По имени, которое упоминается в первой фразе главы: “И Творец сказал Моше: Пинхас, сын Элазара, сын Аарона-коэна... ”.

О том, что сделал для еврейского народа Пинхас, мы узнаем в конце предыдущей недельной главы, где написано: «И вот, некто из сынов Израиля пришел и подвел к братьям своим мидьянитянку пред глазами Моше и пред глазами всей общины сынов Израиля, а они плакали у входа шатра соборного. И увидел это Пинхас, сын Элазара, сына Аарона-коэна, и встал он из среды общины, и взял копье в руку свою. И вошел вслед из израильтянином в нишу, и пронзил их обоих, израильтянина и женщину, в чрево ее. И прекратился мор среди сынов Израиля» (Бамидбар, гл. 25, ст. 6-8).

В нашей недельной главе мы находим продолжение этой истории. И дается здесь, в частности, родословная уничтоженных Пинхасом участников эпизода. В Торе читаем: «Имя же убитого израильтянина, который был убит вместе с мидьянитянкой — Зимри, сын Салу, предводителя дома Шимона. А имя убитой женщины мидьянитянки — Козби, дочь Цура, родоначальника знатного дома в Мидьяне» (Бамидбар, гл. 25, ст. 14-15).

Итак, это были не простые люди — оба принадлежали к аристократическому сословию, родились и выросли в семьях знати.

Говоря о том, что Козби — из знатного рода, — пишет Раши (раби Шломо бен Ицхак, величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — Тора подчеркивает, насколько сильна была ненависть мидьянитян к еврейскому народу. Ради того, чтобы навредить евреям, люди, занимавшие в Мидьяне самое высокое положение, приносили в жертву собственных дочерей, заставляя их соблазнять еврейских юношей. Только в состоянии ослепляющей ярости мог отец пожелать, чтобы его родная дочь взяла на себя роль развратницы.

Цур, — отмечает Устная Тора (Мидраш Таргум Йонатан, составитель — раби Йонатан бен Узиэль, великий Учитель Мишны, Эрец Исраэль, 1-й век), — это и есть сам Балак, царь страны Мидьян (см. на сайте, к примеру, обзор недельной главы Балак, шестой годовой цикл обсуждения)Ненависть, которую он испытывал к сынам Израиля, не имела границ. Поэтому он и решился на то, чтобы уговорить свою красавицу-дочь стать соблазнительницей знатного еврейского юноши — зная, что ни один мужчина не устоит перед ее чарами.

Из обзоров прошлых лет мы уже знаем, что для того, чтобы правильно оценить его поступок, необходимо заглянуть в глубинные слои побудительных причин, которые спровоцировали Пинхаса на убийство двух человек. А это — по меньшей мере, непросто.

В самом деле. При поверхностном прочтении отрывка человеку, который ничего не знает о Пинхасе, кроме того, что написано «прямым текстом», может показаться, что речь идет о крайнем проявлении «ханжества». Убийство — за «любовь»?!

Но нам известно, что сам Всевышний дал поступку Пинхаса высокую положительную оценку. Значит, здесь что-то другое. Ведь еврею, как, впрочем, и всем остальным людям, лишать жизни другого человека (за исключением редких, имеющих очень веские основания случаев) запрещено.

Можем ли мы назвать поведение Пинхаса — актом «крайнего фанатизма»? Он убил, чтобы прекратилось осквернение еврейского лагеря.

Если и можем, то лишь уточнив, что вкладывается в данном случае в понятие «фанатизм» (см. на сайте обзор недельной главы Пинхас, пятый годовой цикл обсуждения).

Позднее частица души Пинхаса была помещена в пророку Элиягу. Пророк Элияу и Пинхас, — говорят наши Учителя (Мидраш Таргум Йонатан, гл. 6, ст. 18) — воплощение одной и той же души.

И это может означать для нас, что причины поступка Пинхаса следует искать еще глубже…

Рассмотрим ситуацию, которая сложилась в еврейском стане в период, когда произошли события, описанные в предыдущей и в нашей недельных главах..

