По начальным словам: “И ты вели сынам Израиля” (гл. 27, ст. 20).

Вели на иврите — тецаве.

В этом году нашу недельную главу читают, как это часто бывает, в последнюю субботу перед праздником Пурим (см. на сайте материалы, посвященные этому празднику). Это особая суббота, имеющая название — Шаббат Захор (захор в переводе с иврита — «помни», по первому слову дополнительного фрагмента из Торы, который читают в этот день).

Поэтому в данном обзоре мы коснемся лишь одного из аспектов недельной главы Тецаве и перейдем к обсуждению текста дополнительного отрывка этой недели, который носит название Парашат Захор (Дварим, гл. 25, ст. 17-19).

Как известно, из обзоров прошлых лет, наша недельная глава продолжает развивать тему строительства Мишкана (переносного Храма в пустыне). И мы также знаем, что за событийным рядом кроется история дальнейшего духовного становления еврейского народа (см. на сайте, к примеру, обзор недельной главы Тецаве, второй годовой цикл обсуждения).

В этом, посвященном описанию меиля фрагменте, в частности, сказано: «И сделай по подолу меиля гранаты из нитей голубой шерсти, багряницы (красных нитей) и червленицы (золотых нитей) — по всему подолу его, и золотые колокольчики по всему подолу: золотой колокольчик и гранат, золотой колокольчик и гранат пусть будут по всему подолу меиля» (Шемот, гл. 28, ст. 33-34).

Известно, что на подоле меиля должны были уместиться 72 «граната» и 72 золотых колокольчика.

Составляя комментарий к этому фрагменту, Раши дает к описанию мантии главного коэна подробное разъяснение.

Колокольчики — полые изнутри, раскрытые золотые «конусы», с золотыми же язычками, прикрепленными с внутренней стороны вершины «конуса». Эти колокольчики следовало прикреплять к подолу меиля так, чтобы между двумя «гранатами» по краю был подвешен один колокольчик. То есть — чтобы формы (колокольчик и гранат) чередовались.

Возникает вопрос: зачем достаточно подробному описанию подола меиля в Торе Раши дает еще более детальное разъяснение?

Понятно, что каждый Учитель стремится предупредить неправильное понимание текста. Но ведь в Торе именно в этом фрагменте «задача» в изготовлении меиля изложена как будто бы ясно.

В отрывке «и золотые колокольчики по всему подолу: золотой колокольчик и гранат», — отмечают некоторые Учителя, — нет полной определенности: колокольчик, судя по описанию, может находиться и рядом с «гранатом» и внутри него. Поэтому Раши и уточняет: колокольчики должны находиться между гранатами, по нижнему краю меиля.

Чтобы понять, как это должно выглядеть на практике, Раши сопоставляет приведенное выше описание с фразой, которая следует непосредственно за ним. И звучит она так: «И будет он (меиль) на Аароне (первом в истории коэне гадоль), когда он будет осуществлять служение в Храме, и слышен будет звук, издаваемый им (меилем), когда будет он входить в Кодеш Кодашим (Святая Святых) — чтобы предстать пред Всевышним, и когда будет он выходить…» (Шемот, гл. 28, ст. 35).

Из этой фразы Торы мы узнаем о предназначении колокольчиков на меиле: они оповещают людей о передвижениях главного коэна. Значит, главная их цель — издавать звуки, которые слышны на расстоянии. Нетрудно догадаться, что колокольчики, если бы их помещали внутри «гранатов», издавали бы приглушенные звуки, и «внятного» звучания можно достичь, только если они подвешиваются к нижнему краю меиля свободно. Отсюда вывод: колокольчики на подоле мантии коэна гадоль должны чередоваться с «гранатами»…

Итак, в эту субботу после чтения очередной недельной главы открывают второй Свиток Торы и читают также фрагмент из книги Дварим, озаглавленный — Парашат Захор (Дварим, гл. 25, ст. 17-19). И начинается он со слова — «помни».

Прочтем всю первую фразу данного отрывка: «Помни, что сделал тебе Амалек в пути, когда уходили вы из Египта» (Дварим, гл. 25, ст. 17).

О чем здесь идет речь?

О нападении Амалека на народ Израиля.

