На следующий день после скорбного происшествия, оказавшись на работе, я с трудом взяла себя в руки, стараясь не заплакать и вести себя «профессионально». Но именно на тот день у нас был назначен просмотр фильма об Анне Франк. Кадры, где фашисты увозили евреев, избивали и издевались над ними, стали для меня последней каплей. Первый урок закончился, и я поняла: еще немного — и мне уже не справиться с эмоциями. «Мисс Франкель, Вы в порядке?» — спросил меня мой ученик перед началом второго урока. «Нет», — призналась я. И почувствовала, что по моим щекам текут слезы.

Почему известие о трагической судьбе восьми незнакомых мне молодых людей так сильно на меня подействовало? Почему я так остро реагирую на то, что происходит в городах, где я даже никогда не бывала?

Почему одной мысли о людях, которые погибли более 60-ти лет назад, достаточно для того, чтобы заставить меня расплакаться? Ответ на все эти вопросы прост: я — еврейка.

Для любого еврея, для каждого из нас, чрезвычайно важна заповедь Аhават Исраэль. Эта заповедь предписывает нам любить своих ближних. И не только тех, кто разделяет твои политические взгляды. Но — всех евреев, независимо от того, чем они занимаются и к чему стремятся. Однако в ней, в этой заповеди, содержится и гораздо более глубокий смысл.

Все мы — одна семья. Мы радуемся победам других евреев и сопереживаем, когда их настигает несчастье. И что самое важное — мы всегда готовы помочь, если кто-то из ближних нуждается в нашей помощи. Если евреи на деле заботятся друг о друге — в молитвах, поддерживая друг друга морально и физически, они способны изменить мир. Я это точно знаю. У меня есть тому реальное доказательство…

Мне было всего семь лет, когда Всевышний впервые дал мне возможность осознать, что означает мицва (заповедь) Аhават Исраэль.

Это было в начале 1970-х годов. Хозяин Белого Дома — Ричард Никсон. Назревает международный скандал. На улицах американских городов проходят демонстрации в защиту советских евреев. В Советском Союзе царствует антисемитизм…

Я тогда училась во втором классе. И ничто в тот период, пожалуй, не заботило меня так, как положение евреев в СССР. Наша семья регулярно принимала участие в митингах, которые устраивались, чтобы привлечь внимание мирового сообщества к бедам наших братьев и сестер в Советском Союзе. Почти на всех таких митингах мой отец выступал с пламенными речами.

Разговорами на эту болезненную тему мои родители не ограничивались. Они действовали. Отец ездил в СССР, чтобы встретиться с «отказниками» (евреями, которые хотели покинуть Советский Союз, но не получали на это разрешение властей). Познакомившись с бывшим отказником, родители пригласили его пожить у нас до тех пор, пока остальные члены его семьи не получат разрешение переехать в Штаты. И это — лишь малая часть из того, что они делали для своих соплеменников, оказавшихся в трудной ситуации. Своим примером родители продемонстрировали мне, что самое главное в заповеди Аhават Исраэль.

В начале 1970-х годов в еврейских общинах многие носили на шее своеобразные «кулоны» в форме большой желтой шестиконечной звезды, в которую вписывалось одно из имен советских евреев — Узников Сиона или отказников. Помнится, я и мои друзья поклялись, что каждый из нас снимет свой «кулон» только тогда, когда человек, имя которого начертано на звезде, обретет свободу.

Свою звезду я носила где-то около трех месяцев (серьезный срок для второклассницы). В конце концов, отчаявшись, я его сняла (не могла поверить, что «им» требуется так много времени, чтобы выпустить «наших») и спрятала в музыкальной шкатулке с балериной.

В подростковом возрасте я убрала шкатулку с полки и поместила ее в недрах старого гардероба. Когда мы переехали на другую квартиру, шкатулку я сохранила, поместив ее в новый шкаф. И, казалось, совсем забыла об этом…

В 1980 году, когда я перешла в 11 класс, меня и еще одного старшеклассника выбрали, чтобы вручить еврею, недавно выпущенному из СССР, специальный сертификат Еврейского Национального Фонда, свидетельствующий, что в его честь еврейские подростки города Денвера (штат Колорадо) посадили дерево на земле Израиля. Приезд этого человека в Денвер был совершенно особым событием, и мы не могли поверить, что именно будем участвовать в торжественной церемонии. Мы должны были сидеть в зале вместе со взрослыми, слушать их выступления, а в конце — вручить наш сертификат. Все очень просто, если бы не было одной трудноразрешимой проблемы: что мне на эту встречу надеть?

Я перемерила все, что было в моем гардеробе. И, наконец, уставшая, но удовлетворенная своим внешним видом, выбежала из комнаты, оставив все содержимое шкафа на полу. Отец нервничал, то и дело смотрел на часы — мы опаздывали.

По дороге в синагогу, где должна была состояться церемония, папа с воодушевлением говорил, как он рад, что я познакомлюсь с настоящим еврейским героем. Я с трудом сдерживала волнение. И тут до меня дошло, что я даже не знаю его имени.

— Его зовут Марк Дымшиц, — ответил отец на мой вопрос.

— Что?! — закричала я. — Папа, немедленно поворачивай домой!..

Это имя врезалось в мою память с самого детства.

— Но мы и так не успеваем… — попытался он мне возразить.

— Пожалуйста, папа! — настаивала я. — Все объяснения — потом…

Когда мы подъехали к дому, я выскочила из машины и понеслась в свою комнату. Мне понадобилось несколько минут, чтобы найти и извлечь из глубин перелопаченного гардероба старую шкатулку. Она пролежала там почти десять лет. Но когда я открыла крышку, балерина, как ни в чем не бывало, закружилась под музыку. И тут я увидела его — мой кулон в форме большой желтой звезды. Схватив его, я побежала обратно к машине. Теперь мы действительно опаздывали, и всю дорогу папа искоса поглядывал на меня, как будто бы хотел сказать: «Надеюсь, что наше возвращение домой действительно имело вескую причину».

…Когда все речи были произнесены, я оказалась на сцене. Мы вручили г-ну Дымшицу наш сертификат. Это тронуло его до глубины души. И тут я произнесла:

— Господин Дымшиц! Хочу подарить Вам еще кое-что. Много лет назад мы, еврейские дети Америки, носили на шее большие желтые звезды с именами советских евреев, которые пострадали, борясь за свободную алию в Израиль. Чтобы постоянно помнить о ваших страданиях. Я тоже носила — с надеждой, что человека, чье имя было написано на моей звезде, вскоре отпустят на свободу.

Когда он взял из моих рук эту звезду, его глаза наполнились слезами. Улыбка, осветившая его лицо, продемонстрировала мне, какое огромное значение имело для него то, что маленькая девочка, имени которой он даже не знал, думала о нем в трудный период его жизни.

С трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать, я сказала ему:

— Почти десять лет я ждала возможности отдать Вам эту звезду…

В такие моменты, наверное, и начинаешь понимать истинный смысл заповеди Аhават Исраэль.