Соблазняя еврейских юношей, мидьянитянки не просто вступали с ними в связь, но — занимались, по сути, «пропагандой» идолопоклонства. А поклонялись они некоему божку — Баал-Пеору. Не будем вникать в «концептуальные детали» такого служения и скажем лишь, что основой этой «философии» было возведение в культ естественных человеческих потребностей — всего того, что в еврейской традиции считается интимным, не предназначенным для посторонних глаз (подробнее об этом — см. на сайте обзор недельной главы Балак, четвертый годовой цикл обсуждения)..

Вместе с мидьянитянками в еврейскую общину проникла и «философия» служения Баал-Пеору.

Интимные отношения Зимри и Козбы не были проявлением внезапно охватившей их страсти — если бы это было так, Зимри, поняв, что ему не устоять против «зова сердца», постарался бы, как минимум, скрыть свое падение от других и вступил бы в интимную связь с Козбой тайно. Но нет, они не скрывали своих намерений. И это стало кульминационным моментом поклонения Баал-Пеору.

Не скрывая интимную связь с Козбой, Зимри сам намеренно выступил в роли «пропагандиста» идолопоклоннической идеологии в еврейской общине. Не будем забывать при этом, что он был в числе лидеров. А это означало, что его примеру могли последовать многие другие евреи.

Так, что Пинхас, будучи «фанатиком» веры в Творца мира, имел для своего поступка все основания. Как сказано: «И увидел это Пинхас, сын Элазара, сына Аарона-коэна, и встал он из среды общины, и взял копье в руку свою. И вошел вслед из израильтянином в нишу, и пронзил их обоих, израильтянина и женщину, в чрево ее. И прекратился мор среди сынов Израиля» (Бамидбар, гл. 25, ст. 7-8).

В определенном смысле Зимри проявил себя не меньшим фанатиком, чем Пинхас. Правда, его фанатизм имел диаметрально противоположную направленность.

Итак, и Пинхас и Зимри, каждый в своем роде, были «фанатиками». Многие комментаторы, подвергая содержание нашей недельной главы глубокому анализу, отмечают, что модели их поведения имеют в еврейской истории общие «корни», восходящие к прошлому еврейского народа.

Для того, чтобы понять, какие именно, вернемся к началу нашей недельной главы и прочтем еще раз отрывок, где говорится о происхождении Пинхаса и Зимри.

Пинхас — сын Элазара, внук Аарона-коэна (брата Моше Рабуйну). И принадлежал он, что очевидно, к колену Леви.

Зимри — сын Салу, предводителя дома Шимона (из колена Шимона).

История вновь, как и в прошлом, соединяет в единых обстоятельствах Леви и Шимона. А в Торе написано — «Шимон и Леви братья…» (Берешит, гл. 49, ст. 5).

Теперь их (потомков Шимона и Леви — Зимри и Пинхаса) объединяет общая черта — фанатизм (в данном контексте — упорство в достижении цели, готовность преодолеть ради этого любые барьеры). Так же когда-то фанатизм (безграничная преданность сестре и неукротимая жажда мести) объединила Леви и Шимона. Никто и ничто не могло их остановить в достижении цели, которую они перед собой поставили — ни просьбы их отца Яакова, ни обстоятельства (см. на сайте обзор недельной главы Ваишлах, пятый годовой цикл обсуждения).

Перед кончиной Яаков осудил эту, свойственную им обоим черту. «В совет их, — сказал он, — да не войдет душа моя, с сонмом их не единись, честь моя! Ибо они в гневе своем убили мужей, и по их воле подрезали жилы вола. Проклят гнев их, ибо силен; и ярость их, ибо тяжела. Разделю их в Яакове и рассею их в Израиле» (Берешит, гл. 49, ст. 6-7).

