По имени в первой фразе главы: “И отделился Корах, сын Ицѓара, сына Кеѓата, сына Леви…”.

В центре внимания нашей недельной главы — восстание Кораха. Мы в наших обзорах много о нем уже говорили (см. на сайте обзоры недельной главы Корах, первый, второй, третий, четвертый, пятый и шестой годовые циклы обсуждения). В обзоре этого года сосредоточимся на аспектах, которых мы еще не касались.

Прежде всего, отметим, что это восстание во многом отличается от других мятежей, которые были в пустыне. Во-первых, это — единственный мятеж, направленный против Моше лично. Во-вторых, восстание Кораха спровоцировало «необычную» реакцию Моше Рабейну, не похожую на те, что он проявлял до этого.

Раньше, когда сыны Израиля совершали ошибки, Моше молил Всевышнего о милости и снисхождении по отношению к ним. Но на этот раз он обратился к народу с призывом: «Отойдите от шатров нечестивых людей этих и не прикасайтесь ни к чему, что у них, а то погибнете из-за всех грехов их!» (Бамидбар, гл. 16, ст. 26). Более того, Моше не только не заступается за Кораха и его сообщников перед Всевышним, но — просит Его, чтобы Он умертвил их, да так, чтобы еще раз продемонстрировать народу, что он, Моше — истинный посланник Творца. Тора передает его слова так: «Если смертью всякого человека умрут они, и удел всякого человека постигнет их, значит, Всевышний не посылал меня (чтобы возглавить народ). Если же нечто необычное совершит Всевышний, и раскроет земля уста свои, и поглотит их и все, что у них, и сойдут они живыми в преисподнюю, то узнаете вы, что люди эти осквернили Имя Всевышнего» (там же, ст. 29-30).

Почему же Моше, скромнейший из людей, как пишет о нем Тора, так непримирим в ситуации, когда речь заходит о его положении в еврейской общине?

По Ѓалахе (свод еврейских практических законов), — разъясняют Учителя, — Моше Рабейну имел статус царя. А царь, по еврейским законам, не вправе прощать по отношению к себе любое проявление неуважения. При том, что Моше был действительно очень скромным человеком, он не мог не подчиниться требованиям ѓалахи. Если бы он простил Кораха и его сподвижников и не попросил бы для них «высшей меры наказания», это расценивалось бы фактически как отказ от «трона».

Поскольку поведение великих людей в нашем народе служит моделью, примером для подражания всем сынам Израиля, — продолжают Учителя, — нам следует извлечь из этой истории урок. Ведь каждый еврей в определенном смысле — царь, и в каждом еврее есть искорка души Моше Рабейну. И это означает, что мы, подобно царям, должны всегда, при любых обстоятельствах отстаивать собственное достоинство.

В нашей недельной главе читаем: «Отделился Корах, сын Ицhара, который был сыном Кеhата, а тот — сыном Леви…» (Бамидбар, гл. 16, ст. 1).

Нельзя не заметить, что Тора, описывая родословную Кораха «по восходящей», останавливается на Леви и не упоминает, что Корах был прямым потомком нашего праотца Яакова.

Это сделано по просьбе самого Яакова, — пишет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — который не хотел, чтобы имя его упоминалось в связи с мятежом Кораха. Как сказано: «Сторонись их общества, честь моя» (Берешит, гл. 49, ст. 6).

Однажды к раву Элиягу Клецкину (член раввинского суда города Люблина, Польша, 19-й век) пришли два «спорщика». Один из них, приступив к изложению своих претензий, начал с того, что он состоит с равом Клецкиным в дальнем родстве. «Раши писал, — ответил ему рав Клецкин, — что Яаков молился, чтобы его имя не было упомянуто вместе с Корахом. Он молился, чтобы его родство с Корахом не навлекло на него наказание».

Дело в том, — пояснил он, — что человек, который ведет себя неправильно, подчеркивая свое родство с праведником, лишь утяжеляет наказание, которое полагается ему за его неверные действия.

