Поиск по разделу:

Раздел ведет рав Элиягу Эссас

Дорогой, рав Эссас.

Спасибо Вам, что Вы решились на нелегкий труд, и после стольких лет записали недостающие уроки по нехватающим брахот молитвы Амида.

Одну из них сегодня прослушал - урок 7. Как и все остальные Ваши объяснения, это дало тоже много.

Прошу Вас объяснить создавшийся у меня вопрос.

Я думаю, что у всех народов мира есть волшебные слова, которые мы стараемся с самого начала привить своим детям - спасибо, пожалуйста, извини(те) и т.д.

Я задумался - А почему это действительно так важно?.

Вот, например, если один человек сделал поступком, словами больно другому, и тот другой об этом сообщил ему (не входя сейчас в философию так ли это, хорошо ли вообще обижаться и прочее). Но первый не извинился или не сделал какие-то действия или на его лице не было той мимики, которая говорит о сожалении о своем поступке или не было объяснения, что он совершенно этого не хотел, при том, что второй постарался сказать о причиненной боли. То у второго создается впечатление, что первый не сделал тшуву.

Почему полностью простить его тяжело?

Я говорю о близких, дорогих мне людях.

Яков
Исраэль

Очень важно понять (хотя сделать это и в самом деле непросто), что способность прощать — напрямую не связана с поведением «обидчика». Суть прощения — составная нашей духовной работы. Иначе говоря — один из аспектов наших взаимоотношений с Творцом мира.

Прощать нужно, в определенном смысле — ради себя.

Постараюсь это объяснить.

В книге Танаха Теилим (Псалмы царя Давида) находим основополагающую в данном контексте фразу — «Мир будет построен на принципе хесед» (гл. 89, ст. 3).

Подразумевается — весь окружающий нас мир. И слово «хесед» в этой фразе, в отличие от слова «рахамим», означает — ничем не обусловленная «помощь», «дарение». Тогда как понятие «рахамим» предполагает добро, которое делают, тщательно взвесив все «за» и «против».

Всевышний проявляет себя в нашем мире, активизируя оба принципа. Ибо Ему все доступно. Он может неограниченно давать, что хочет, и, вместе с тем — может совершенно точно взвесить, сколько нужно дать.

Но изначальный, сущностный, корневой принцип создания мира строится именно на принципе хесед.

Творец хочет, чтобы мы максимально, насколько, когда и где это возможно — пользовались принципом хесед.

В каких случаях это возможно на практике?

Допустим, некто просит у меня финансовой или какой-либо другой помощи.

Естественно, я должен руководствоваться не принципом хесед, но — принципом рахамим.

В одном случае, я помогу человеку какой-то немалой денежной суммой, в другом — совсем небольшой (если я, к примеру, подозреваю, что проситель — алкоголик).

Кроме того, очевидно, что собственные ресурсы у любого человека — ограничены.

Однако есть сфера, в которой мои ресурсы не имеют предела. Это — возможность кого-то простить. И совершенно не имеет значения, какими словами тот извинялся передо мной, какое выражение лица было у него в тот момент, сделал ли он тешуву (в данном случае — признание своих ошибок). Потому что, прощая его, я раскрываю свое понимание того, как устроен мир. Знаю, что именно этого ожидает от меня Творец. В моей способности прощать — одна из граней моего служения Ему.

Означает ли это, что тот самый «обидчик» может не исправляться, не делать тешуву? Ведь я все равно, в любом случае, прощу его.

Нет, не означает.

Но его исправление, его тешува, это уже не моя работа. Эта работа — из сферы его служения Всевышнему.

При этом я, не забывая, что мы, евреи единый народ, одна семья — могу молиться, чтобы он совершил тешуву. Но простить его я должен — независимо от этого. Причем, так, чтобы в сердце не осталось «занозы», не осталось горечи, даже осколка обид.

Здесь у читателя может появиться вопрос: если я, так или иначе, прощу «обидчика» — должен ли я после этого поддерживать с ним общение (деловое, просто по-человечески и т.п.)?

В ответ на него, поясню, что простить его я обязан, но при этом на мне не лежит обязанность контактировать с ним. Возможно, его поступок открыл мне такие черты его личности, которые меня в каком-то плане — не устраивают.

В таком контексте, кстати сказать, проблема тешувы способна приобрести решающее значение. Ведь если он ее не совершил, не раскаялся в содеянном (остался, что называется, «при своих») — это, скорее всего, свидетельствует, что для него, скажем, грубость, нежелание учитывать интересы окружающих — в порядке вещей. И мне с человеком подобных воззрений — не по пути. Но и «воевать» с ним я, разумеется — ни в коем случае не буду.

И, наоборот, если он искренне раскаялся в своем некрасивом поступке, это вполне может означать, что он что-то упустил, о чем-то не подумал и совершил ошибку, которую старается исправить. При таких обстоятельствах, мне, быть может, не захочется обрывать общение с ним...

Почему так важно то, о чем мы с Вами сейчас говорим (попутно подчеркну, что Вы задали очень нужный, актуальный вопрос)?

Потому что каждый из нас, без исключения, реализуя заповеди Торы — совершает ошибки. Что, собственно, и составляет сущность нашей жизни. И это, как очевидно, предполагает, что каждый из нас нуждается в прощении Творца.

С особой силой, с особым искренним накалом эмоций мы просим Всевышнего простить нас в процессе духовной работы в Йом Кипур. Мы просим об этом и во все другие дни, постоянно — трижды в день (ежедневно!) в молитве Шемоне Эсре.

Но вправе ли я просить, чтобы Всевышний простил меня, если в тот момент сам я еще не простил кого-то, если в сердце моем застряла та самая «заноза»?..

Вы задаете правильный вопрос — почему так трудно полностью простить человека?

Трудно — потому что обида ранит тебя. И подняться выше собственной боли действительно — очень непросто.

Но в этом-то как раз и проявляется красота человеческой души. Она проявляется в моменты, когда человек способен подняться над собой, над собственными интересами, болью и т.п. — несмотря на то, что такое его поведение «естественным» не назовешь.

И в этом тоже содержится аводат hа-Шем (служение Всевышнему). Ради этого тоже, кроме прочего, Он отправляет души в наш мир.

Автор текста Элиягу Эссас
31.07.20