Что же спровоцировала Яакова на такое осуждение поведения своих сыновей?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вернуться к фрагменту Торы, где рассказывается о юности братьев…

Наш праотец Яаков прожил трудную жизнь. У него был брат Эсав, который искал случая уничтожить его. Его тесть Лаван эксплуатировал и обманывал Яакова, пользуясь его положением «изгнанника».

Яаков пережил две трагедии, связанные с его детьми. Сначала он (на долгие годы) потерял любимого сына Йосефа — братья продали его в рабство (см. на сайте, к примеру, обзор недельной главы Вайешев, пятый годовой цикл обсуждения). Потом несчастье случилось с его дочерью Диной, которую обесчестил, Шхем, сын Хамора, когда она захотела «посмотреть на дочерей страны той…» (Берешит, гл. 34, ст. 1).

Впоследствии, Шхем, полюбивший Дину, просил своего отца: «…возьми мне эту девушку в жены» (там же, ст. 4). Хамор хотел исправить положение, и просил руки Дины для сына. Сыновья Якова сделали вид, что могут согласиться на брак, но с условием: Шхем сделает себе обрезание (подробнее об этом — см. на сайте обзор недельной главы Ваишлах, пятый годовой цикл обсуждения).

О том, как развивались события, в Торе написано: «И было на третий день (после обрезания всех мужчин города), когда они (жители города) были слабы, взяли два сына Яакова, Шимон и Леви, братья Дины, каждый свой меч и напали на город… и убили всех мужчин. А Хамора и сына его Шхема убили они мечом» (Берешит, гл. 34, ст. 25).

Далее читаем: «Вы смутили меня, сделав меня ненавистным для жителей этой страны, для кенаанцев и призеев, — упрекнул сыновей Яаков. — А у меня людей мало. Соберутся против меня, поразят меня, и истреблен буду я и дом мой» (там же, ст. 30). На что Шимон и Леви сказали: «Неужели как с блудницею поступать ему с сестрою нашею?» (там же, ст. 31).

Тогда Яаков оставил их вопрос без ответа. И только на смертном одре осудил он гнев двух своих сыновей.

Эпизод с Диной и Шхемом имеет интересную параллель с историей отношений Зимри и Козби.

Шхем — сын предводителя одного из кенаанейских племени, Дина — дочь Яакова, главы рода. Так же Козби и Зимри — знатного происхождения.

В тексте Торы при описании поведения Шимона и Леви (уничтожение жителей города) содержится намек на то, что их нападение на город, хотя оно и было спровоцировано желанием отомстить обидчику, имело идеологическую подоплеку. Они руководствовались стремлением защитить еврейскую общину (см. на сайте обзор недельной главы Ваишлах, пятый годовой цикл обсуждения).

Яаков в этой ситуации рассматривал происшедшее с практической точки зрения. А когда настало время покидать этот мир, он не ограничился словами осуждения. «Проклят гнев их, ибо силен; и ярость их, ибо тяжела, — произнес он, — разделю их в Яакове, рассею их в Израиле» (Берешит, гл. 49, ст. 7).

Яаков хотел разделить братьев, чтобы они не были вместе. Потому что, когда они вместе, сила их гнева становится разрушительной (отметим попутно, что именно Шимон и Леви подстрекали остальных братьев, настаивая на необходимости избавиться от Йосефа — Берешит, гл. 49, ст. 6).

Со временем, потомки Шимона и Леви пошли разными путями. Когда Моше увидел египтянина, избивающего еврейского раба, он, встав на защиту еврея, убил египтянина, действуя, согласно модели поведения предка — Леви. Когда евреи изготовили золотого тельца, Моше воскликнул: «Кто за Всевышнего – ко мне! И собрались к нему все сыны Леви» (Шемот, гл. 32, ст. 25). И в этом мы видим проявление особого «фанатизма», свойственного представителям колена Леви. Но направлено оно здесь на защиту «интересов» Всевышнего. Шимон же в этой ситуации промолчал.

