Во второй фразе главы говорится: «Произведи подсчет потомков Гершона…».

Произведи подсчет на иврите — насо.

В нашей недельной главе Тора продолжает подсчет левитов, пригодных для службы в Мишкане (переносном Храме). Глава открывается пересчетом и определением функций семейств Гершуни. И в тексте об этом читаем: «Определи также число сынов Гершона по дому их отцов, по их семействам... Вот работа семейств Гершона... нести будут они полотнища Мишкана» (Бамидбар, гл. 4, ст. 22-25).

Отметим, что предыдущая недельная глава (Бамидбар) завершается описанием должностных функций семейств Кеhата, также относящихся к колену Леви.

Возникает вопрос: почему Тора упоминает потомков Кеhата раньше, чем представителей семейства Гершона?

Дело в том, что во всем колене Леви самая важная роль была отведена потомкам Кеhата — они несли Ковчег Завета. С другой стороны, и потомки Гершона тоже обладали не маловажным достоинством. Ведь Гершон был в статусе первенца.

Но выделив именно Кеhата, Всевышний дает нам наставление: честь Торы — важнее аристократического происхождения. Поэтому подобает почитать знатоков Торы и отдавать предпочтение им, а не носителям «благородных кровей». 

В Мишлей («Притчи царя Шломо») сказано, что Тора — дороже жемчуга (гл. 3, ст. 15). Обсуждая эту фразу в Талмуде (трактат hОрайот, лист 13), Учителя разъясняют, что корона Торы — важнее царской короны и короны коэнства. Ведь царем может стать только представитель рода Давида, коэном — прямой потомок Аарона. А Тора доступна — каждому.

В Танахе (Мегилат Рут, гл. 4, ст. 7) написано: «А было прежде так в Израиле».

Учителя выводят из этого отрывка, что у Торы есть преимущество и перед первородством — несмотря на то, что первородство получает тот, кто рождается раньше. Ведь удостоиться Торы может любой.

В этом фрагменте слово «Израиль» можно соотнести и с нашим праотцом Яаковом. Имя Исраэль — его второе имя. Яаков родился после Эсава, но благодаря усердию в изучении Торы — приобрел первородство и удостоился стать отцом народа Торы.

Поэтому семейства Кеhата и упомянуты в Торе раньше, чем потомки первенца Гершона. Ведь именно потомкам Кеhата было поручено переносить Ковчега Завета — вместилище Торы. Попутно отметим, что о Ковчеге Завета говорится, что «он сам (Ковчег) нес своих носильщиков».

Кроме того, от Кеhата произошли Моше и Аарон. И мы знаем, что именно Моше удостоился получить Тору от Всевышнего. И нам также известно, что связь с Торой — предпочтительнее аристократического происхождения.

Следует подчеркнуть, что семейства Гершона, хоть и не достигли таких духовных высот, как потомки Кеhата, но находились на очень высоком духовном уровне.

Сыны Гершона переносили в пустыне с одной стоянки на другую полотнища Мишкана. И пусть эти полотнища и не были столь значимы, как Ковчег Завета, однако без них Мишкан не мог существовать.

Система взаимоотношений семейств Кеhата и Гершона напоминает сотрудничество колен Иссахара и Звулуна. Колено Звулуна, как известно, занималось торговлей и материально поддерживало семьи колена Иссахара. Благодаря этому, потомки Иссахара имели возможность полностью посвятить себя изучению Торы. При этом заслуга изучения Торы распространялась и на колено Звулуна. Потому что сказано: «Без муки — нет Торы». Что означает, что тот, кто обеспечивает изучающих Тору «мукой», получает и свой удел в Торе.

В рассматриваемом нами фрагменте из нашей недельной главы (в ее первой фразе) содержится еще один важный урок. Повеление ««Определи также число сынов Гершона…» (Бамидбар, гл. 4, ст. 22) с иврита можно перевести и иначе: «Вознеси… сынов Гершона».

