В миньяне можно считать реформистского раввина?
1
Уважаемый рав Эссас!
Можно ли считать в миньяне реформисткого раввина и членов реформистской общины (евреев по галахе)?
Борис Шпиглер, Ашдод
Борис Шпиглер
Ашдод, Израиль
Чтобы подготовить читателя к правильному пониманию данной темы и принятию верных решений — разъясню некоторые понятия.
1. Общественная молитва в синагоге или в частном жилище может состояться только в том случае, если соберутся не менее десяти взрослых (старше 13-ти лет) евреев-мужчин, то есть —миньян.
Если же оказалось, что десяти мужчин в синагоге (или в каком-то ином помещении) не набирается — общественная молитва отменяется, превращаясь в молитву индивидуального характера, когда 7, 8 или 9 евреев-мужчин молятся каждый сам по себе. Что означает, повторю, что в тот день и час общественной молитвы нет.
В группе молящихся, когда нет миньяна — нельзя читать Кадиш, нельзя читать Тору по Свитку (если в этот день и час в миньянах полагается читать Тору).
Есть и еще отдельные элементы, которые вне общественной, в индивидуальной молитве — опускаются.
2. Чтобы общественная молитва состоялась — недостаточно убедиться, что в молитвенном зале (или каком-либо помещении) собрались десять взрослых мужчин. Надо твердо знать, что каждый из них — действительно еврей.
Это, как правило, устанавливается, когда люди хорошо знакомы друг с другом.
После того, что стало ясно, что в молитве будут участвовать десять евреев — уже неважно, придет ли одиннадцатый, пятнадцатый или, скажем, двадцатый.
Поэтому, когда в помещение входит незнакомый человек, который явно хочет присоединиться к общей молитве, его, если и без него собрался миньян — уже не спрашивают, кто он и что он.
Конечно же, раввину данной общины (ответственному за организацию молитвы или просто кому-то из присутствующих) — не запрещается интересоваться у нового человека, не нужна ли ему в чем-то помощь, есть ли у него сидур (еврейский молитвенник) и т.д. Но в душу ему, разумеется, как говорится, «лезть» не следует. И затевать с ним более подробный разговор, если он сам не проявит инициативу — не принято. Это считается невежливым.
В любом случае, информация о таком человеке для статуса миньяна (если он и без него сложился) — не имеет значения.
3. Всегда требуется, как уже, полагаю, понятно, чтобы в группе молящихся (в общественной молитве) было десять знакомых между собой (пусть и в минимальной степени) евреев.
Но как поступать, если миньян еще не собрался, а на молитву пришли, скажем, трое незнакомых мужчин? При том, что известно, что в городе (такое может быть в Америке, Канаде, Англии) есть так называемые реформистские и/или консервативные общины..
Это означает, что нельзя рассчитывать на то, что они — «обычные» евреи. Уже хотя бы потому, что в общинах реформистов — много неевреев, а также таких, которые прошли реформистский «гиюр», на самом-то деле оставляющий нееврея в прежнем статусе.
В такой ситуации самое правильное — подождать, когда в помещении появятся десять знакомых между собой евреев-мужчин, о которых точно известно, что они — евреи. Тогда можно будет начать молитвенную службу.
4. Тут нередко задают вопрос: можно ли еврею-реформисту участвовать в общей молитве, вместе с «обычными» евреями?
Конечно же, можно. Ибо в отличие, скажем, от еврея, перешедшего в христианство, в результате чего он перестал быть евреем — еврей-реформист, хотя и ушел в другую, придуманную людьми религию, но все же остался с нашим народом.
Логика такого решения — очень проста. Реформистский иудаизм, хоть и не имеет к иудаизму никакого отношения (подробнее — см. на сайте в ответе «Реформированный иудаизм — новая религия?»), это все же — некая форма искусственно созданной религии, апологеты которой не ставят перед собой цель превратить ее в религию для неевреев.
Кроме того, всегда можно надеяться, что в душе еврея-реформиста загорелась искра стремления вернуться к традициям своего народа.
Так что, если есть информация, что в синагогу пришел еврей-реформист — нужно поговорить с ним, достаточно отчетливо и недвусмысленно предупредить его, чтобы он не вел с присутствующими никакие «ознакомительные» беседы о реформизме. Иначе говоря — не занимался бы миссионерством.
5. Совсем другое дело, если стало известно, что этот реформист — не рядовой член их общины, но — священнослужитель (которого они могут хоть тысячу раз назвать раввином — он все равно таковым не станет) или «идеологический активист».
К такому человеку обязательно надо подойти и с глазу на глаз сказать ему, что он может остаться при условии — что не будет здесь ни с кем и ни о чем разговаривать.
Если же он возразит, заговорит о правах свободного человека — нужно сказать ему, что эти права он сколько угодно может реализовывать за пределами синагоги (или данного помещения). А здесь его присутствие — нежелательно.
В такой ситуации можно объявить вслух, что среди нас, мол, есть миссионер, пропагандирующий чужую религию. Что ему вежливо предложили ни с кем не контактировать. И поскольку он отказался — можно считать, что он враждебно настроен по отношению к присутствующим.
Такого человека ни в тот момент, ни потом — нельзя включать в состав миньяна.
В дальнейшем, если он захочет вернуться к истинно еврейской традиции — о путях к этому ему нужно будет посоветоваться с раввином ортодоксальной общины.
Подобные ситуации, к счастью, возникают крайне редко. Ибо у большинства людей есть те или иные представления об этике межчеловеческих отношений и о том, что называется поведением воспитанного человека...
Автор текста Элиягу Эссас
01.08.21
 
ПОНРАВИЛОСЬ?
ПОШЛИ ССЫЛКУ ДРУГУ
|