Впервые об этом говорится в недельной главе Бешалах книги Шемот, где, в частности, сказано: «И пришел Амалек, и стал воевать с Израилем в (местности) Рефидим» (Шемот, гл. 17, ст. 8).

Наши Учителя подробно рассматривают причины этого нападения. Ведь «объективно» никаких мотивов у Амалека для этого не было — ни материальных, ни экономических, ни территориальных. Сыны Израиля не собирались даже проходить по землям его страны. И войску Амалека надо было предпринять достаточно долгий поход, чтобы вступить с ними в войну.

Так зачем же они делали это, рискуя жизнями своих людей?

Весть о том, что перед евреями расступилось Тростниковое (ныне Красное) море, — заключают Учителя, — взбудоражила амалекитян. Они осознали, что с этого самого момента народы мира уже не могут жить так, как прежде, что им, в сущности ничего не остается как только признать безраздельную Власть Творца над миром. Но, не желая принимать очевидное, они выбрали весьма «оригинальный» способ решения проблемы. Если уничтожить оставшихся в живых свидетелей надъестественного явления (евреев, ибо египтяне погибли в морских водах) — подумали они, — можно будет жить так, как они жили раньше (подробнее об этом — см. на сайте, к примеру, обзор недельной главы Итро, седьмой годовой цикл обсуждения).

Но это, надо сказать — лишь «внешняя» сторона проблемы, затрагивающая «идеологические позиции» Амалека.

Анализируя связанные с нападением Амалека тексты первоисточников на более глубоком уровне, Раши (раби Шломо бен Ицхак; величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) открывает в данном вопросе иную грань Истины.

Он, в частности, отмечает, что фраза — «И пришел Амалек, и стал воевать с Израилем в (местности) Рефидим» в тексте Торы непосредственно следует за отрывком, в котором рассказывается, как, расположившись на стоянке в той же местности (Рефидим), сыны Израиля обнаружили, что у них нет воды, и нечем им утолить жажду и напоить скот. И «возроптал народ, обращаясь к Моше» (Шемот, гл. 17, ст. 3).

В результате все «благополучно устроилось». Выполняя распоряжение Всевышнего, Моше ударил посохом по скале, и из скалы потекла вода.

И здесь, в конце эпизода, читаем: «…И назвал это место Маса Мерива («испытания и раздоры»), из-за ссоры сынов Израиля (с Моше), потому что они искушали Творца, вопрошая — есть ли Всевышний среди нас или нет?» (Шемот, гл. 17, ст. 7).

И следом, сразу же, идет уже знакомая нам фраза: «И пришел Амалек…».

Эту последовательность и выделяет Раши, анализируя истинные, духовные причины нападения Амалека.

Но почему эта последовательность в данном случае так важна?..

В своем комментарии Раши подчеркивает, что война с Амалеком («И пришел Амалек…») разразилась сразу же после того, как сыны Израиля высказали свое недовольство отсутствием воды и выразили совершенно необоснованное «сомнение», присутствует ли среди них Всевышний. На эту неразрывную связь, — говорит он, — указывает и тот факт, что оба события (конфликт по поводу воды и нападение войска Амалека) произошли в одном месте — под названием Рефидим.

Приступив к анализу текстов, Раши задается вопросом: почему фрагмент «…И назвал это место Маса Мерива («испытания и раздоры»), из-за ссоры сынов Израиля (с Моше), потому что они искушали Творца, вопрошая — есть ли Всевышний среди нас или нет?» (Шемот, гл. 17, ст. 7) стоит непосредственно перед сообщением о начале войны с Амалеком («И пришел Амалек»)? Ведь, согласно обычной человеческой логике, его лучше было бы, казалось, поставить чуть раньше, после слов — «И ссорился народ с Моше, и (люди) говорили — дайте нам воды, чтобы мы могли попить!. И сказал им Моше — что вы ссоритесь со мной, для чего вы испытываете Всевышнего?..» (Шемот, гл. 17, ст.2).

Однако это — на уровне человеческой логики. У Всевышнего же — свой Замысел, который Он в данном случае обозначил в Торе, открывающей нам Его Мудрость. И Учителям Торы надо еще этот Замысел разгадать. С первого прочтение всего отрывка можно понять только одно: «перестановка» в нем сделана, конечно же, не случайно. Конечно же, не случайно «цитата» с вопросом, которым задались сыны Израиля («Есть среди нас Всевышний или нет?») поставлена прямо перед фразой — «И пришел Амалек…».

