В первой фразе сказано: “И было жизни Сары сто лет, и двадцать лет, и семь лет — годы жизни Сары...”.

Жизнь Сары на иврите — хаей Сара.

Наша недельная глава называется Хаей Сара, то есть — «Жизнь Сары». Но тут же, почти с самого начала, речь в ней идет о ее кончине и о том, как эту утрату воспринял Авраам.

Не будем заострять внимание на том, почему данная недельная глава имеет такое название (об этом мы уже говорили — см. на сайте обзор недельной главы Хаей Сара, пятый годовой цикл обсуждения) и сразу перейдем к анализу емких понятий, которые вводит в ней Тора.

В первой же части повествования читаем: «И пришел Авраам скорбеть по Саре и оплакивать ее» (Берешит, гл. 23, ст. 2).

Исследуя текст, наши Учителя обращают внимание на то, что вначале сказано — «скорбеть», а потом — «оплакивать». Ведь слезы, казалось бы — непроизвольное внешнее проявление эмоций. Очень часто они сами текут из глаз человека, который узнает, что его постигло несчастье. Осознание потери обычно приходит позднее — на это требуется какое-то время. И приходят к выводу, что слезы Авраама не были следствием эмоционального потрясения, но — понимания, сколь велика его утрата. Понимания, что уход Сары в иной мир будет иметь последствия не только для него и их сына, но — для всего человечества, для всех будущих поколений.

Скорбь на иврите — hеспед, а утрата — hефсед. Интересно, что оба слова состоят из одних и тех же букв (в ивритском алфавите пей и фей — одна буква). И разница между ними — лишь в расположении двух букв. И в этом скрыта очень важная мысль: скорбные думы Авраама породили в нем ощущение всей тяжести утраты.

Здесь следует отметить, что, переводя ивритское слово hеспед как «скорбь», мы допускаем некую лексическую неточность. Подобрать точный аналог этому слову в русском языке очень трудно. В нашем контексте, быть может, правильнее было бы сказать, что hеспед — «прощальное слово». Потому что скорбь Авраама выразилась именно в тех словах, которые Авраам произнес, узнав печальную новость.

Что же сказал Авраам в своем «прощальном слове»?

Прощальные слова Авраама записаны в тексте Торы, — говорит рав Хаим Шмулевич (глава йешивы «Мир», Литва – Иерусалим, вторая половина 20-го века), анализируя нашу недельную главу. — С них, собственно, и начинается недельная глава Хаей Сара: «И было жизни Сары сто лет, и двадцать лет, и семь лет — годы жизни Сары...» (Берешит, гл. 23, ст. 1).

О чем же говорится в этой «странной», следует отметить, фразе? Ведь если бы надо было просто констатировать, что Сара прожила 127 лет, то не стоило бы разделять отведенный ей в земном мире срок на отдельные периоды — «сто», «двадцать» и «семь».

Каждое приведенное здесь число, — объясняет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — несет в себе свою информацию. Авраам имел в виду, что в двадцать лет Сара была столь же красива, как в семь лет, а в сто лет — столь же безгрешна, как в двадцать (с двадцатилетнего возраста женщина ответственна за свои поступки).

То есть в первой же фразе нашей недельной главы дается как бы обзор всей жизни Сары, прожитой, словно на одном дыхании, без перемен к худшему.

Но что такое красота? Это определение здесь явно требует дополнительного исследования.

Написано в Мишлей (Притчи царя Шломо): «Обманчива прелесть и суетна красота, но женщина богобоязненная — прославлена» (гл. 31, ст. 30).

По многим свидетельствам известно, что Сара внешне была красивой женщиной. Но о внешнем ли облике жены думал Авраам, скорбя о ее кончине?..

Размышления Авраама после смерти Сары в определенном смысле — представленная нам в Торе модель поведения скорбящего. Еврейская традиция наставляет нас, что эстетика любого объекта важна, но — преходяща. И самое главное — сущностные качества. Именно о них думают и говорят, когда человека уже нет рядом, в этом мире.

