Уважаемый рав Эссас!

Несмотря на то, что Пурим уже прошёл, хотелось бы узнать ваше мнение по поводу поведения Мордехая. У меня создалось впечатление, что Мордехай своими действиями спровоцировал Амана, тем самым поставил под угрозу жизнь всех евреев империи.

Так ли было важно его поведение по отношению к Аману?

Alex
Germany

Вы затронули один из самых, пожалуй, удивительных моментов во всей книге Эстер (Мегилат Эстер), которую мы читаем в праздник Пурим.

Вспомним сюжетную канву. Аман стал «премьер-министром» при царе Персии — Ахашвероше. Стремясь к тому, чтобы люди оказывали ему знаки почтения, он повелел, чтобы все при встрече кланялись ему. И все — кланялись. Все — кроме Мордехая. Мордехай не склонял перед Аманом головы.

Аману сообщили: это происходит потому, что Мордехай — еврей. Аман возгорелся гневом. И разгневался он не только на Мордехая, но — на весь еврейский народ. Он разработал конкретный план уничтожения всех евреев — от мала до велика. И получил на реализацию своего плана согласие правителя Персии — царя Ахашвероша…

Прервемся на этом месте, ибо именно здесь возникает закономерный вопрос: стоило ли нежелание Мордехая кланяться смертельной угрозы всему еврейскому народу?

Чтобы найти ответ, сразу отметим, что представленное выше изложение событий — лишь внешняя сюжетная канва. И обратим внимание на название книги — Мегилат Эстер (раскрывающее скрытое). Оно обнаруживает глубинную суть повествования.

Оба — и Мордехай и Аман были людьми высокого духовного уровня. Они знали, что их «корабли», образно говоря, «идут к столкновению». И столкновение это будет «судьбоносным»: или — или.

Аман, потомок Амалека, почувствовал, что жребий (на иврите — пур; отсюда — название праздника Пурим) брошен, почувствовал, что его ждет удача — с евреями можно будет покончить.

Откуда у него взялась такая уверенность?

Свой вывод он сделал из того, что собственными глазами видел, как евреи получали удовольствие, вкушая царскую еду, запивая царскими напитками (мы помним, что книга Эстер начинается с описания пира, который устроил для своих подданных царь Ахашверош).

Яства на царский стол подавались, кстати сказать, в священной утвари, похищенной из разрушенного Иерусалимского Храма.

Если бы евреи просто ели, это бы еще можно было понять. Но они наслаждались, забыв о Иерусалиме, о Ционе. А, значит, Всевышний, «покровитель евреев», судя по всему, должен от них отвернуться. Следовательно, они, евреи — в его, Амана «руках».

Важно подчеркнуть, что и Мордехаю тоже это было известно. Но знал он все же больше, чем Аман. Он знал великий еврейский «секрет»: если всерьез, всем сердцем довериться Творцу, если ощутить, что к спасению нет ни одного рационального пути, и есть один — путь тотального доверия (на иврите — битахон) к Творцу, избавление придет. Причем — неожиданно.

Поэтому Мордехай и не кланялся Аману. Ибо его «поклоны» были бы, иногда — и верным, но — «рациональным планом действий». И в другой ситуации, в рамках «светского этикета», не более, Мордехай, пожалуй, не стал бы упорствовать в своем нежелании кланяться. Но — не перед Аманом.

Когда в еврейской истории возникает Аман, в любом образе и обличии — это верный знак того, что решение проблем лежит вне «рациональной плоскости». Ибо сражение с Аманом — в сфере «тотальной» веры или — в сфере ее отсутствия.

Дальнейший ход событий известен. «Неожиданную» роль сыграло то, что Эстер стала царицей и т.д. и т.п. Евреи были спасены, враги потерпели поражение, а Аман оказался на виселице.

В этой «тотальной вере» и в нерациональном поведении на определенных витках истории — наше спасение и проявление духовного величия.

Кстати, в Мегилат Эстер сказано именно так (обратите внимание): «А Мордехай не собирался кланяться и падать ниц» (гл 3, ст. 2). В оригинале глаголы — в будущем (!) времени.

Никогда перед Аманом еврей Мордехай — не поклонится…