Но как рав Клецкин определил, что обратившийся к нему человек «ведет себя неправильно»?..

В нашей недельной главе читаем: «И отделились Корах, сын Ицhара, сын Кеhата, сын Леви, и Датан и Авирам, сыны Элиава, и Он, сын Пелета, сыны Реувена» (Бамидбар, гл. 16, ст. 1).

Пример дискуссии во имя Истины — дискуссии Гилеля и Шамая, — говорили Учителя (трактат Пиркей Авот — «Наставления Учителей», гл. 5, ст. 17), — но противостояние Кораха и его сообщников Моше — пример спора ради спора.

Во время своих дискуссий Гилель и Шамай открывали различные грани Истины, проясняя в ней важные детали. И результатом их дискуссий становилось торжество Истины. Спор же ради спора — бесплоден. Поэтому дискуссии могут длиться как угодно долго, а те, кто спорит ради самого спора — быстро выдыхаются — в пылу взаимных обвинений спорщики достаточно быстро забывают о изначальной причине конфликта.

Если кто-то вступает в дискуссию ради Истины, — отмечает рав Йоэль Тейтельбаум (сатмарский Ребе, США, 19-й век), — компромисс невозможен. Если же дискуссия не выдерживает проверки временем, значит, это был спор, не имеющий отношения к выяснению Истины.

Учителя, анализируя нашу недельную главу, подчеркивают, что Корах и его сподвижники спорили, по существу, не с Моше Рабейну, а — между собой.

Когда собирается группа людей с намерением раздуть спор ради спора, — разъясняет данную мысль Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно; Литва, вторая половина 18-го века; именованный почетнейшим титулом «Гаон» за исключительные знания всех разделов Торы и праведность), — эти люди неизбежно начинают ссориться и воевать друг с другом. Ибо у каждого из участника такого спора есть в нем свой интерес.

В одном из наших обзоров мы говорили, что Он (имя человека), сын Пелета, осознав, что в этой «мутной воде» ему все равно ничего «не выловить», отказывается от участия в мятеже (см. на сайте обзор недельной главы Корах, шестой годовой цикл обсуждения).

Следует отметить, что сразу же за описанием мятежа Кораха в нашей недельной главе следует текст об особой роли Аарона и его сыновей, всего колена Леви и даются законы их служения в Храме. В этой второй части читаем: «И сказал Всевышний Аhарону — в стране их не получишь ты надела, и удела не будет у тебя среди них. Я — твой удел и твой надел среди сынов Израиля» (Бамидбар, гл. 18, ст. 20).

И это лишь подчеркивает, явственно выделяет основную первопричину мятежа против Моше — его участники чрезмерно увлеклись «заботами материального мира», дав возможность йецер а-ра (дурному началу) развить в них тщеславие. А в результате — отдалились от Всевышнего.

Известно, что необычайно трудно думать о Всевышнем, — пишет Хатам Софер (раби Моше Софер; вторая половина 18-го– первая половина 19-го веков, Братислава Словакия), — если ты активно участвуешь в общественной жизни. Тот, кто хочет по-настоящему приблизиться к Творцу, обычно стремится к уединению.

Однако Аарон, коэн гадоль (главный коэн в Храме) сумел подняться на высочайший духовный уровень, постоянно находясь в гуще людей. В народе он слыл миротворцем (подробнее — см. на сайте обзор недельной главы Эмор, второй годовой цикл обсуждения). К установлению мира между людьми должен стремиться и каждый из нас. И пример Аарона учит нас тому, что делать это следует постоянно, а не периодически, когда мы не заняты изучением Торы или какими-то другими важными делами. Говоря об этом, раби Натан (великий Учитель Мишны, 2-й век) цитирует фразу из Танаха: «Тора истинная была в устах его (Аарона), и несправедливости не было на губах его, в мире и справедливости ходил он со Мной…» (книга пророка Малахи, гл. 2, ст. 6, 7).