В Танахе (первая книга Шмуэля, гл. 16) рассказывается, как пророк Шмуэль, придя в дом Ишая, чтобы по приказу Всевышнего помазать одного из его сыновей на царство, увидел высокого, красивого и статного Элиава и решил, что именно ему подобает быть еврейским царем. Но Творец остановил Шмуэля и сказал ему: «Не смотри на внешность его… ибо Я его отверг. Ведь суть не в том, что видит человек, ибо человек воспринимает образ глазами. А Всевышний видит, что в сердце» (там же, ст. 7).

Но почему Шмуэль выбрал Элиава? — спрашивают Учителя, анализируя этот отрывок. — Ведь Шмуэль был великим пророком, и ему открывалось то, что оставалось скрытым для других.

Это случилось потому, — объясняет Ран (рабейну Нисим, один из основных комментаторов Талмуда; Барселона, Испания, 14-й век), — что Шмуэль знал: внешность важна для царя — слова представительного правителя имеют в глазах народа гораздо больший вес, нежели распоряжения монарха, который своим внешним видом не производит на людей впечатления.

В другой книге Танаха сказано: «Царя в красоте его увидят глаза твои» (книга пророка Иешаягу, гл. 33, ст. 17).

О чем здесь идет речь?

О том, в частности, что основная масса людей склонна воспринимать человека по его внешнему виду. Но есть в этой фразе и предупреждение. Наши глаза — «аппарат», тесно связанный с мозговой деятельностью. Если человек умеет не только смотреть, но и — внимательно анализировать все, что он видит, у него появляются реальные шансы заглянуть во внутренний мир людей, с которыми ему приходится сталкиваться.

Слово «лицо» на иврите — паним. И происходит оно от слова пним, что в переводе означает — «внутренняя сущность», «внутреннее содержание». Лицо человека, — отмечают Учителя, — отражает качества его души. По чертам лица о человеке можно сказать многое — о его способностях, склонностях, манере поведения и т.п.

Однако есть два типа красоты: внешняя (эстетическая) и внутренняя (духовная). Внешняя красота дает представление лишь о физическом совершенстве. Внешней красотой могут обладать и праведники и злодеи. Но внутренняя красота — отражение совершенства человеческих качеств. И она присуща только праведникам. И еще: внешняя красота, как правило, бросается в глаза, внутреннюю же красоту способны разглядеть далеко не все.

В скорби Авраама по Саре речь идет о внутренней, духовной красоте, отражающей ее цельность, духовное совершенство.

Но вернемся к первой фразе нашей недельной главы.

Когда говорится, что и в сто лет Сара была так же безгрешна, как в двадцать лет, подразумевается ее постоянный духовный рост. В духовном развитии человека, — подчеркивают наши Учителя, — не должно быть остановок и перерывов. Ибо каждая остановка на ступеньку опускает человека. Постоянство же в возвышающих человека привычках и действиях день ото дня поднимает его вверх и вверх — к Творцу мира.

Этому в нашей традиции — немало примеров…

Еврейская традиция сообщает, что раби Йоханан бен Закай (один из крупнейших Учителей Мишны в первом поколении, 1-й век), например, имел обыкновение здороваться с людьми первым. Само по себе то, что он так поступал, поднимало его на довольно высокую духовную ступень. Но то, что он делал это всегда, поднимало его на высочайший уровень.

О раби Йоси (великий Учитель Мишны; 2-й век) известно, что он всегда выполнял все свои обещания, а раби Элиэзер (великий Учитель Мишны, 1-й век) никогда не делился ни с кем не проверенной информацией.

Рассказывают, что раби Иегошуа бен Леви (великий Учитель Талмуда первого поколения; Эрец Исраэль, середина 3-го века) еще при жизни сумел попасть в Ган Эден (Райский сад). И ему так понравилось там, что он сказал, что не уйдет оттуда. Если ты в своей жизни всегда делал то, что говорил, — ответил ему на это Всевышний, — Я позволю тебе здесь остаться.