Открывая свою грань Истины, Раши применяет в ходе анализа один из основополагающих принципов еврейского мировоззрения: ничто в мире не происходит само по себе, на все должна быть Воля Всевышнего.

И делает вывод: в этой «перестановке фраз» содержится Послание Творца сынам Израиля. Всевышний тем самым как бы говорит им: «Я всегда — среди вас. А вы сомневаетесь в этом?! Вот придет Амалек, чтобы сразиться с вами. И тогда вы обратитесь ко Мне за поддержкой и помощью. И не будете задавать подобные вопросы…».

В нашем нынешнем обзоре мы уже говорили о том, что с израильской стороны нападение Амалека ничем не было спровоцировано, что Амалек отправился воевать с сынами Израиля, исключительно для того, чтобы попытаться отстоять собственную идеологию (см. выше).

Однако Послание Всевышнего заключает в себе глубокую идею: сыны Израиля должны осознать, что их судьба зависит от их поведения, действий и даже мыслей. Когда связь народа Израиля с Творцом — прочна, они находятся под Его покровительством и могут ничего не бояться. Усомнились, что Он оберегает их, то есть ослабили связь с Ним — последствия могут быть трагическими. Как в данном случае — «И пришел Амалек»…

Анализируя этот аспект проблемы, и, развивая концепцию Раши, Маѓараль (раби Иегуда Лива; один из величайших комментаторов Торы и Талмуда, автор многих основополагающих мировоззренческих книг, главный раввин Праги — Чехия; 16-й век) в своей работе Гур Арье , комментируя отрывок, который мы в обзоре этого года рассматриваем, выделяет интересную его особенность.

Во всех остальных случаях, — подчеркивает он, — где описывается начало войны, Тора, всегда говорит: «выйти на войну» «выступить», «вступить в сражение». Так, например, в книге Дварим сказано: «Когда выйдешь ты на войну против врагов твоих…» (Дварим, гл. 21, ст. 10). Или, в другом отрывке той же книги — «И выступили эморийцы, жившие на горе той…» (Дварим, гл. 1, ст. 44). То же самое находим в книгах Берешит и Бамидбар. Прочтем, скажем, такой текст: «…И вступили с ними в сражение в долине Сиддим» (Берешит, гл. 14, ст. 8). Или: «И собрал Сихон (царь эморейский) весь народ свой и выступил против Израиля…» (Бамидбар, гл. 21, ст. 23).

Подобных примеров можно было бы привести множество.

Тут естественным образом возникает вопрос: почему же в нашем отрывке сообщение о войне выражено иначе — «И пришел Амалек»?

В данной фразе, — отмечает Маѓараль, — прочитывается некий подтекст: как будто бы Амалека «пригласили прийти», чтобы воевать с народом Израиля. И вот он, собрав свое войско, отправился в путь и, «в ответ на приглашение» — пришел.

Кто же мог пригласить непримиримого врага израильтян на войну с ними? — вопрошает Маѓараль. — Кто мог позвать его, чтобы сразиться с народом Израиля?

И отвечает на этот вопрос так: «приглашение» Амалек, сам того не подозревая, получил от самого Всевышнего. Ибо, когда евреи усомнились в Присутствии Всевышнего в их среде, ослабла и связь еврейского народа с Творцом. В души людей вкралось «недоверие».

Следствием этого и стало заслуженное «наказание» — евреям пришлось сражаться с амалекитянами.

Здесь следует сказать, что слово «наказание» в данном контексте не выражает главную суть «реакции» Всевышнего на «сомнения» сынов Израиля. Ибо Он в Системе Управления миром проявляет по отношению к людям бесконечное Милосердие.

Правильнее было бы сказать, что Творец в ответ на жалобы и «недоверчивость» народа ниспослал ему испытание, в ходе которого еврейская община должна была пересмотреть свои позиции и убедиться в том, что Шехина (Присутствие Творца; подробнее о значении термина — см. на сайте ответ «Шехина — святой дух…») обитает среди них.

Теперь нам в общих чертах понятен смысл слов Торы — «Помни, что сделал тебе Амалек…» (Дварим, гл. 25, ст. 17).

