Количество мест в новом учебном заведении будет ограничено, а расположится оно в здании музыкальной академии Тель-Авивского университета.

Новая школа, стремясь завоевать международное признание, должна стать элитарным учебным заведением для студентов, наделенных особенно яркими музыкальными способностями.

— База, которую получил музыкант, окончив учебное заведение, оказывает непосредственное влияние на шансы выпускника получить престижную работу. Для тех, кто, скажем, мечтает о карьере дирижера, репутация высшего учебного заведения, в котором он учился, еще более важна. Перед ними обычно — три альтернативы. Первая — колесить по миру и принимать участие в различных конкурсах до тех пор, пока не удастся завоевать победу, обеспечивающую контракт на сольные выступления. Другая — собрать певцов, организовать хороший хор и исполнять оратории в сопровождении различных оркестров. Если оркестр находит, что молодой дирижер великолепно подготовил свой хор, тогда его в качестве награды могут пригласить руководить и самим оркестром. Многие знаменитые дирижеры эпохи барокко выбирали именно этот путь и добились признания.

Третий, самый практичный и наиболее часто используемый способ — попытаться получить в каком-нибудь оперном театре должность капельмейстера, то есть помощника дирижера или руководителя хора. Сегодня серьезные оперные театры принимают на эти должности выпускников только лучших музыкальных учебных заведений. Причем, предпочтение отдается претендентам, которые умеют играть на фортепиано.

Но разве диплома об окончании одного из высших учебных заведений Израиля не достаточно для того, чтобы получить должность помощника директора в каком-нибудь европейском оперном театре?

— Возьму на себя смелость заявить, что этого достаточно далеко не всегда. Израильские музыкальные учебные заведения практически не справляются со взятой на себя двойной задачей. Музыкальная академия высокого уровня должна одновременно и давать образование, и готовить исследователей. Разумеется, некоторые одаренные студенты действительно становятся исследователями. Но в дальнейшем исследовательская работа не требует применения экстраординарных музыкальных способностей; здесь, в первую очередь, важен ум и усердие...

— Но почему же тогда вы говорите, что исследователями становятся именно одаренные?

— Потому что человеку со средними способностями не овладеть тем огромным объемом информации, который должен иметь рассчитывающий сделать карьеру выпускник. Высшие учебные заведения Израиля принимают студентов со значительными пробелами в знаниях. Среднестатистический студент довольно слабо ориентируется, например, в западной музыке. Его уровень в этой области даже ниже, чем у музыкантов-любителей времен моей молодости. Типичный студент, обучавшийся до этого в средней музыкальной школе, считает себя талантливым и порой даже убежден, что лучше всех сумеет исполнить девятую симфонию Брукнера. Но на деле выясняется, что сольфеджио для него — “целинные края”, а навыки игры на фортепиано отсутствуют почти что полностью. Иногда израильские студенты не знают самых элементарных основополагающих вещей. И поэтому приходится учить их тому, что они должны были освоить в период начального музыкального обучения...

— Тут — свои проблемы. Музыкальная академия Тель-Авива входит в состав Тель-Авивского университета, администрация которого, естественно, заинтересована в том, чтобы зачислить как можно больше студентов. С их точки зрения, если в университете много студентов, он считается серьезным учебным заведением и имеет определенный вес и репутацию. К тому же, финансово администрация университета, может быть, и заинтересован в музыкальном факультете, однако биологический или химический для нее гораздо важнее. Может быть, подобная иерархии приоритетов в области высшего образования имеет право на существование. А, может, университетам вообще не нужны гуманитарные факультеты, особенно — музыкальные.

— Ваша высшая школа подойдет к проблеме музыкального образования иначе?..

— Разница, прежде всего, в том, что мы собираемся обучать меньшее количество студентов — только тех, кто достоин возможности получить бесплатное образование. За счет частного финансирования — в основном, пожертвований. Наша школа будет следовать примеру композиторов, которые не только сочиняют музыку, но и занимаются исполнительской деятельностью. Между прочим, именно в этой области еврейские музыканты оставили глубокий след в истории искусства. Достаточно вспомнить Мендельсона, Малера, Леонарда Бернстайна... Удачно сложилось, что я сейчас исполняю обязанности музыкального директора Израильского камерного оркестра и намерен предоставить его в постоянное распоряжение студентов нашей новой консерватории. Возможность практиковаться чрезвычайно важна для полноценной подготовки дирижеров высокого класса.

— И у вас уже есть спонсоры?

— Да. Это — не только израильтяне, но и иностранные граждане. По подсчетам, на обучение одного студента потребуется не более 4000 долларов в год.

— Насколько я понимаю, вы составляете для своих будущих студентов очень сложную учебную программу...

— Безусловно. Не вдаваясь в подробности, скажу, что обязательный элемент нашей программы — знание всех, использующихся в оркестре инструментов. Сейчас мы подыскиваем преподавателей, которые будут обучать исполнительскому мастерству. Это станет дополнительной подготовкой для будущих дирижеров, но — не основой обучения. И обязательно всех без исключения научат читать и исполнять на фортепиано сложные оркестровые партитуры. И еще. Мы планируем, что в дирижерских группах будет по пять человек, в группах композиторов — немногим больше... Срок обучения у нас — три года. И мы надеемся, что диплом нашего нового учебного заведения станет пропуском в любое музыкальное учреждение мира.

— И когда начнется набор?

— Вступительные экзамены назначены на следующее лето.

— А если, например, пятеро лучших абитуриентов окажутся иностранцами, примете ли вы их вместо израильтян?

— Такое возможно, потому что главные и основные критерии для нас — талант и уровень подготовки...