«Фанатизм» представителей колена Леви неоднократно давал о себе знать в еврейской истории. Во времена сирийско-греческого владычества инициаторами освободительного восстания, избавившего евреев от захватчиков, вновь стали потомки Леви (Матитьягу-коэн из рода Хашмонеев и его сыновья). Лозунг тот же: «Кто за Всевышнего — ко мне!» (см. на сайте материал Э.Эссаса «В каждом поколении — смертельная опасность и удивительное спасение» — Ханука, раздел «Библиотека»). И это тоже можно назвать актом фанатизма, если учесть, что евреи одержали победу, хотя по военной мощи враг намного превосходил возможности еврейских повстанцев.

Шимон, как мы уже говорили, тоже был «фанатиком», но — иного свойства…

Из текста Торы следует, — отмечают Учителя, — что мятеж Зимри не был бунтом одиночки.

К такому выводу они приходят, анализируя, в частности, данные переписи населения, о которой мы узнаем из содержания первой недельной главы книги Бамидбар. Здесь мы читаем, что в результате переписи еврейского народа оказалось, что колено Шимона насчитывало 59.300 человек (Бамидбар, гл. 1, ст. 23).

В нашей недельной главе приводятся результаты переписи, проведенной после постигшего еврейскую общину мора. Мы узнаем, что к тому моменту колено Шимона уже насчитывало 22.200 человек.

В конце предыдущей недельной главы (Балак) Тора сообщает, что всего от мора умерло 24.000 человек. Сравнив результаты двух переписей, — подчеркивает Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — мы убеждаемся в том, что болезни поразили в основном представителей колена Шимона.

В этом-то и состоит основное различие между Леви и Шимоном.

Колено Леви в полном составе встает на сторону Моше после истории с золотым тельцом. А в ситуации, описанной в нашей недельной главе, почти все колено Шимона идет за Зимри.

Очень многих, — отмечает Устная Тора, — возмутил поступок Пинхаса. В еврейском стане говорили, что он, к сожалению, не унаследовал черты своего славного деда (Аарона). Потому, вполне вероятно, что народ, в первую очередь, видел в Аароне миротворца (см. на сайте обзор недельной главы Эмор, второй годовой цикл обсуждения), а не борца за правду. Все привыкли к тому, что Аарон всегда был доброжелателен и полон сочувствия, поэтому многим показалось, что поступок Пинхаса нехарактерен для семьи Аарона. Более того, некоторые рассуждали так: если бы Зимри и Козби действительно надо было убить, и не было бы другого выхода, этим занялся бы сам Моше. Но, поскольку Моше принародно по поводу их поведения даже не высказал резкого порицания, поступок Пинхаса следует расценивать как неоправданное самоуправство. В конце концов, кто он такой, этот Пинхас, чтобы брать на себя роль судьи?

Умирая, Яаков особо подчеркнул, что нельзя объединять колена Шимона и Леви — слишком уж велика опасность слияния воедино их неистовой ярости.

Разделившись, колена по-разному проявляли свое наследственное качество. Потомки Леви стали преданными слугами Всевышнего и служили в Храме. В отличие от них, потомки Шимона так и не сумели направить свой фанатизм на достижение позитивных целей...

Вспыльчивость — очень опасная черта. Настолько, что наши Учителя ассоциируют ее с идолопоклонством. Ибо человек в гневе перестает себя контролировать и не в состоянии, случается, служить Всевышнему.

Леви сумел взять свою вспыльчивость под контроль и посвятил себя созданию особой связи с Творцом мира. Это и позволило потомкам Леви стать служителями в Храме, Доме Всевышнего. «Вспыльчивость», трансформировавшаяся в «пылкость», проявлялась в представителях колена Леви не только в процессе служения в Храме, но и на поле брани — как, например, во времена Маккавеев (во времена восстания против греко-сирийского владычества — см. выше), то есть в решающие моменты, когда требовалось полное посвящение себя Небу. Проявление этой черты может стать примером для подражания для всего еврейского народа.