Талмуд (трактат Бава Батра, лист 74) рассказывает удивительную историю. Однажды, когда рав Нахман (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне, 3-й век) шел по пустыне, встретился ему араб и показал то самое место, где земля поглотила Кораха и его соратников. Там рав Нахман увидел две трещины в земле, и их них поднимался вверх дым. Араб намочил в воде белую шерстяную тряпку, накрутил ее на конец палки, и опустил его в расщелину. Когда он вытащил тряпку, рав Нахман увидел, что она обгорела. Потом араб предложил раву лечь на землю и приложить ухо к земле, чтобы услышать слова, которые доносились из глубины трещин. Голоса говорили: «Моше — истина и его Тора — истина, а мы — лжецы»...

Но разве Корах, потомок Леви, был недостаточно умным, недостаточно знающим Тору и его законы человеком? Как мог он при жизни не распознать, где — правда и где — ложь?..

Корах, конечно же, не был глупцом, — писал рав Яаков Лобербойм из Лиссы (автор книги Нетивот а-Мишпат, начало 19-го века), анализируя истинный смысл истории в Талмуде. — Его попытка выступить против Моше проистекала из заблуждений. Две трещины в земле в рассказанной Талмудом истории олицетворяют собой основополагающие концепции еврейского мировоззрения, которые отрицал Корах, а вслед за ним — и его сторонники.

Ослепленный собственными ошибочными логическими построениями, он не увидел, что Моше — истинный пророк и истинный Учитель народа. Густой дым, поднимавшийся из расщелин в нашей истории, символизирует ложные концепции, исказившие понимание мира. Белая шерсть — это человеческий разум. То, что тряпку намочили в воде, метафорически означает, что нашему разуму, чтобы правильно оценивать явления реальности, необходима Тора (вода в нашей традиции олицетворяет Тору). Но когда изучающий Тору человек активно интересуется придуманными философскими теориями (всякого рода «измами») и тратит силы и время на то, чтобы осмыслить их, его разум «сгорает», «клубы дыма» лишают его возможности видеть, и он теряет ориентацию…

Сразу же после страшных событий, связанных с Корахом, народ вновь начал роптать. Люди, пораженные происшедшим, обвинили во всем Моше и Аарона. Как написано: «И возроптала община сынов Израиля на следующий день на Моше и Аарона, и сказали: «Вы умертвили народ Всевышнего!». Но когда собралось все общество против Моше и Ааарона и направилось к Шатру Откровения, то вот, накрыло Шатер облако, и явилась Слава Всевышнего» (Бамидбар, гл. 17, ст. 6-7).

Сложилась ситуация, когда вся община Израиля могла погибнуть от мора, насланного на сынов Израиля Всевышним. В тексте Торы читаем: «И говорил Всевышний, обращаясь к Моше, так —«отстранитесь от общества этого, и я уничтожу их вмиг!». И пали они ниц. И сказал Моше Аарону — «Возьми совок, и положи на него огонь с жертвенника, и положи кеторет (благовония, специальная смесь ароматных трав), и неси поскорее к обществу, и искупи их, ибо изливается ярость Всевышнего, начинается мор» (Бамидбар, гл. 17, ст. 9-11).

Анализируя этот отрывок, Раши задается вопросом: откуда Моше знал, что благовония могут стать средством? И отвечает: этот секрет открыл ему малах смерти (о значении слова «малах» — см. на сайте ответ «Об ангелах и архангелах», в разделе «Спроси у раввина») смерти. И было это, когда он (Моше) поднялся на Небеса (для принятия Торы). Сообщение, что воскурение кеторет останавливает мор, есть и в Талмуде (трактат Шаббат, лист 89). И еще узнал тогда Моше, что мор, словно ураган, если уж начался, уничтожает всех без разбору — и праведников и «злодеев».

Какая же сила заключена в воскурении кеторет, что действие это способно защитить людей от смертельного «урагана»?

