Шалом, р. Элиягу!
Вопрос у меня такой: духовная сила музыки признается многими религиозными авторитетами (из известных мне — Виленский Гаон, р. Нахман); потенциал ее огромен. Почему же тогда музыку исключили из еврейского богослужения?
Вот другие конфессии не пренебрегли этой стороной, вследствие чего — как мне кажется, во многом из-за этого — и привлекают к себе с легкостью людей духовно чутких.
Зная Вашу занятость, на скорый ответ не рассчитываю. В любом случае, буду признательна, если Вы когда-либо осветите эту тему, хотя она, наверное, важна не для многих.
Музыка — определенным образом организованный звуковой ряд. Поток музыкальных звуков «резонансом» отражается в душе человека, ибо представляет собой модель устройства высших духовных миров.
Приведу лишь некоторые соображения, эту мысль раскрывающие.
Все звуки в иврите (в священном языке — лашон а-кодеш) изображаются точками или короткими линиями: камац, патах, хирек и т.д. (названия привожу для тех, кто знает иврит).
Эти знаки дают описание музыкального характера звуков: «точка» — короткий, отрывистый; линия — протяжный, как трубление или колебание струн. Сочетание этих звуков складывается в мелодию, представляющую собой как бы единое целое.
Три этапа Сотворения Мира имеют ассоциирующиеся с музыкальной мелодикой названия: акудим (целое), некудим (точки), берудим (протяженность, пятна).
Это дает нам некое представление о том, какая огромная роль отводилась музыке в Иерусалимском Храме. Более того, инструменты там были особые. Звуки, которые извлекали из них, ассоциативно отражали устройство высших миров.
Некоторые название этих музыкальных инструментов находим в Теилим (Псалмы царя Давида). К примеру, нехилот. В самом названии содержится намек на хаотичное как будто бы, а на самом деле — управляемое Единой Волей, движение (Теилим, гл. 2, ст. 5). Или — шеминит (гл. 6), что ассоциируется с устремлением души к уровням восьмого тысячелетия. Из Теилим мы узнаем также о существовании инструментов айелет а-шахар (намек на окончание галута и процесс геулы) и шошаним (что создает ощущение возможности совершить в любой момент тешуву — вернуться к Творцу) и т.д.
Но именно эта неразрывная связь музыки со служением в Храме и стала причиной, обусловившей «отказ» от использования музыкальных инструментов в служении в синагогах. С момента, когда у нас не стало Храма, музыка уже не могла стать интегральной частью молитвы. Потому что разрушение Храма — это не только разрушение его стен и помещений. В 3338 г. от Сотворения мира (422 г. до н.э.) была разрушена сама возможность явственно ощущать и выражать связь с Творцом Мира. И олицетворение этой связи — игра на музыкальных инструментах — была вынесена, так сказать, за пределы молитвенной службы.
Однако это не означает, что музыка, как таковая, перестала быть частью нашей жизни. Мы поем за субботним столом. На наших свадьбах и в моменты, когда отмечаются радостные события, но — вне молитв, музыка звучит в исполнении различных музыкальных инструментов.
Но вот в синагоге инструментальная музыка не исполняется. Ибо синагога — не Храм в Иерусалиме.
Однако, у нас будет Третий Храм, мы снова услышим поистине удивительную «музыку сфер» — в исполнении удивительных инструментов.