Не только колено Леви, но любой человек в мире, — писал об этом Рамбам (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания – Египет, 12 век), — может подняться на такой духовный уровень, который приведет его к Творцу мира — к служению Ему. Если такой человек отвергает многочисленные просчеты и соображения, которыми занято большинство людей, он возвышается духовно, и Всевышний становится его судьбой, его уделом навсегда… (Мишнэ Тора, раздел «Законы Шмиты и Йовеля», гл. 13).

Любой еврей может духовно возвыситься. Для этого нужна лишь искренняя преданность Всевышнему — такая, которую продемонстрировал своими действиями Пинхас. Любовь к Творцу заставила его совершить этот поступок. Фанатичным действиям Зимри, за которым шли евреи его колена, кто-то должен был положить конец.

Не может духовно возвыситься человек, который во всем ищет личную выгоду. Это качество было Пинхасу совершенно не свойственно. Приняв непростое решение, он осознавал, что ничего для себя не выиграет. Напротив, предвидел, что люди его, скорее всего, осудят.

Решиться на убийство — трудно. Однако победу одержало в Пинхасе чувство любви к Творцу. И эту любовь он ни за что не променял на авторитет в еврейской общине. И никакие политические соображения не стоили этой любви.

Поэтому он и заслужил награду от Всевышнего. Как сказано: «И Всевышний сказал Моше — Пинхас, сын Элазара, сына Аарона-коэна отвратил гнев Мой от сынов Израиля, вступившись за Меня среди них… Посему скажи: вот, даю Я ему Мой завет мира» (Бамидбар, гл. 25, ст. 10-13).

Одна из основных задач коэнов — принести на землю мир. Иногда мир достижим путем мирных переговоров, но порой его приходится завоевывать силой. Сам факт, что Пинхас получил от Всевышнего награду, позволяет нам еще глубже проникнуть в суть совершенного им поступка. Пинхас отчаянно хотел мира, но то, что происходило у всех на глазах, не оставило ему выбора.

Порой тем, кто добивается мира, приходится проявлять свою любовь к миру необычным образом. Коэны полны любовью к Творцу и к людям. Свойственная Леви гневливость, которую в свое время осудил Яаков, трансформировалась в его потомках в безграничную, самоотверженную любовь. Поэтому колено Леви и выделялось среди всех других колен своими особыми качествами.

Колено же Шимона в период, когда еврейский народ находился в пустыне, совершило немало ошибок.

И вот в конце книги Дварим Моше благословляет колена Израиля и воздает каждому по делам их. В целом благословение его напоминает последнее напутствие Яакова. Только о колене Леви Моше говорит совершенно иначе, нежели Яаков: «…тумим (от слова там — «совершенство») Твой и урим (от слова ор — «свет»; урим и тумим вкладывались в хошен, «нагрудник» главного коэна и, обладая особой духовной силой, были «трансляторами» Небесной энергии) Твой — благочестивому мужу Твоему… ибо соблюдают они (левиты) Речение Твое, и завет Твой хранят…» (Дварим, гл. 33, ст. 8-9).

Потомки Леви в благословении Моше названы «благочестивыми». А о колене Шимона в благословении Моше нет ни слова. И это как раз тот случай, когда молчание — красноречивее высказывания.

Когда-то, уходя из этого мира, Яаков призывал разделить колена Леви и Шимона, надеясь, что каждое из них отыщет свой путь к Творцу. Разделившись, они действительно пошли по жизни разными дорогами. Потомки Леви обрели «под ногами твердую почву». Колено Шимона так и не сумело реализовать свой потенциал.

Рассказывая о Зимри (колено Шимона) и Пинхасе (колено Леви), Тора представляет нам модели развития человеческой личности. Оба они в исторической перспективе имели схожие «исходные данные» — их предки, Шимон и Леви, были родными братьям, которые когда-то в едином порыве, охваченные гневом и жаждой мести, встали на защиту чести своей сестры. Но один из них избрал дорогу величия, другой — дорогу бесславия. В нашей недельной главе мы видим результат такого выбора.