В кеторет, которое воскуряли в Храме, — разъясняет рав Нисан Альперт, — к сухим травам, источающим приятный аромат, добавляли компонент (измельченную сухую траву определенного вида), имевший отвратительный запах. Конечно же, цель воскурения кеторет состоит в том, чтобы в результате сгорания трав распространилось благоухание, «приятное Всевышнему». Однако и эта процедура, как и все действия, составляющие служение в Храме, имеет свой символический смысл. И состоит он в том, что, обращаясь таким образом к Всевышнему, мы просим не только за праведников, но за тех, кто совершил ошибки. Ведь и они нуждаются в искуплении (и даже больше, чем остальные). Эту просьбу о милосердии к «грешникам» и олицетворяет зловонная трава, добавляемая в кеторет.

В этом смысле аналогом воскурения кеторет может служить связка из ветвей четырех растений (на иврите — арбаа миним), ива в составе которой, например, не имеет ни запаха, ни вкуса, как бы представляя тех людей, кто не занимается изучением Торы. В дни праздника Суккот мы берем в руки этрог (олицетворение знаний Торы и добрых дел), лулав и эту «связку» и произносим благословения. Прося Всевышнего о милосердии ко всему народу Израиля, включая тех, кто не молится и не соблюдает наших законов (см. на сайте материалы, посвященные празднику Суккот).

В рассматриваемом нами случае Моше говорит Аарону, чтобы он воскурил кеторет, то есть — совершил действие, демонстрирующее, что, поскольку народ Израиля — единое целое, праведники в среде сынов Израиля помогут «грешникам» исправить их ошибки...

Далее Тора рассказывает о том, как Моше удалось восстановить свой «авторитет» в общине и доказать, что он послан Всевышним. Написано: «…и дали ему все вожди их по посоху от каждого вождя по отчим домам их, двенадцать посохов, и посох Аарона — среди посохов их» (Бамидбар, гл. 17, ст. 21).

Предвидя возможные возражения, — говорит Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), анализируя этот фрагмент, — Моше поместил посох Аарона посередине, чтобы никто не мог сказать: «Он положил посох брата ближе к Шехине (о значении термина — см. на сайте ответ «Шехина — святой дух…»,  в разделе «Спроси у раввина»), поэтому он расцвел и дал плоды»..

Когда Всевышний хочет что-либо продемонстрировать народу, — объясняют Учителя, — Он делает это так, чтобы даже самые «отъявленные» скептики и циники не смогли отрицать то, что Он демонстрирует. Это и произошло с посохами. Когда посох Аарона расцвел, и на нем появились плоды, сомнений, что свершилось великое чудо, быть не могло. И неважно, ближе к Шехине лежал посох или дальше. Повода для претензий не оставалось. Истина стала очевидной для всех.

В истории еврейского народа немало примеров тому, что Всевышний, даже в самых очевидных для всех чудесах, — пишет в книге Драшот а-Ран (автор — раби Нисим, один из крупнейших комментаторов Талмуда, Испания, 14-й век), — исключает всякую неоднозначность. Моше Рабейну был косноязычен, но именно ему Творец поручил возглавить народ. Когда сыны Израиля принимали Тору у горы Синай, они излечились от всех физических недостатков и недугов. Но речь Моше так и не исправилась. Потому что в случае, если бы он обрел способность прекрасно и убедительно говорить, кто-то мог бы сказатьь, что принятие Торы было результатом его ораторского таланта.

Но разве такой ничтожный, явно надуманный «довод» имел бы хоть какой-нибудь резонанс? Тем более — в среде людей, которые своими глазами видели казни египетские, видели, как расступилось перед ними Тростниковое (ныне Красное) море, видели Облако, которое сопровождало их в пустыне, питались маном (см. на сайте ответ «Что такое ман?») и т.д. Разве кому-то из них в таких обстоятельствах могло прийти в голову усомниться в существовании Творца и истинности Его Торы и сказать, что народ принял Тору благодаря «красноречивости» Моше? И все же Всевышний устраивает так (не исправляет «дефект» Моше), чтобы и тени подобных мыслей ни у кого не возникло.