О чем здесь идет речь?

О вознесении искр святости, которые по какой-то причине были утеряны (имя Гершон имеет тот же корень, что и глагол легареш — «выгонять»). Теперь эти затерянные, разбросанные по миру искорки необходимо собрать, вознести и вернуть к их высшему духовному Источнику — «по дому их отцов и их семействам».

В нашей недельной главе говорится и о раскаянии — «И пусть признают свое прегрешение, которое совершили» (Бамидбар, гл. 5, ст. 7).

Из этого сформулированного Рамбамом правила следует, что раскаяние (тешува) и исповедь перед Всевышним (видуй) — две составляющие одной заповеди. И если одна из составляющих отсутствует — прегрешение не считается исправленным. 

Учителя в Талмуде (трактат Кидушин, лист 49) обсуждают такую ситуацию. Некто, объявив себя праведником, обручился с женщиной. А потом выяснилось, что он — самый настоящий злодей. И делают вывод, что обручение и в этом случае все равно остается в силе, поскольку муж мог во время свадебной церемонии мысленно раскаяться.

Но ведь мы только что выяснили, что одного мысленного раскаяния недостаточно. 

Можно предположить, что раскаяние в сердце (тешува) ведет к искуплению, а видуй (когда исповедь о проступке произносится вслух) придает исполнению заповеди — завершенность. Поэтому тешувы в сердце достаточно для исправления и искупления содеянного. Видуй же — необходим для получения награды за исполнение заповеди. Значит, в нашем случае, тот, кто раскаялся в сердце своем под хупой, хоть и не получает награду, так как не завершил выполнение заповеди видуем и не исправил прошлые проступки, но и «злодеем» уже не считается, ибо твердо решил оставить преступный путь и вернуться к Всевышнему.

Итак, мы выяснили, что для искупления проступка требуется тешува (раскаяние) и видуй. Но для того, чтобы не считаться злодеем — достаточно совершить лишь тешуву (даже в сердце своем).

Известно, что злодей не имеет права свидетельствовать в суде. Но, если он раскаялся или получил телесное наказание (макот) — его свидетельские показания принимаются (Рамбам, Мишне Тора, «Законы свидетельствования», гл. 10). То есть, когда злодей получает телесное наказание, к нему возвращается право свидетельствовать, даже, если он не сделал тешуву.

С другой стороны, злодею, приговоренному к телесному наказанию, нет прощения до тех пор, пока он не совершит тешуву (Рамбам, Мишне Тора, «Законы тешувы», гл. 1). 

Таким образом, для полного искупления (капары) необходимы и тешува (раскаяние) и видуй. Но для избавления от статуса злодея достаточно лишь телесного наказания, даже без раскаяния.

В Торе рассказывается о бунте Кораха и его сторонников против Моше и Аарона. В этом бунте участвовали и сыновья Кораха. Когда Кораха и его сторонников постигло заслуженное наказание, сыновья Кораха совершили тешуву в своих сердцах. Парализованные страхом, они не смогли во всеуслышание признать свои грехи. Однако Всевышнему известны мысли каждого, поэтому Он оставил их в живых. 

В Теилим (Псалмы царя Давида) читаем: «Песнь о розах, сынах Кораха» (гл. 45, ст. 1).

Почему сыновья Кораха названы здесь «розами»? Ведь, глядя на них, люди обычно говорили: «Они подобны шипам, как и их отец».

Потому, что в час возмездия Творец спас «розы» от сожжения, отделив их от шипов. И это только благодаря одной мысли. Одной правильной мысли.

В нашей недельной главе о назире (человеке, который дал обет не пить вино и не стричь волосы) написано: «Во все дни назирута к умершему не подойдет" (Бамидбар, гл. 6, ст. 6).

В Танахе рассказывается: «И сказал Шмуэль: приведите ко мне Агага, царя Амалека. И подошел к нему Агаг в оковах... И рассек Шмуэль Агага пред Всевышним в Гилгале» (первая книга пророка Шмуэля, гл. 15, ст. 32-33).