Суть данной истории в том, что человек, который ни разу в жизни не взял своих слов назад, уже при жизни заслуживает Ган Эден…

Написано в Талмуде (трактат Шаббат, лист 119), что мир поддерживается воздухом, который выдыхают дети, учащиеся в хедере (еврейская религиозная школа для детей с 5-ти до 12-ти лет).

Но разве тот воздух, который выдыхаем мы, Учителя, посвящающие себя Творцу, не поддерживает вселенную? — спрашивают Абайе (амора, один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века) и Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век). И получают такой ответ: достаточно всего один раз совершить ошибку, чтобы воздух, который ты выдыхаешь, отличался от воздуха, выдыхаемого безгрешным созданием.

Из этого следует вывод, что человек, допустивший когда-то ошибку — пусть даже он раскаялся в содеянном и был Небом прощен, никогда не поднимется на такую высоту, на которую способны подняться те, кто никогда не ошибался, никогда не останавливался на пути и проявлял постоянство в своем стремлении к духовному возвышению.

Знание Торы у человека, который дремлет над Книгой в бейт мидраше (доме учения), — говорят Учителя, — все в прорехах.

Эти слова надо понимать так, что Тора требует постоянного изучения.

Но возможно ли это? Все люди, так или иначе, вынуждены прерываться в учебе. Ведь у каждого, по меньшей мере, есть определенные «бытовые» обязанности перед собственной семьей и перед другими людьми.

Эти «перерывы», — разъясняют Учителя, — отчасти компенсируются молитвами. А, кроме того, любой человек, постоянно заботящийся о своем духовном росте, и в быту постигает глубины Торы, реализуя ее законы на практике…

Но не слишком ли далеко мы ушли от основной темы нашего обзора? Почему мы говорим о достоинствах и «стиле» жизни наших Учителей? Какое отношение все это имеет к образу нашей праматери Сары, который мы пытаемся воссоздать по тем скупым и кратчайшим сведениям, которые даны нам в Торе, в недельной главе Хаей Сара?..

Дело в том, что стремления, поступки, образ жизни наших Учителей для всех нас — пример высокого служения Творцу. Поэтому раскрытие тех или иных граней в проявлениях их личностей помогает нам глубже понять духовные качества (на иврите — мидот) Сары.

Давайте еще раз прочтем самое начало посвященной ей недельной главы, где сказано: «И было жизни Сары…» (Берешит, гл. 23, ст. 1).

Нам известно, что Сара была бездетной — по причине особого, не предполагающего развитие плода в утробе физиологического устройства. Такие женщины, не способные продолжить род, зовутся — «мертвыми». И словно противопоставлением этому Тора сообщает: «И было жизни Сары…». Что же кроется за таким «противопоставлением»?

Сара все отведенное ей Небом время в земном мире непрерывно творила добро, — подчеркивают Учителя, анализируя данный фрагмент. — В своем служении Творцу мира она «не останавливалась», поднимаясь все выше и выше. И в результате оказалась на такой духовной высоте, что естественные законы природы были уже не властны над ней.

И вот она, вопреки, казалось, всему, родила сына. Поэтому, рассказывая, по существу, как будто бы о кончине Сары, Тора использует слово «жизнь».

О том же, что главная, определяющая черта Сары — хесед (милосердие, доброта), свидетельствуют и самые первые слова нашей недельной главы (если их прочесть в оригинале, то есть — на иврите).

Выражение «и было» на иврите — вениѓью. И в этом слове прочитывается очень важный намек, прослеживается некая связь с одним из Имен Всевышнего — Ѓавайя.

Имя Ѓавайя используется в нашей традиции для обозначения тех «рычагов» Управления миром, которые «действуют», внося в наш мир Милосердие (подробнее о том, что означают Имена Творца — см. на сайте, к примеру, ответ «Об Именах Всевышнего»).