Мятеж Кораха, — пишет в своем комментарии к нашей недельной главе Рамбам (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания – Египет, 12 век), — был спровоцирован завистью. Моше, как представлялось Кораху, взяв руководство еврейской общиной в свои руки, главным коэном в Храме назначил своего брата Аарона, а главой колена Леви — Элицафона бен Узиэля, который тоже был его, Моше, близким родственником. Это произошло еще у горы Синай. Корах, рассчитывая, что эта «должность» достанется ему, воспринял назначение Элицафона как «личное оскорбление». В душе он обвинял Моше в «кумовстве».

В связи с этим Рамбам задается вопросом: почему Корах сразу же, на месте не поднял мятеж? Ведь с момента назначения Элицафона до бунта прошло немало времени.

А теперь душа наша иссохла, нет ничего, кроме мана этого…» (Бамидбар, гл. 11, ст. 4-6). В недельной главе Шелах рассказывалось о разведчиках, которые принесли дурные вести об Эрец Исраэль, и сыны Израиля рыдали, боясь войти на территорию, которая была обещана им Всевышним. В ответ на это Творец принял решение истребить целое поколение (см. на сайте, к примеру, обзор недельной главы Шелах, первый и седьмой годовые циклы обсуждения). И Моше уже не мог уговорить Его отменить приговор.

Так сложились предпосылки для мятежа Кораха, план которого он вынашивал годами — теперь, как ему казалось, бунт имел все шансы на успех.

Но почему народ роптал на Моше? Разве он мог быть в ответе за «однообразную еду», которой питались сыны Израиля в пустыне, за ту информацию, которую принесли народу разведчики и уж тем более — за решения Всевышнего?..

Сыны Израиля, безусловно, не должны были обвинять в своих бедах Моше, — пишет рав Иерухам Ливович (вторая половина 19-го — первая половина 20-го вв.). — Но такова уж человеческая природа. Человеку свойственно нежелание признавать собственные ошибки и сваливать вину на других. Так было во времена, которые описывает Тора, и во времена Талмуда. Людская психология в данном аспекте не претерпела больших изменений и в наши дни. Так вот и получилось, что народ предпочел обвинить во всем Моше, как будто бы забыв, что это по их требованию в Эрец Исраэль были отправлены разведчики. Это они, сыны Израиля (не Моше), рыдали и боялись идти завоевывать Землю Израиля. Так кто же виноват, что Творец вынужден был вынести столь суровый приговор?

Этим извечным «синдромом» и решил воспользоваться Корах, дождавшись, когда народ стал обвинять Моше в своих бедах.

Но вернемся к процитированному нами отрывку и прочтем его чуть дальше: «И отделился Корах, сын Ицhара, сын Кеhата, сын Леви… и предстали они (мятежники) перед Моше вместе с людьми из сынов Израиля — двести пятьдесят человек, вожди общества, призываемые на собрания, люди именитые. И столпились они вокруг Моше и Аарона, и сказали им: «Полно вам! Ведь все общество, все святы, и среди них — Всевышний! Отчего же возноситесь вы над собранием Всевышнего?!» (Бамидбар, гл. 16, ст. 1-3).

Восстав против Моше, Корах и его сообщники, — подчеркивают, анализируя фрагмент, Учителя, — фактически собирались «реформировать» Тору, записанную Моше. Они не отрицали, что Тора — от Всевышнего. Ведь они сами стояли у Горы Синай. Но хотели уничтожить авторитет Моше в народе. И для этого предъявили такой аргумент: поскольку весь народ стоял у Горы Синай и весь народ слышал Всевышнего, значит, у всего народа есть право интерпретировать Тору в соответствии с уровнем ее понимания. Эта позиция ставила под угрозу ее передачу будущим поколениям — в том виде, в котором она была получена.