Однако есть в них еще один, чрезвычайно важный и пока еще незатронутый нами здесь аспект. Данной фразой Тора, которая дает указания людям на все времена, предостерегает нас на будущее. И с этой точки зрения, Амалек — не просто «историческая личность», но — символ враждебных нам сил, которые в разные периоды истории пытались (да и сейчас пытаются) уничтожить еврейский народ (см. на сайте, к примеру, материалы, посвященные празднику Пурим).

Он, Амалек, был первым в истории человеком, выдвинувшим идею «окончательного решения еврейского вопроса» (см. на сайте обзор недельной главы Итро, седьмой годовой цикл обсуждения)…

История повторяется, и в более поздние времена идеей «окончательного решения еврейского вопроса» загорелся потомок и идеологический приемник Амалека — Аман. О его злодейских, к счастью, не реализовавшихся замыслах подробно рассказывается в Мегилат Эстер (книга Эстер; см. на сайте также материалы, посвященные празднику Пурим).

В Мегилат Эстер об Амане, в частности, сказано: «…И счел недостойным (для себя) наложить руку на одного Мордехая, ибо рассказали ему, из (какого) народа Мордехай. И задумал Аман истребить всех иудеев, которые были во всем царстве Ахашвероша» (Мегилат Эстер, гл. 3, ст. 6).

Анализируя тексты первоисточников в Мидраше Эстер Раба, наши Учителя проводят параллель между процитированным здесь фрагментом из Мегилат Эстер и отрывком из Торы об Эсаве, где сказано: «И дал Яаков Эсаву хлеба и похлебку из чечевицы, и он поел, и попил, и встал, и ушел. И пренебрег Эсав первородством» (Берешит, гл. 25, ст. 34).

Мы обнаружим аналогию между указанными отрывками, только если прочтем их в оригинале на иврите. Дело в том, что в обоих фрагментах (для передачи выражений, которые мы переводим как «счел недостойным» — в Мегилат Эстер и «пренебрег» — в книге Берешит) используется редко встречающееся ивритское слово — ваиваз. И это, согласно одному из принципов постижения Торы — гзера шава (использование в разных фрагментах одного и того же слова или словосочетания), что между данными отрывками действительно существует связь, требующая глубокого исследования.

Приступая к анализу, Учителя задаются вопросом: почему Эсав пренебрег своим правом первородства?

Мы можем еще понять его желание немедленно удовлетворять свою потребность в еде. Но почему же он, как сказано в Торе, «пренебрег первородством»?

Речь здесь в определенной степени идет, — разъясняет Мидраш, — о психологическом состоянии Эсава, которому надо было защититься от чувства вины. Он отказался от наследия неизмеримой духовной значимости — от идей и жизненных принципов прадеда (Авраама), деда (Ицхака) и отца (Яакова). И для того, чтобы, не терзаясь, спокойно «есть свою чечевичную похлебку», ему надо было освободиться от своего первородства, отнестись к нему с презрением.

Теперь рассмотрим внутренние мотивы в поведении Амана.

Он захотел расправиться с Мордехаем лишь потому, что тот задел его неоправданно раздутое чувство тщеславия (Мордехай не кланялся ему), рожденное, с точки зрения психологии, запредельным эгоцентризмом. Но уничтожить одного Мордехая означало — выставить напоказ свою непомерную «гордыню» перед всеми. Да и — перед самим собой. Даже будучи себялюбцем, Аман не мог не понимать, что такая расправа способна унизить его «достоинство». Для исполнения его желания ему требовалась некая ширма. Вот он и рассудил: гораздо легче оправдать убийство целого народа, нежели — отдельного человека. Поэтому Аман «…счел недостойным («презренным» для себя) наложить руку на одного Мордехая» (в противном случае ему нечем было бы оправдаться перед остатками собственной совести). И он предпринимает попытку истребить весь народ, подводя под свое стремление «идеологическую» подоплеку.

Эсава и Амана объединяет, как об этом свидетельствует Мидраш, стремление оправдать перед людьми и перед собой свои аморальные желания и поступки.

Нам, нынешним поколениям, когда еще свежи в памяти людей события Катастрофы европейского еврейства, когда исламисты заявляют о своем намерении «стереть Израиль с лица земли», такая психология, к сожалению — очень хорошо знакома…