Иначе говоря, о том, что во всей своей деятельности в земном мире Сара руководствовалась добротой и милосердием, мы узнаем с первых же слов недельной главы Хаей Сара.

Однако продолжим наш путь — путь исследования информации, раскрывающей нам обстоятельства жизни нашей праматери Сары.

Всем нам известно выражение «они жили долго и счастливо и умерли в один день». Так говорят о супружеской паре, брак которой считается удачным.

В еврейской традиции, правда, данная «крылатая» фраза звучит немного иначе — «они жили долго и праведно и умерли в один день». Посмотрим, насколько это справедливо для брака Сары с Авраамом.

Да, оба они были людьми праведными, и Сара помогала мужу во всем, что он делал. Но разве умерли они в один день? Авраам, казалось бы, прожил намного дольше: Сара ушла в мир иной в 127 лет, Авраам — в 175 лет.

Но давайте не будем забывать, что речь идет о жизни «в праведности». И, рассматривая обстоятельства с этой точки зрения, мы обязаны вспомнить, что Авраам начал поиски Всевышнего лишь в 48 лет. То есть в 48 лет он как будто бы родился заново. Именно с этого возраста и исчисляется его жизнь праведника.

Теперь нам остается лишь произвести простейшее арифметическое действие: из 175-ти вычтем 48. И получится — 127. Ровно столько лет пребывала в земном мире Сара. И нам также известно, что она с рождения была праведницей — человеческие качества, необходимые, чтобы называть ее так, проявлялись в ней постоянно и ежедневно. Во всех делах, даже самых обыденных, она непрерывно ощущала присутствие Всевышнего. И все поступки ее согласовывались с Волей Творца.

Так что, про Авраама и Сару вполне можно сказать, что они, постоянно поддерживая свой брачный союз духовным взаимопониманием, «умерли в один день»…

Прочтем еще раз самое начало нашей недельной главы — «И было жизни Сары сто лет, и двадцать лет, и семь лет — годы жизни Сары...». Только теперь обратим внимание еще на одну «странность» этой фразы. Констатируя, что «было жизни Сары сто лет, и двадцать лет, и семь лет», Тора тут же добавляет — «годы жизни Сары».

Зачем понадобился этот, казалось бы, совершенно очевидный «повтор»? Ведь и без того любому человеку понятно, о чем тут ведется речь.

Но мы уже знаем, что Тора излагает информацию предельно сжато (и наша недельная глава — яркий тому пример), не допуская не только «лишних» слов, но даже — знаков. Поэтому вывод один: здесь, в этом самом месте, скрыты сведения, которые можно извлечь лишь путем углубленного анализа текста и сопоставления с другими еврейскими первоисточниками.

Исследуя отрывок, Учителя обнаружили, что и тут открывается еще одно подтверждение праведности Сары, ее постоянная ориентированность на добро.

С позиций Абсолютной Истины, — объясняют они, — подлинная человеческая жизнь в этом мире исчисляется временем, которое индивидуум потратил на осуществление добрых дел. Некто, скажем, фактически, по «паспортным данным», пребывал в земном мире 70 или 80 лет, но реальной жизни у него наберется лишь несколько минут — ровно столько, сколько он использовал на добро.

Так вот, годы жизни Сары составили 127 лет. И нам уже понятно, что это значит.

Следует отметить, что, изучая текст недельной главы Хаей Сара, наши Учителя делают множество интересных и важных мировоззренческих открытий.

Мы уже говорили, что в тексте сначала написано, что Авраам «пришел скорбеть», и только потом — «оплакивать» (см. начало нашего обзора): «И пришел Авраам скорбеть по Саре и оплакивать ее» (Берешит, гл. 23, ст. 2). Пользуясь различными методами исследования и проникая в еще более глубокие смысловые слои, Учителя обнаруживают, что здесь запечатлены основы еврейской «системы скорби» по ушедшим в иной мир.