Моше не удалось подавить мятеж мирным путем. И тогда он обратился с молитвой к Творцу, прося Его, чтобы Он не принял их минху, как сказано: «И весьма досадно стало Моше, и сказал он Всевышнему: «Не обращай внимания на дар их!» (Бамидбар, гл. 16, ст. 15). О каком «даре» здесь идет речь?

Моше просил, — объясняет Раши, — чтобы Всевышний не принял долю мятежников в послеполуденном общественном приношении, которое ежедневно осуществлялось в Храме, чтобы спускающийся с Неба огонь не испепелил их приношение.

И еще просил Моше, — добавляет Рамбам, — чтобы Творец не принял их молитв (слово минха одновременно обозначает и «приношение» и «послеполуденную молитву»).

Корах и его единомышленники, — пишет Саба ми-Кельм («дедушка из Кельма», раби Симха Зисель Зив, глава известной йешивы в Литве; вторая половина 19-го века), — молились, чтобы их бунт завершился победой. Поэтому Моше и просил Всевышнего не принимать их молитв. Конечно же, Всевышний знал, что успех мятежа означал бы искажение Торы и не мог допустить победы мятежников. Но, понимая это, Моше Рабейну все же опасался их молитв. Из этого нам следует сделать вывод, что молитвы обладают очень большой силой.

В Йом Кипур, — продолжает Саба ми-Кельм, развивая мысль, — коэн гадоль (главный служитель Храма) перед тем, как войти в Кодеш Кодашим (Святая Святых — центральное помещение Храма, куда разрешалось входить лишь коэну гадоль и только раз в году, в Йом Кипур), произносил короткую молитву. В ней, как сообщает Талмуд (трактат Йома, лист 53) он просил Всевышнего о благополучии всего народа и о том, чтобы Творец не принимал в расчет молитвы путешественников». Потому что человек в пути может попросить, чтобы то время, пока он в дороге, не было дождя, в то время как дождь необходим народу Израиля.

Очевидно, что такая просьба — эгоистична, и Всевышний не может этого не знать. Так почему же коэн гадоль в Йом Кипур в Храме беспокоится о том, чтобы Творец не принял эти молитвы?

Потому что горячая и искренняя молитва путешественника, — разъясняет Саба ми-Кельм, — продиктована верой, что только Всевышний может помочь ему в пути. Эта молитва поднимается прямо к Кисэ а-Кавод (Трону Всевышнего). И только вмешательство главного коэна может перекрыть ей доступ к Творцу.

И снова мы получаем важное свидетельство о необыкновенной силе искренней молитвы, которая оказывает влияние на мир независимо от того, кто ее произносит. Даже если речь идет о кончине великого праведника (в данном случае — главного коэна в Храме).

Если молитвы, цель которых нанести вред Всевышнему, его Торе, его народу, имеют силу, то молитвы, в которых мы просим о благополучии и безопасности народа Израиля, должны иметь, как очевидно, гораздо большую силу воздействия на мир.

В трудные дни, которые мы переживаем сегодня в Израиле, многие из нас стараются присоединиться к борьбе за прекращение террора, к борьбе против антисемитизма, предвзятого отношения израильтянам и Израилю и т.д. и т.п. Люди пишут петиции, пересылают друг другу эти петиции и статьи по электронной почте. Бесспорно, это — дело нужное... Но вспоминается и письмо, которое прислала женщина во время войны в Персидском заливе жене американского военнослужащего, попавшего в иракский плен. Женщина эта специально заводила будильник, так, чтобы он звонил через определенные промежутки времени. И, когда раздавался сигнал, она откладывала все дела и молилась Всевышнему о спасении этого человека.

В голосе каждого из нас, как говорили Учителя — частички силы голоса нашего праотца Яакова. Быть может, ситуация изменится к лучшему, если мы воспользуемся этой силой и вознесем свои молитвы к Всевышнему, прося благополучия и мира для народа Израиля. Он ждет, когда зазвучат в молитвах наши голоса. И только Ему известно, чем закончится этот бурный и беспокойный период нашей истории…