исхода принесли с собой доказательства того, что энергия и интеллект Всевышнего заполняют этот мир и управляют им. Свет Творца, нисходящий в наш мир, Его Шехина (см. на сайте ответ «Шехина — святой дух христиан?») не ограничены рамками естественных законов. Если бы наш мир «научился» идеально отражать Свет Творения, ночь превратилась бы в день. Ощущая Шехину (Присутствие Всевышнего), человек осознает, что и явления нашего мира тоже не ограничены естественными законами природы.

Рассказывая историю Исхода, мы тем самым как бы превращаем ночь в день. Эта история свидетельствует, что несовершенства нашего мира не имеет ни малейшего отношения к величию Творца. Это несовершенство заключено в отражающем зеркале, но — не в Источнике Света. Природа не в состоянии представить нам такую информацию. Единственный источник, из которого мы можем ее получить — человеческая душа.

Человеческая душа — единственное место в мире, обладающее такой информацией. И существует единственный путь ее передачи — от одной души к другой. Она передается от отца — к сыну, так же, как и сама жизнь. Рассказывая историю Исхода, человек становится созданием, которому есть что сказать другим людям. Он может говорить и создавать, а не просто интерпретировать.

Первое заявление, которое мы делаем «от себя», отвечая на четыре вопроса, несет в себе такую информацию: если бы Всевышний не вывел нас из Египта, мы и наши дети были бы слугами фараона до конца времен.

Конечно, эту мысль нельзя понимать буквально. В конце концов, как мы уже говорили, история Исхода, описанная в Агаде, должна открыть нам секреты, скрытые за гранью обычного существования.

Исторические закономерности демонстрируют, что империи поднимаются и разрушаются. Исчезают цивилизации. Так пала и египетская цивилизация тех времен, а от фараонов остались лишь гробницы и письменные воспоминания. И это произошло независимо от того, что евреи вышли из Египта на свободу. Если бы евреи остались, случилось бы то же самое.

Секрет заключается в том, что фараон и Египет — символы рабства человечества в несовершенном, земном мире. Наш мир, известный нам, это — тюрьма, «побег» из которой невозможен. Любые научные открытия и впечатляющие технические достижения служат лишь для того, чтобы сделать эту тюрьму более комфортной. И не имеет значения, как много усилий мы вкладываем в изучение этого мира. Мир, в котором мы живем, движется по предопределенной, заранее установленной «орбите». Поколения рождаются, дают жизнь другим поколениям и умирают. Подобно заключенным, проводящим всю свою жизнь за решеткой, мы ничего не достигаем. Живем, дышим, подчиняясь заведенному распорядку.

Способ есть. Чтобы выйти из тюрьмы материального мира, нам необходимо понять, в чем заключается наше предназначение, и, раскрыв цель земного существования — научиться контактировать с вечностью…

Вот теперь мы готовы вернуться к идее, с обозначения которой мы начинали наш обзор — к идее «Великого Шаббата».

Во время вечерней молитвы в шаббат (маарив), произнося Шемоне Эсрэ (восемнадцать благословений), мы говорим: «Ты освятил седьмой день ради Имени Твоего. В нем — цель создания Неба и земли. И благословением Своим выделил Ты его среди всех дней (недели) и духовно возвысил его — среди праздников...».

Но шаббат — не просто день отдыха. Шаббат — напоминание о мире Грядущем.

Эта идея заложена в описании сотворения человека. В Торе об этом сказано: «И создал Всевышний человека из праха земного...» (Берешит, гл. 2, ст. 7). И в этом тексте мы снова, как в тексте Агады (см. выше), встречаемся с неким отклонением от правила. В оригинале на иврите слово вэйяацер («создал») пишется с двумя буквами йуд, хотя обычно оно пишется с одной буквой йуд.

И в этом, — объясняет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — содержится глубокий намек. Все творения могут существовать только в одном, земном мире. Но Адам был создан так, что мог жить в двух мирах — в этом мире и в мире техият а-метим, в мире воскрешенных из мертвых, то есть — в Будущем мире.

Создание человека, предназначенного для существования в двух мирах, имеет двойной аспект. Всевышнему было недостаточно просто поместить в человека потенциал и обеспечить возможность его реализации. Чтобы этот потенциал мог проявиться в нашей реальности, человеческая душа должна научиться как можно полнее отражать Свет Творца. И довести это умение до совершенства.

Духовно возвышенную атмосферу в шаббат обеспечивает Всевышний, проливая на землю особый Свет. Задача человека — отразить этот Свет, наполняя земное пространство энергией Добра.

Комментаторы всех времен отмечают в Торе сложную для понимания фразу, содержание которой раскрывает одну из заповедей праздника Песах — приношение омера (см. на сайте «Краткий словарь Песаха» в разделе «Библиотека») на второй день праздника. Она спровоцировала множество дискуссий и звучит так: «И вознесет он омер пред Всевышним для приобретения вам благословения; во второй день шаббата вознесет его коэн — служитель в Храме» (Ваикра, гл. 23, ст. 11).

Главный вопрос — почему здесь написано о шаббате? Ведь известно, что Песах в разные годы выпадает на разные дни недели. Быть может, имеется в виду, что еврейский календарь следует перестроить так, чтобы второй день Песаха всегда выпадал на шаббат (седьмой день недели)? — спрашивали некоторые раввины.

Однако, тщательнейшим образом проанализировав тексты Торы, наши Учителя, в конце концов, пришли к выводу, что словом шаббат назван не седьмой день недели, а то духовное состояние, которое возникает в этот день. Оно как бы приравнивается — к субботнему. И нам теперь это нетрудно понять.

Итак, почему Тора выделила первый день Песаха, назвав его Шаббатом?

Именно в субботу душа человека приобретает способность отразить свет Шаббата Всевышнего. Ту же способность человеческая душа получает и на второй день праздника Песах — после чтения Агады в первую ночь Песаха. Выразив себя, раскрывая секрет Агады, человек вырывается за пределы земного мира, вступая в контакт с высшей духовностью, с Будущим миром — миром вечности.

Существование связи между двумя шаббатами — в буквальном смысле и в смысле метафорическом — и есть та тайна, которая спрятана под поверхностным слоем естественной реальности.

Тот, кто раскрывает этот секрет, получает ключ к открытию истинного величия Всевышнего и огромного потенциала, которым обладает человеческая душа…