Возникает вопрос: как Шмуэль мог убить Агага, ведь от прикосновения к мертвому, даже если тот — нееврей, он должен был стать таме (духовно нечистым; о понятиях таме и тума — см. на сайте, к примеру, в обзоре недельной главы Тазриа, первый годовой цикл обсуждения)?

Быть может, Шмуэль убил Агага, не прикасаясь к нему, скажем, с помощью стрелы?

Но Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) в своем комментарии уточняет, что Шмуэль разрубил Агага на четыре части. Очевидно, что он сделал это с помощью меча. А значит, был контакт с мертвым, хоть и через меч.

Поскольку Агаг остался последним представителем рода Амалека — его уничтожение было выполнением заповеди самого Творца мира: стереть амалекитян с лица земли. И у нас есть правило, что повелительная заповедь может, как бы «отодвинуть» запрещающую заповедь. Следовательно, заповедь, запрещающая прикасаться к мертвому телу, могла быть «отодвинута» повелением Всевышнего уничтожить семя Амалека.

Подчеркну, что это правило действует только в том случае, когда нет никакой иной возможности выполнить повелительную заповедь, но — только, нарушив запрещающую заповедь. В нашем же случае, Агага мог убить тот, кто не был назиром, и тогда Шмуэлю не пришлось бы нарушить запрет.

Впрочем, это было бы возможным, если заповедь, предписывающая стереть Амалека с лица земли, адресована всей общине сынов Израиле — тогда ее может осуществить любой, и она будет засчитана всей общине. Но данная заповедь относится к каждому еврею в отдельности. И можно понять, почему Шмуэль пожелал исполнить ее сам. Ведь, если бы Агага убил кто-то другой, у Шмуэля бы не было этой заповеди. А он испытывал непреодолимую духовную жажду.

Тора в нашей недельной главе описывает законы назирута (назир — человек, который дал обет не пить вино, не стричь волосы и не приближаться к мертвому телу).

Вначале приводятся законы о назире, который стал нечистым, прикоснувшись к мертвому, и законы приношений, которые он в этом случае должен осуществить. И только потом речь в Торе идет об относящихся к назиру законах, когда назир выполнил свой обет в духовной чистоте.

Казалось бы, порядок должен быть обратным. Ведь принято начинать с описания обычных ситуаций, а затем — переходить к «нестандартным». Поэтому резонно предположить, что в последовательность, о которой мы здесь говорим, Тора вкладывает какой-то особый смысл.

Известно, что тот, кто хочет духовно очиститься и освятить себя, вначале должен научиться противостоять своему дурному началу (на иврите — йецер а-ра), а для этого, прежде всего — надо ознакомиться с методами войны, которую ведет против него его йецер а-ра.

Написано в Талмуде (трактат Таанит, лист 8), что человека, который старается выглядеть как праведник, Небеса и судят как праведника.

Если человек приукрашивает свои поступки, — объясняет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — их и оценивают «на толщину волоса». То есть — без поблажек. 

Порой человек в выполнении заповедей принимает на себя дополнительные устрожения (хумрот) — чтобы люди думали, что он — большой праведник. Еще не факт, что от этого его авторитет возрастет в глазах окружающих. Но Свыше, его поступки начинают оцениваться по той «шкале», по которой оценивают поступки праведников – с наибольшей строгостью.

Некоторые люди становились назирами, чтобы добиться симпатии и уважения в глазах других людей. Поэтому Всевышний особенно тщательно проверяет их поступки. И те, кто брал на себя обет назира не из самых высоких духовных соображений — не удостаивались завершить свой назирут в духовной чистоте. Поэтому Тора и открывает законы назирута — законами очищения.