В частности, они концентрируют внимание на том, что буква «каф» в составе ивритского слова ливкота («оплакивать») — по размеру меньше остальных букв.

Этим Тора говорит нам, — объясняет Маѓариль Дискин (рав Моше-Иегошуа-Иегуда-Лейб Дискин, духовный наставник ашкеназских евреев в Эрец Исраэль, вторая половина 19-го века; родился в Гродно, Беларусь), — в меньшей степени оплакивал свое личное горе, нежели утрату, постигшую с кончиной Сарой все человечество.

Можно ли понимать сообщение, которое доносит до нас Тора, так, что Авраам поначалу не «лил слезы» по Саре и лишь погрузился в скорбные размышления? — спрашивают Учителя.

Устная Тора, — пишет рав Моше-Яаков а-Коэн Раввинов (Литва – Эрец Исраэль, конец 19-го – начало 20-го вв.) «регламентирует» проявление наших эмоций. В Талмуде (трактат Моэд катан, лист 27) написано, в частности, что на «слезы» (оплакивание) скорбящему по умершему близкому родственнику отводится три дня, и семь дней — на скорбь (на скорбные размышления, когда ничто более не отвлекает человека от мыслей об ушедшем в иной мир близком человеке).

Авраам, когда узнал о кончине жены, находился на расстоянии трех дней пути от Хеврона (где умерла Сара). Когда он достиг Хеврона, «время слез» было уже упущено — настал период «скорби». Поэтому он сразу же углубился в скорбные мысли, а плакал — потом, в какой-то момент, дав волю эмоциям.

Там же, на том же листе трактата Моэд катан, Учителя предупреждают, что чрезмерно оплакивать кончину близкого — не следует. Слезы и эмоциональное состояние человека, с ними связанное, способны так сильно воздействовать на высшие духовные миры, что изменения, которые будут в них тем самым привнесены, могут спровоцировать неблагоприятный для плачущего «ответ» в нашем мире. Аврааму это было известно. Незадолго до смерти Сары умер его отец (Терах), и он долго и безутешно рыдал, оплакивая его. И вот, вскоре уходит из нашего мира и Сара… Поэтому, — подчеркивают некоторые Учителя, — Авраам и старался быть сдержанным в слезах. Дабы не накликать беду на своего сына Ицхака.

В нашей недельной главе читаем: «И пришел Авраам скорбеть по Саре…» (Берешит, гл. 23, ст. 2).

Откуда он пришел? — спрашивают Учителя.

С похорон Тераха, — говорит раби Леви (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, второе-третье поколение, 3-й век).

С горы Мориа, — сообщает раби Йоси (великий Учитель Мишны; 2-й век), открывая в этом вопросе иную грань Истины.

Анализируя эти высказывания, приведенные в Устной Торе (Мидраш Раба к книге Берешит), рав Элазар-Менахем Шах (глава йешивы «Поневеж» в Бней Браке; один из религиозных лидеров Израиля; Литва – Эрец Исраэль, 20-й век; см. на сайте статью «Ушел из жизни рав Элиэзер Менахем Шах») разъясняет, что сам вопрос — «откуда пришел Авраам», следует понимать так: на чем строил Авраам, скорбя о Саре, свое прощальное слово?

Раби Леви имел в виду, что лейтмотивом «прощальной речи» Авраама была его благодарность Саре за ту поддержку, которую она оказывала ему в борьбе с идолопоклонством (Терах, отец Авраама торговал идолами). Со своей стороны, раби Йоси, говоря, что Авраам пришел с горы Мориа (где должно было состояться приношение Ицхака) подразумевал, что праотец выразил Саре безмерную благодарность за правильное воспитание сына. В чем он, Авраам, убедился, когда увидел, с какой покорностью принял Ицхак испытание Всевышнего (см. на сайте, к примеру, обзор недельной главы Вайера, четвертый годовой цикл обсуждения).

В скорбных размышлениях о Саре и прощальной речи он выразил и то и другое…