Вместе с тем, Тора преподает нам очень важный урок. Каждому, кто стремится к духовной чистоте, вначале, быть может, придется испытать горечь падения (стать «жертвой» тумы — духовной нечистоты). И нужно быть готовым к этому.

Дорога к духовному очищению вымощена — испытаниями. И главное — не отпрянуть назад. Потому что только движение вперед приближает к заветной цели. И даже после падения все еще остается возможность исполнить свой обет назира, как сказано: «Семь раз упадет праведник, но — поднимется" (Мишлей — Притчи царя Шломо, гл. 24, ст. 16).

Тора предупреждает: если хочешь выглядеть праведником — знай, что и ответ тебе придется держать перед Небом, как праведнику. И после законов очищения назира, ставшего нечистым (таме), в утешение ему, Тора дает законы, о назире, который исполнил свой обет, не утратив духовную чистоту. Как бы говоря: если испытания не сломили тебя, ты все еще можешь достичь желанной цели.

Некто никак не мог устроиться в жизни. Где бы он ни начинал работать, через короткий промежуток времени, он снова оказывался на пособии по безработице. Он менял место жительства, осваивал новые специальности, но все было тщетно. Нищета и скитания сопровождали его повсюду.

Однажды в минуту отчаяния у него возникла неординарная идея. Он надел защитный жилет, шлем, на руках и ногах укрепил защитные щитки и подушечки, прикрепил на грудь табличку со словами: «Всего за десять долларов вы можете избивать меня три минуты». И в таком виде вышел на людную улицу. 

На удивление, эта идея сработала, и вскоре начала приносить ему доход. Постоянно находились огорченные, расстроенные люди, у которых было желание выместить на нем свою обиду и разочарование.

Наш герой радовался: во-первых, он научился преодолевать страх и противостоять агрессии, во-вторых, его финансовое положение с каждым днем — улучшалось. Словом, «бизнес» — удался.

Вместе с успехом в бизнесе, в этом человеке, который был евреем, произошли изменения духовного характера, что привело его к Торе и исполнению заповедей. У него начали возникать сомнения в «кошерности» придуманного им способа зарабатывания денег. Хоть его «бизнес» и не представлял прямой опасности для здоровья (ведь человек был надежно защищен специальным костюмом), но все же на теле оставались синяки, а иногда в процессе побоев он получал вывихи.

И вот он обратился с вопросом к своему раввину, который детально проанализировал происходящее с этим человеком.

В нашей недельной главе о духовном очищении назира (человека, который дал обет не пить вино, не стричь волосы и не приближаться к мертвому телу) написано: «И искупит его от того, чем он согрешил за душу» (Бамидбар, гл. 6, ст. 11). 

Учителя в Талмуде (трактат Бава Кама, лист 91) задаются вопросом: по отношению к какой душе согрешил назир? И объясняют: прегрешение назира заключается в том, что он лишил себя возможности пить вино, и этим причинил страдание своей душе.

Мы видим, что если даже за воздержание от вина человека называют — «грешником», то, тем более — причинение себе, хоть какого-то вреда, как например, синяки и вывихи, считается прегрешением.

Еврею также запрещено подвергать себя опасности. Как сказано: «И берегите очень ваши жизни» (Дварим, гл. 4, ст. 15). Поэтому нельзя сынам Израиля участвовать в охоте. О том, что охота — опасное занятие, мы узнаем рассказа Торы об Эсаве. Ведь известно, что Эсав был прекрасным охотником. О нем сказано: «Стал Эсав искусным ловцом зверей, человеком поля» (Берешит, гл. 25, ст. 27). Но вместе с тем, сам он признает: «Вот, я рискую жизнью!» (там же, ст. 32).

При этом Учителя отмечают, что бедняку ради пропитания — все же разрешается подвергать себя незначительному риску. Ведь он и без того уже страдает от нищеты. 

Основываясь на этом постановлении, в описанном выше случае, раввин, в конце концов, разрешил еврею ради пропитания зарабатывать, превращая себя в «боксерскую грушу».